Спасо-Преображенский Валаамский монастырь в годы Второй мировой войны

На 1940-е гг. пришлись наиболее тяжелые испытания в многовековой истории Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, вызванные бедствиями советско-финляндской («зимней») и Великой Отечественной войн, эвакуацией с острова, скитаниями по Финляндии и другими тяжелыми обстоятельствами. Однако братия монастыря выдержала эти бедствия и сохранила обитель, хотя и на новой территории.

По итогам советско-финляндской («зимней») войны 55 тысяч православных финнов и карел из 17 приходов были вынуждены эвакуироваться вглубь страны (всего с переданных Советскому Союзу территорий эвакуировали 430 тысяч человек – более 10 % населения страны). Три монастыря из четырех, в том числе Валаамский, оказались утрачены, их насельники также эвакуировались, две трети церковного имущества было утрачено.^[1] Духовная семинария и Выборгский епископ переехали в Хельсинки, а предстоятель Финляндской Православной Церкви архиепископ Герман (Аав) в г. Куопио. «Православная Церковь лишилась почти всех своих земельных наделов. В Сердоболе осталась и вся общецерковная библиотека в 12 000 томов. Только 6% своего имущества приходы и монастыри имели возможность спасти».^[2]

В Финляндии было запрещено открывать новые монашеские обители и переселившееся вглубь страны валаамская братия сохранило юридическое лицо старого, или «Ладожского», Валаамского монастыря, что впоследствии неоднократно подчеркивалось в различных обращениях и документах. Таким образом, все имущество и средства прежней обители перешло к новой. В июне 1940 г., по совету президента Финляндии Рюти, братия монастыря купила небольшое поместье Папинниеми, основанное в начале XIX века и расположенное в сельской местности (коммуне) Хяйнавеси. Оно ранее когда-то принадлежало министру сельского хозяйства Финляндии, а затем трем братьям, которые после длительных переговоров согласились его продать. Когда осматривали постройки, в одной из комнат неожиданно обнаружили икону Преподобных валаамских чудотворцев Сергия и Германа (видимо привезенную с Валаама). Это решило выбор, монахи усмотрели в этом событии чудесное указание самих валаамских святых.

28 июня 1940 г. правление монастыря разместилось в главном усадебном доме, и игумен Харитон смог перевести в Папинниеми первую партию из 13 иноков, 9 июля переехали еще 28 человек. Вскоре из старой конюшни были сооружены первые 36 келий для монахов, затем в братский корпус переделали людскую. Имение с многочисленными хозяйственными постройками и 350 гектарами земли, из которых 50 составляли пашни, обошлось монастырю в 2 885 тысяч финских марок, а строительство и ремонт, продлившиеся до 1 января 1941 г., - еще в 831 086 марок.^[3] Соотношения новостильного и старостильного братства на тот момент было 110 на 70. 19 октября 1940 г. было получено извещение, что 10 октября Учебное министерство разрешило монастырю основать свое кладбище в Папинниеми.^[4]

Между тем, на бывшей родине валаамские монахи были объявлены изменниками и врагами советской власти, их считают белогвардейскими беженцами, которые распространяют враждебную пропаганду против Советского Союза. Финляндская пресса даже писала (несколько сгущая краски), «что если кто из Валаамских монахов попадет в руки русских, их расстреляют».^[5] «Мы по национальности русские люди, и нам было очень прискорбно, что все так получилось. Теперь вопрос был поставлен ребром: куда мы бедные денемся?» – позднее вспоминал валаамский насельник игумен Нестор (Киселенков) о межвоенном периоде.^[6]

Мирная передышка в советско-финляндских отношениях была недолгой. В первые месяцы Великой Отечественной войны финские войска заняли часть Карелии (с населением свыше 80 тысяч человек) и Ленинградской области. Архиепископ Герман вернулся в Сортавалу и приступил к осуществлению бывших у него миссионерских и националистических планов. В это время Финляндское Церковное управление увлеклось идеей просвещения и финнизации восточных карел и обращения их от большевистского атеизма. Православные военные священники (в том числе, призванные с Валаама) служили в Восточной Карелии под началом лютеранских войсковых епископов.^[7] В сентябре 1941 г. миссионерская работа в Карелии уже велась 6 представителями православного военного духовенства и, кроме того, 30 священниками, монахами, диаконами и 6 обученными мирянами.^[8]

