Посещение Валаамского монастыря императором Александром I в августе 1819 года

23 августа (10-го по ст. стилю) 2019 года исполняется 200 лет монаршему визиту в Валаамский монастырь императора Александра I, Благословенного, имевшему для обители судьбоносные последствия.

По царскому распоряжению 20 октября 1819 года Святейший Синод особым Указом установил общероссийское почитание Валаамских угодников преподобных Сергия и Германа и определил даты церковного празднования дней их памяти – 28июня/11 июля (по-новому стилю) и 11/24 сентября. До этого святые Сергий и Герман, Валаамские чудотворцы почитались в пределах Новгородской епархии как местночтимые. Этим же Указом предписывалось «всем казенным типографиям вносить во вновь печатающиеся церковные месяцесловы память преподобных Сергия и Германа Валаамских Чудотворцев с помещением где следует тропаря и кондака Преподобным». Чуть позже решением Государя Императора Валаамский монастырь получил статус первоклассного монастыря, открывший для его развития широкие перспективы.

Просмотрев по обозначенной теме материал, выявленный в библиографическом указателе литературы по Финляндии М.М. Бородкина, с сожалением вынуждены констатировать, что его нашлось немного. В отечественной историографии большее внимание уделено описанию инспекционной поездки Государя по северным российским губерниям и вновь присоединенному Великому княжеству Финляндскому, во время которой и был совершен визит в обитель. Тем ценнее, на наш взгляд, выглядят два источника, описавшие данное событие. Одним из них является книжечка в 24 страницы, выпущенная небольшим тиражом в типографии Царскосельской городской полиции в июле 1858 года и приуроченная, видимо, к визиту императора Александра II на Валаам. Впоследствии ее материал был использован составителями исторического сборника «Валаамский монастырь и его подвижники». Другой, представляет публикацию отрывка письма Валаамского иеромонаха Аарона к своему духовнику, строителю Коневской обители Илариону в одном из номеров столичного журнала «Домашняя беседа» за 1874 год.

В преддверии юбилея ознакомим с ними читателя, почтив тем самым память самого императора Александра I, Благословенного и начало визитов в монастырь представителями царского рода Романовых. Материал книги, изданной в 1858 году в типографии при Царскосельской городской полиции, представлен в оригинальной орфографии.

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР I

на Валааме, в августе 1819 года

Государь Император Александр I обещал посетить обитель Валаамскую. В августе 1819 года разнеслось известие о путешествии Его Величества и, к 10-му числу, ожидали прибытия Его в город Сердоболь, из Архангельска.

Между тем, уже Августа 6–го, получено было с нарочным от Министра Духовных Дел, Князя Голицына, Игуменом Валаамским Иннокентием письмо, в котором изъяснена Высочайшая воля Государя Императора: непременно быть в Монастыре, и повелено не приготовлять ничего, - церемонии не делать, а принять Самодержавного посетителя как благочестивого путешественника.

Но, как указным предписанием от Духовного начальства велено было, напротив того, встретить Государя в ризах и со крестом, а Преосвященнейший митрополит Михаил в бытность свою пред сим на Валааме в июле, 16-го, того же года, благословил принять Его Величество с подобающею честью, то Игумен со старшею братиею не знал, что делать, писали к г-ну Министру Духовных Дел, прося разрешить их недоумение. Срок приближался, ответа не было; в монастыре решились встретить Государя по приказанию Духовного Начальства в ризах, с крестом, на пристани.

Из Сальмы от управляющего имением графини Орловой был прислан (7-го числа Августа) нарочный с извещением, что Государь будет ночевать в Сальме, где военный и гражданский губернаторы ожидают Его прибытия и приготовляется судно, для переезда Его Величества прямо в обитель. Монастырь со своей стороны готовил послать собственное судно в Сердоболь, из которого, по первоначальному известию, ожидали Императора. Не зная откуда именно прибудет Державный посетитель, решились послать одну сойму и лодку с людьми в Сердоболь, эконома же, иеромонаха Арсения, на другой лодке, с послушниками и рабочими, отправить в Сальму ожидать там Государя и просить доложить Его Величеству, что Валаамская обитель, памятуя благое обещание Его посетить остров, всеподданнейше испрашивает: как благоугодно будет ехать, из Сальмы или из Сердоболя? В случае избрания пути из Сердоболя, Арсению приказано было отправиться туда на почтовых, при судах ожидать там Императора, а монастырь уведомить.