В Сортавале архиепископ Герман летом 1943 г. освятил восстановленную городскую Никольскую церковь, в этот день на торжественное архиерейское богослужение прибыли богомольцы из различных районов Карелии. Кроме того, в Сортавале возобновились богослужения в Никольской церкви на Валаамском подворье и домовом храме Духовной семинарии. Открывались храмы и на оккупированных «старых» советских территориях. Так, в Петрозаводске вновь стали действовать две недавно закрытые церкви – Екатерининская и Крестовоздвиженская, в последней служил постриженик Валаамского монастыря иеромонах Павел (Олмари, до 1927 г. – Гусев, 1914-1988) – будущий преемник архиепископа Германа в качестве предстоятеля Финляндской Православной Церкви.^[9]

В целом к концу 1943 – началу 1944 гг. в Карелии открылось около 40 православных храмов. Однако богослужения, как и восстановленное преподавание Закона Божия, проводились на финском языке. На Карельском перешейке и в оккупированных районах Ленинградской области возобновили свое функционирование примерно 20 православных храмов. Служили в них, как и в карельских, в основном финские священники, в том числе военные, и иеромонахи Валаамского монастыря.^[10] По данным на 30 июня 1942 г. в оккупированной части Карелии насчитывалось 4069 человек, состоявших в православных общинах, и 665 – в лютеранских. К этому времени в финских частях здесь служили 11 лютеранских военных священников и 14 их помощников, а также 6 православных и 7 их помощников.^[11]

Ни один из трех закрытых в 1940 г. монастырей Финляндской Православной Церкви полностью возрожден не был, хотя в отношении Валаамского и Коневского такие попытки предпринимались. После того как монахи ушли с Валаама на нем были размещены школа боцманов, рота юнг и военная база. Церковные здания использовались под хозяйственные нужды, многие оставшиеся иконы были испорчены, стены храмов покрыты антирелигиозными надписями, на монашеских могилах и церковных главках свернуты кресты. 19 сентября 1941 г. советский гарнизон оставил архипелаг, и 21 сентября финские войска, после проведенной воздушной разведки, заняли его без боя, что спасло монастырские храмы от разрушения. Сразу начались работы по укреплению обороны острова: были привезены артиллерийские орудия, на мысу Черный нос установили новую батарею. Части, дислоцированные на Валааме, не принимали участия в военных действиях. В 1941-1944 гг. не было и бомбардировок островов. Лишь дважды на протяжении войны советские корабли приближались к Валааму, но каждый раз поворачивали обратно, опасаясь попасть под удар артиллерии.

Вскоре после высадки финских солдат на острова один из русских эмигрантов в Финляндии написал в редакцию газеты «Православная Русь»: «В воскресенье 8-21 сентября, т.е. в день праздника Рождества Богородицы, финские войска заняли Валаам. Большевики очистили его без боя. Это большое счастье, т.к. благодаря этому Валаам избежал того разрушения, которому подверглась остальная Карелия, на пространстве которой шли жестокие бои. Большевики взорвали там все, что было сколько-нибудь важно в военном отношении. На Валааме собор уцелел, за исключением стекол, которые все выбиты… Во время своего владычества большевики устроили в соборе коммунистический клуб со сценою на амвоне, о чем свидетельствует ряд скамеек по всему храму. В нижнем храме все стены были закрашены, но иконостас церкви просвечивает сквозь светлую краску. Все кресты и купола целы. Некоторые помещения для братий были, по-видимому, даже отремонтированы, так как местами еще не сняты леса. Все вещи и пожитки свалены в кучу во дворе. Лавка с монастырскими памятками цела… Также целы Гефсимания, Иерусалимский храм, Елеонская часовня. Пристань разрушена и сожжена, а также все здания на берегу. Старая гостиница взорвана. Потоплен монастырский пароход «о. Сергий». В период советского владычества на Валааме находилась школа для моряков».^[12]

Уже 3 октября правление монастыря обратилось с запросом о предоставлении проездных документов на остров для игумена и сопровождающих его лиц. И через месяц после высадки финских войск на Валаам три бывших насельника монастыря во главе с настоятелем игуменом Харитоном совершили недельную поездку на архипелаг. 20 октября они осмотрели почти неповрежденное монастырское подворье в г. Сортавала и 21 октября прибыли на Валаам, застыв монастырь разоренным. На следующий день монахи отслужили молебен преподобным Сергию и Герману Валаамским и Божией Матери в Спасо-Преображенском соборе, который ранее использовался под клуб советской военной базы. 28 октября насельники покинули острова, вернувшись к остальной братии, проживавшей в местечке Папинниеми.^[13]

Находившийся относительно недалеко от линии фронта Валаам почти весь период войны занимали финские войска, и поэтому обитель не была возрождена во время войны, хотя такие работы начались. 22 ноября 1941 г. игумен Харитон послал шесть иноков для проведения первоначальных работ по приведению в порядок монастырского хозяйства. Летом 1942 и 1943 гг. семеро монахов приезжали на архипелаг и периодически служили в монастырских храмах. Два насельника – иеродиакон Сергий (Пробкин) и монах Гавриил (Калугин) официально считались переселившимися на Валаам и с перерывами пребывали там почти три года, организуя прием других насельников, пребывавших на остров.

В журнальной статье, сообщавшей о поездке игумена Харитона на Валаам с 26 июля по 25 августа 1942 г. приводились следующие подробности о состоянии храмов обители в то время: «Церковь Смоленского скита приведена в известный порядок, так что там могла быть отслужена литургия. Коневский скит сильно разрушен. Впрочем, церковь вовне невредима, и на колокольне висят все колокола, кроме одного. Разрушена церковь только внутри. В скитах «Святом» и «Ильинском» церкви и домики стоят почти неповрежденными, иконостасы и образа в церквах целы, только запрестольные иконы в обеих церквах кощунственно испорчены. В скиту «Предтечи» все домики стоят с разбитыми стеклами и с некоторыми внутренними повреждениями, церковь цела, иконостас и образа почти не повреждены. Церковь на Германском полуострове сохранилась, хотя стоявшие кругом нее постройки все сгорели. Внутри церковь сильно пострадала порчею иконостаса и образов; все колокола увезены. В Сергиевском скиту церковь уцелела, но внутри видны небольшие повреждения иконостаса. Колокола увезены, все деревянные постройки, кроме бани, остались целы. В Тихвинском скиту каменная церковь разрушена, и все без исключения деревянные постройки сожжены. Монастырский соборный храм Преображения Господня вполне цел, за исключением небольших повреждений. Разбитые стекла его заменены фанерой и папкой, поглощающей свет. Два нижних яруса иконостаса, также как царские врата, отсутствуют, ибо при эвакуации монастыря были увезены братией и ныне находятся в Папинниеми».^[14]

Летом 1942 г. на Валааме жила небольшая группа иноков во главе с экономом обители иеромонахом Филагрием (Микшиевым). Они занимались сельским хозяйством, охраной церквей и других зданий, главным образом соборного храма. При этом регулярно совершалось богослужение в специально освященном небольшом храме, питались монашествующие в братском храме, успешно занимались сельским хозяйством, и эта братия во всем жила согласно монастырскому уставу. Насельники смогли частично подготовить поврежденные помещения для проживания, разобрать и систематизировать остававшиеся в обители документы, книги и инвентарь.^[15]

Но полноценно возобновить монастырь на прежнем месте не удалось, слишком много было разрушений, мешали также занимавшая большую часть зданий финская воинская часть и близость линии фронта. Уезжая обратно на материк, монахи забрали некоторые оставленные в обители при эвакуации 1940 г. святыни, в том числе поврежденный штыком советского солдата список Валаамской иконы Божией Матери (сейчас он находится в церкви Всех святых Валаамских). В своей статье 1941 г. о посещении острова игумен Харитон привел следующие строки:

«О, Валаам, многострадальный,
О страстотерпец, Валаам,
Опять удел судьбы печальный
Пришел к святым твоим местам.