В Сальму Государь изволил прибыть 9-го числа поздно. Когда доложили о валаамском иеромонахе, Его Величество приказал позвать его к Себе. Эконом Арсений поднес на блюде приготовленную большую просфору с вынутою частию. Государь изволил взять ее, принял благословение и поцеловал иеромонаху руку.

На словесный доклад Эконома, Государь изволил сказать, что в монастырь будет из Сердоболя; велел написать к Игумену «чтоб встречи никакой не делать, чтоб служб церковных не прибавлять и не убавлять, а быть всему по монастырскому положению; руки Его Величества не целовать и в ноги не кланяться».

Арсений тотчас отправил письмо в монастырь, а сам на почтовых уехал в Сердоболь.

На озере в это время был весьма сильный противный ветер, и посланный с письмом не мог попасть в обитель.

На другой день (10-го числа) озеро волновалось под столь же сильным ветром; Игумен велел однако же караулить приезд с колокольни и с островка, где часовня Святого Чудотворца Николая.

День прошел, наступила совершенная темнота, караульные усомнились, чтоб Государь так поздно и при такой погоде мог прибыть на остров, а потому оставили свои места и после вечернего братского правила легли спать.

Между тем в тот же самый день (воскресенье 10-го числа) Государь в Сальме, приказав в приходской церкви отслужить литургию, в пять часов по полудни, изволил сам слушать ее и по окончании отъехал в Сердоболь. По прибытии в этот городок, осмотрев монастырское судно и найдя его довольно исправным, Его Величество спросил у Эконома Арсения: «можно ли в такую сильную хотя и попутную погоду ехать на Валаам?». Эконом отвечал, что они ездят постоянно и в гораздо сильнейшие погоды невредимо под охранением преподобных. Государь изволил тотчас отправиться в Обитель, не взяв с собою никого кроме камердинера и Эконома Арсения. Поздно вечером (после трех часового переезда чрез озеро, более 30-ти верст от Сердоболя до Валаама) Великий посетитель благополучно прибыл к пристани монастырской.

Когда Государь с Экономом уже всходили на гору по гранитной лестнице, в монастыре узнали о приезде Его Величества; затрезвонили во все колокола, и братия начала сходиться со всех сторон к собору. Государь стоял на церковном крыльце и внимательно изволил смотреть на монахов поспешавших друг пред другом. По приуготовлении всего в соборе клиросные запели: «Спаси Господи» и «Достойно есть». Взойдя в собор, Государь стал на середине, Игумен был в ризе и со крестом, а иеродиакон в стихаре; при отворенных Царских вратах возгласили ектению и многолетие, после которого Его Величество изволил прикладываться к местным иконам. Сняв с себя ризы, Игумен стал за амвоном с братиею. Государь подошел к нему, принял благословение сперва от него, а потом от всех иеромонахов, целуя у каждого руку, но своей никому не давая, затем кланялся всей братии и, когда пораженные смирением Государя и благодаря Его за милостивое посещение все поклонились в землю, Его Величество изволил сказать кротко, - «чтоб Ему никто не кланялся поклонением в землю, подобающим лишь Богу!». Осмотрев собор, Государь выразился: «собор у вас прекрасный».

Потом в сопровождении всей братии шествовал в церковь Преподобных, а оттуда изволил отправиться в кельи Игумена. Здесь кушал чай, пригласив Игумена сесть; старшая братия стояли кругом. В простой речи от сердца Настоятель благодарил Императора за посещение обители, а Государь отвечал ему, - «что давно уже хотел побывать в Валаамском монастыре, но не находил случая». Расспрашивал о древности обители, о порядке службы церковной и часах, когда она совершается? Благочинный (иеромонах Дамаскин) ответствовал на все вопросы подробно, испрашивал приказания: в какие часы повелено будет начинать каждую службу во время пребывания Государя, а также не оставить ли положенных чтений для сокращения? Государь требовал, чтобы все было исполнено неизменно, по положению. Чрез несколько времени Его Величество пожелал идти отдохнуть и в сопровождении Игумена и старшей братии, отправился в гостиный покой.

На другой день (11 числа), в 2 часа по полуночи, Император прежде всех изволил прийти к утрени, когда пономарь едва успел отпереть церковные двери. Внимательно следя и слушая службу, во время седальнов Государь садился вместе с братиею на скамью. Вскоре после утрени Государь пришел и к ранней обедне, в церковь Св. Петра и Павла; простоял всю службу во время антидора принял поднесенную Благочинным на блюде вынутую просфору и откушал немного теплоты.

После обедни, провожаемый Игуменом и старшею братией до покоев, изволил сказать, отпуская их, что «чрез час намерен идти вокруг монастыря и осмотреть местность».

В означенное время Игумен, Казначей, Благочинный и Эконом ожидали выхода Государя.

Первоначально Его Величество изволил идти на берег, с которого обозревал местоположение кругом и сказал: «Вид вашего монастыря прекрасный». Потом был в большой церкви и обошел всю больницу, приветствуя больных братий; оттуда изволил перейти в теплую церковь Успения Божией Матери, где осмотрел иконостас, алтарь и приложился к Св. иконе Смоленской Божией Матери. Отсюда, с Игуменом, Благочинным и Экономом, отправился в пустыни; сперва в трех ближних изволил разговаривать с пустынниками, брал и кушал подносимые ими простые овощи, а при прощании у каждого целовал руку и просил их молитв. За сим пожелал идти и в дальнюю пустыню, причем ласково отпустил в монастырь Игумена, не желая утомлять его, и шествовал далее с Благочинным и Экономом.

Дорогою Государь милостиво говорил о разных предметах, о многом расспрашивал, а дойдя до горы, где нужно было спуститься, чтоб опять взойти на высоту, Государь почувствовал одышку. «Всходя на гору, я всегда чувствую одышку, - сказал он, - еще при покойном Государе, я расстроил себя, бегая по восемнадцати раз с верхнего этажа вниз по лестнице». Подходя к пустыне, Государь заметил утомление Благочинного и сказал: «Вы устали со Мною?» «Я рад пройти с Вами еще пять верст!». «Благодарю, - отвечал Государь, усмехнувшись, - готовность эта мне приятна». Подойдя к загородке, в лесу, когда Эконом Арсений напрасно старался разгородить ее, Император почти ползком пролез под изгородь, говоря: «Ведь Я солдат». Достигнув дальней пустыни, Государь Сам видимо утомился; Он взошел в тесную келлию, поздоровался с пустынником, спрашивал давно ли он живет тут, сел на скамью, посадил Благочинного и Эконома, и изволил внимательно разговаривать о весьма многом касающемся духовной и аскетической жизни.

«В какой тесной, бедной и пустынной келлии изволите Вы теперь беседовать, Государь, с кем, и о каких предметах? - сказал Благочинный Дамаскин, - но поверьте, Ваше Величество, что иноки, живущие в таких пустынях, по Благодати Божией, утешаются в них столь пленительными духовными чувствами, истекающими из стремления их к соединению сердца с Богом, в послушании Его закону, что предпочитают свои шалаши и Вашему Царскому Дворцу». Государь изволил отвечать: «Да, я знаю, это верно; ты говоришь правду. Но это есть дело прямой Благодати Господа!». В продолжение разговора Государь, при случае, сказал: «Я часто замечал, что Священники благословляют спеша и не знаменуют креста, как следует; это знак великого невнимания. Как благословляющему, так и принимающему благословение надлежит опасаться не лишиться Благодатной пользы благословения. Не раз, когда я подходил к сельским Священникам, которые, в простоте, вздохнув от сердца, благословляли Меня ограждая настоящим знамением креста, как благословляют и крестьян, - всегда я чувствовал нечто особенное!». Изволив встать, Государь из трех поднесенных пустынником реп, из своего огорода, принял одну и, когда благочинный спросил нож, чтоб очистить, Его Величество, повторив: «Я солдат и съем по-солдатски», - начал очищать кожу зубами. Государь осмотрел и молитвенный, тесный чуланчик пустынника, а прощаясь с ним, целовал его руку и усердно просил благословения и молитв.