Опять ты ранами покрытый
Стоишь безмолвный и пустой,
Полуразрушенный, избитый,
Но тот же дивный и святой.

Уж ты для нас необитаем,
И мы, насельники твои
Осиротелые блуждаем,
Как без отца и без семьи…

О, Валаам, пример терпенья,
Ты не угаснешь до конца,
Невольной верою согреты
Опустошенные сердца:

За безграничное смиренье
Тебя, как Господа Христа,
Ждет также радость Воскресенья
За всю безропотность креста».^[16]

Следует отметить также, что отец Харитон в годы войны вел дневник, а в 1943 г. написал и издал свою книгу «Аскетизм и монашество» (скончался он 27 октября 1947 г., приняв незадолго до смерти схиму с именем Харитон, и был похоронен на кладбище Нового Валаама).

В 1944 г. была проведена планомерная эвакуация значительной части сохранявшегося на острове монастырского имущества, откладывавшаяся до последнего времени в надежде на благоприятное для обители изменение военной ситуации. 20 июня 1944 г. группа валаамских монахов, после очередного посещения, должна была покинуть родную обитель, и на этот раз навсегда. Военные подразделения финляндской армии, общая численность которых составляла не менее двух тысяч человек, оставили архипелаг 19 сентября 1944 г. Некоторые финские фортификационные сооружения до сих пор напоминают о тех трагических днях в истории острова.

В июне - сентябре 1944 г. Карелия и северная часть Ленинградской области были освобождены от оккупации. Почти все финские священники, избежав репрессий, ушли с отступавшими войсками, и большинство приходов осталось без духовенства. Впрочем, некоторые финские священнослужители все-таки подверглись аресту. Показательна в этом плане судьба иеромонаха Иоанна (в миру Петра Матси, 1906-1960). Он состоял в братии Валаамского монастыря, учился в Сердобольской (Сортавальской) Духовной семинарии, в 1935 г. принял монашеский постриг в Сербии, но в начале советско-финской войны 1939-1940 гг. был призван в Финляндию в действующую армию в качестве полкового священника с приписанием к братии Коневского монастыря, затем с 20 декабря 1941 по 16 июня 1944 гг. служил районным священником на полуострове Заонежья. С июня 1944 г. о. Иоанн некоторое время был священником при лагере советских военнопленных в Финляндии, но в 1945 г. оказался арестован МГБ и осужден. До июля 1955 г. он отбывал срок в воркутинских и мордовских лагерях и только 7 августа 1955 г. был освобожден и выслан в Финляндию после вмешательства финского правительства (в дальнейшем о. Иоанн служил в русских храмах Франции, где и скончался). ^[17]

Валаамский монастырь в военные годы пережил серьезный кризис, связанный с организацией жизни братства на новом месте. Трудности были очень большие, но игумен Харитон вспоминал в 1942 г. «заботливое отношение и помощь военных чинов.., к которым обращались [монахи] со своими нуждами и всегда находили в них опору справедливости». «Центр Финляндии Каннонкоски», – писал в дневнике игумен, – «нас встретил с христианской любовью: обогрели, накормили, разместили, старались во всех нуждах помочь нам… Эта теплота христианской любви еще более зажигала любовь к Финляндии, где мы прожили почти всю жизнь и сделались ея гражданами. Ввиду потери… для нас Валаама, нас приглашали тогда переселиться в Америку и в другие страны, я отвечал тем и другим: “Пока наша Финляндия свободна, мы никуда не поедим, будем разделять радости и горе вместе”». И, хотя не обошлось без конфликтов, – 6 февраля 1942 г. игумен описал проблемы, связанные с обвинением в незаконной продаже монастырского имущества за границу, оказавшемся подстроенным финскими чиновниками, в результате чего братию допрашивали, грубо осматривали вещи и одежду – у отца Харитона это не вызвало разочарования в общей справедливости законов Финляндии и добропорядочности ее граждан.^[18]