Еще дорогою, переходя от предмета к предмету, в разговоре всегда милостивом и одинаково настроенном по духу, Его Величество сказывал, что Сам претерпел великие искушения, особенно в прошедшие военные годы и что, как в малых, так и в важных делах, всегда познавал особенный Промысел Божий. «Я знал за два года до войны, - продолжал Государь, - о злом для нас умысле Наполеона, и с моей стороны все возможное человеку употреблено было, чтоб водворить спокойствие, но все было тщетно. Неприятельские армии разных наций были сильнее нашей; один Бог, после многих советов вразумил нас вести войну отступательную, далее внутрь России. Неприятель разграбил нашу землю, много причинил нам вреда и убытка; но и это Бог же попустил для того чтобы смирить нас. Когда же Ему угодно было помиловать нас, Он и помиловал удивительным образом. Не мы побеждали врагов, а Он! Да, Промысел Божий всегда, во всем с нами! И ныне я точно также замечаю, что трактуя с опытными и знающими людьми полагаем план, по нашему разумению лучший, но от того или другого все расстраивается, как дело человеческое. Когда же положишься прямо на Бога и призовешь Его на совет и в помощь, то же дело устроится так хорошо, что прежний наш план окажется ничтожным…». При столь искренней беседе с государем Благочинный сказал: «Истинно, Ваше Величество, как не тяжелу быть времени для Вас, когда даже монахи в монастырях плакали горько. По прочтении манифеста и при соборных молебнах, мы не могли ни петь, ни читать; как немые стояли в слезах, только вздыхая к Богу! … Поверьте, государь, каждую службу отправляли здесь не без искренних чувств сердечных!». Государь сказал: «Спасибо! Спасибо!... Я знаю, что мне Господь помог молитвами вашими и всего Православного Духовенства».

При возвращении в монастырь, Государь был встречен Казначеем и Иеромонахами; изволив подойти ко всем для благословения, Он пошел в келлию Игумена, в сопровождении старших из братии. Здесь кушал чай и поставленные на стол садовые фрукты, крыжовник и малину, которыми подчивал своеручно Казначея, Благочинного и Эконома. Тут Игумен подал краткое описание Валаамской обители. Его Величество изволил взять эту записку. Просили о внесении Преподобных в церковные месяцесловы, о прибавке к больничному штату пятнадцати человек и о подворье в Петербурге. Государь сказал: «Я все сделаю: составьте записку; кто поедет в Петербург, чтоб отдать ее Князю, для передачи Мне». Переходя в гостиный покой, в сопровождении Казначея и Эконома, Император объявил, что в четыре часа намерен ехать в скит. В назначенное время Игумен и Эконом ожидали у келий Государя и, по выходе, отправились на шлюпке водою. Во время переезда Его Величество особенно любовался картинностью местоположения.

В скиту Государь был встречен со звоном. Казначей со скитскою братиею приняли Его в ризах и со крестом. По прочтении ектении, Высокому богомольцу было угодно осмотреть синодики, о здравии и за упокой при непрерывном Псалтырном стихословии постоянно перечитываемые. Государь разговаривал и расспрашивал о положениях скитских; был в трапезе, входил в подробности и, осмотрев все, возвратился в Обитель. Благочинный и братия ожидали на берегу. Выйдя из шлюпки Его Величество изволил смотреть печь и форму для отливки колокола; спрашивал во сколько будет пудов и есть ли место где повесить? Игумен отвечал, что Бог устроит все. Когда дошли до стен монастыря, начался благовест к малой вечерне, так как Государю было угодно, чтоб Преподобным праздновали бдение. Неутомимый Державный поклонник изволил прийти тотчас к малой вечерне, которую всю выслушал с акафистом. Немного спустя отблаговестив к правилу, начали отправлять его с поклонами и с безмолвной умной молитвой, во время которой Государь тихо вошел в собор и, увидев что Благочинный стоял с боку у правого столба, осторожно поместился позади его. Когда Эконом и другие из братии пытались остеречь Благочинного, Его Величество делал им рукой знак, чтоб оставили. Замечая, что Государя впереди нет, Благочинный наконец оглянулся и, увидя его за собою, поклонившись отступил за столб. По окончании правила, когда Игумен, по обыкновению монастырскому, среди церкви просил у всех братий прощения, а братия, поклоняясь Игумену, подходили к благословению, Государь, вслед за монахами, тоже приняв благословение от Игумена, с особым вниманием и смирением глядел на все происходившее. Благовест к бдению был начат без выхода из церкви; всю всенощную службу Государь изволил стоять у левого столба, иногда переходил к скамье (на этой же стороне) и, во время поучения, садился на ней рядом с братиею. Престарелый и слепой монах Симон, руками осязая сидевшего близ него на скамье государя, спросил тихонько: «кто сидит рядом со мною?». Государь отвечал: «путешественник». После, стоя у столба, Его Величество уронил перчатку, монах Савватий подходил, чтоб поднять ее, но заметив это, Государь поспешно поднял ее сам и, оборотясь к монаху, низко поклонился ему.

По окончании всенощного бдения, когда Игумен и братия провожали Его Величество из церкви, Государь просил, чтоб обедня была по утру в пять часов, а за нею молебен Преподобным, для отъезда. В назначенное время начался благовест к Литургии, которую совершал Игумен собором. Император в самом начале благовеста изволил прийти в церковь и стоять у столба, близ иеросхимонаха пустынножителя Никона, который и в глубокой старости подвизался истинно-добрым подвигом, в церкви же Божией, по крайней немощи тела, выстаивал всю службу, опираясь на костыль. В присутствии Государя, при привычном внимании и напряженном слушании Божественного пения, старец выпустил костыль из рук и сам, поскользнувшись, упал. Государь взглянул на него с глубоким умилением, поспешно подошел, поднял старика и посадил на скамью. Пустынник безмолвно поклонился ЦАРЮ и, укрепившись на ногах, выстоял всю Литургию.

Государь изволил подходить к антидору, взял вынесенную Благочинным просфору и откушал теплоты. Тотчас же начался благовест к молебну. Игумен со крестом, два Иеродиакона с кадилами и четыре Иеромонаха в ризах, пошли в церковь Преподобных, при пении тропаря храму. Во время чтения евангелия Государь пал на колени и подклонил главу под самое Святое Евангелие; Игумен возложил руку на помазанную главу ЦАРЯ и, держа сверху Евангелие, читал: «Научитеся от Мене яко кроток есмъ и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим». Текст сей, столь сходный с кротостью и смирением подклонившегося под него Венценосного богомольца, видимо произвел на прекрасную душу Монарха самое умилительное впечатление. Братия не могли удерживать слез. По прочтении Евангелия, Игумен трижды благословил крестным знамением главу Императора, который, с выражением самой живой веры, схватив руку Игумена, поцеловал ее несколько раз! Подобное явление благочестия, веры и кротчайшего смирения, могущественного и славнейшего из Государей, в пустынной обители на уединенном острове, - может ли не быть записано и в книгах небесных? По совершении молебного пения с ектениею, молитвою и коленопреклонением, о благополучном путешествии и многолетии, приложась ко кресту и к гробнице Преподобных, Государь принял поднесенную Игуменом икону Сергия и Германа; во время пения догматика Его Величество стоял у гробницы.

Из церкви Государь изволил идти в келлию к Игумену, при пении и сопровождении всей братии. Тут, по окончании «Достойно есть» и отпуста, Государь приложился ко кресту, простился с братиею и, когда посторонние вышли, изволил беседовать, кушал чай и принял поднесенный Игуменом резной крест в ящике. Император милостиво повторил, чтобы о всех нуждах монастырских написать записку, прислать в Петербург и отдать Князю Голицыну для вручения Его Величеству.

При выходе Казначей доложил, что братия просят дозволения проводить до пристани. Государь соизволил и, выйдя из покоев, у крыльца, где стояли все иеромонахи и братия, у каждого из первых принял благословение, кланялся братии и сопровождаемый Казначеем, Благочинным и Экономом, пошел к гостиной. Чрез малое время Он вышел из покоев и снова остановясь с иеромонахами спрашивал: «всегда ли у Вас бывает такая служба как ныне?» Его Величеству отвечали, что такое же бдение бывает в Воскресные и праздничные дни.

По пришествии Игумена Государь изволил поклониться ему и пошел рядом с ним из Обители. Начался звон вовсе колокола; клиросные, идя впереди, пели: тропарь и догматик, за клиром шли вся братия. Разговаривая с Игуменом, Государь приказал ему, когда приедет в Петербург, приходить во дворец, доложив вперва о приезде.

На пристани Император остановился посреди всей братии и посторонних посетителей; обратясь к Обители, ЦАРЬ помолился с великим умилением, подошел к Игумену, принял благословение и поцеловался с ним. Потом низко поклонился всей братии, изволил сесть в шлюпку, посадив с собою Казначея, Эконома и своего камердинера.

Когда отвалили от берега, Император милостиво откланивался много раз, кланявшейся Ему братии, тихо удаляясь по монастырскому проливу, при звоне колоколов и благословениях тронутой до глубины сердца братии, провожавшей Его взорами и напутственными молитвами.

В переезде по озеру до Сердоболя, продолжавшемся несколько часов, Государь много разговаривал с Казначеем и Экономом, как о монашеской жизни, правилах, так и о церковной службе, о чтении и пении. «Можно ли пропеть что-нибудь здесь?» – спросил Он. И на ответ: «что Ваше Величество прикажете?», просил петь тропарь: «Спаси Господи», «Херувимскую» придворную, потом тропари крещению на освящение воды и другие церковные стихи.

Доехав благополучно до Сердоболя, Государь Император ласково простился и отправился в Финляндию.

Возвратясь в столицу, Государь говорил Князю Голицыну, что положение Валаамского монастыря чрезвычайно понравилось Ему, как и порядок и чин службы, что Его Величество намерен восстановить в Обители этой Архимандрию и устроить полную ризницу. В то же время приказано было узнать: нет ли кого в Санкт-Петербурге из Валаамских? Эконом Арсений находился тогда в столице; он призван был по воле Государя к Князю Голицыну, который объявил ему Монаршее приказание об учреждении Архимандрии. Государь говорил об этой воле своей еще в обители лично Игумену, который, по совету с братиею, поручил Эконому всеподданнейше просить, при случае: Архимандрии в Обители не уставлять, а быть Игуменству, как более приличествующему для общежития уединенного монастыря. Князь обещал доложить о сем и известить, когда последует Высочайшая воля. Вскоре Игумен прибыл сам в Петербург и, по повелению Государя, был представлен Его Величеству вместе с Экономом и милостиво принят с ним Государем. Особенно Император с удовольствием говорил о местоположении Монастыря, хвалил церковный обряд и порядок; пожаловал Игумену бриллиантовый наперсный крест для наследственного ношения при служении Игуменами Валаамскими в монастыре; дозволил быть по-прежнему Игуменству; утвердил монастырь Первоклассным; дарствовал великолепные церковные ризы и соблаговолил на желание Монастыря иметь в столице особое подворье.

Царское село, 1858 (отпечатано при Царскосельской городской полиции)

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

С тем, чтобы по отпечатании представлено было в Духовную Цензуру узаконенное число экземпляров. С.Петербург. Июля 14 дня 1858 года.

Цензор Архимандрит Фотий.

Материал подготовлен Музеем Валаамского монастыря.