Действительно финское население радушно отнеслось к переселенцам, и братия решила остаться в местности Хяйнавеси, возникшая здесь обитель получила название Новый Валаам. Этот уголок Финляндии напоминал монахам Валаамский архипелаг: живописное озеро Юоярви (самое высокое и чистое в Финляндии) со старыми деревьями на берегу, заливы, леса, луга и скалы. Поначалу у монастыря не было храма, и первую церковь Преображения Господня летом 1941 г. устроили, соединив два деревянных сарая. По указанию духовника монастыря с 1925 г. схииеромонаха Ефрема (Хробостова, 1871-1947) был сделан иконостас, и начались богослужения на церковно-славянском языке, для которых использовали привезенные с собой с Валаама иконы и церковную утварь (часть утвари и колоколов раздали в другие православные храмы Финляндии). Уже в августе 1941 г., к празднику Преображения Господня в Новый Валаам по каналу из г. Куопио приплыла первая группа русских православных паломников. Позднее на третьем – верхнем этаже усадебного дома была устроена домовая церковь для православных финнов, где богослужения шли на финском языке. Для устройства хозяйства купили шесть лошадок, несколько коров, открылись мастерские. Жизнь монастыря стала постепенно налаживаться.^[19]

В конце 1943 г. к валаамской братии присоединились шестеро эвакуированных с Кольского полуострова насельников Трифоно-Печенгского монастыря во главе с бывшим настоятелем известным старцем и духовником схиигуменом Иоанном (Алексеевым). 6 марта 1944 г., рассмотрев письмо архиепископа Германа, правление монастыря официально постановило: «В виду безысходного положения печенгских иноков, и, невзирая на испытываемую Валаамским монастырем стесненность в помещениях, принять их к себе» (в Папинниеме).^[20] А 31 августа 1956 г. Новый Валаам принял девять последних монахов Коневского монастыря, которые привезли с собой чудотворную Коневскую икону Божией Матери, написанную в конце XIV века на Святой Горе Афон. И все же нельзя согласиться с мнением историка А.К. Клементьева о «полноценном, полнокровном» существовании монастыря в Финляндии,^[21] по крайней мере в первое десятилетие.

Основывая в Финляндии Новый Валаам, игумен Харитон не хотел вносить в него раскол по календарному вопросу. Прежде чем возобновить монастырскую жизнь на новом месте, он предложил старостильникам восстановить евхаристическое и молитвенное общение. Для этого новостильники, по прежнему считавшие «старый стиль священным» и принявшие «новый» только из послушания высшему священноначалию, собирались перейти на юлианский календарь. Игумен Харитон, зная о своем авторитете в Церковном Управлении, рассчитывал получить на это неофициальное разрешение архиепископа Германа. В противном случае старостильникам предлагалось взять положенную им часть имущества и средств и самим устроить свою дальнейшую судьбу. Иеромонах Иоасаф (Александров, 1872−1947), возглавлявший старостильную братию, дал следующий ответ: «Вся братия не желает входить с Вами в молитвенное общение, хотя бы Вы перешли и на старый стиль, но не желают и материального раздела».^[22]

Игумена Харитона беспокоило, что «без религиозного послушания, которое есть, основа монашеской жизни, Община превратится в бездушную коммуну», и «лицам, наверху стоящим и настаивающим на ликвидации монастырей» можно противопоставить только сплоченность: «монастырями считаются не здания только и угодья, которые нами утеряны.., а общество или братство, связуемое религиозным уставом.., и не место его сплачивает, а идея служения Богу, выраженная в монастырском уставе». Он полагал, что материальное единение, при отсутствии духовного, приведет и на Новом Валааме к той ненормальной жизни, которая сложилась на Старом из-за «религиозного раскола», что будет вредить спасению братии и существованию обители. В результате этой дискуссии, не желая усложнять судьбу старостильников, Валаамский игумен поселил роптавших вместе с остальным братством.^[23]

Таким образом, в Валаамском монастыре на территории Финляндии русские иноки «обедать сходились вместе, а Богу молились врозь на две группы, по старому стилю и по новому. Продолжали молиться на два фронта до 1945 г.», - писал в своих воспоминаниях игумен Нестор (Киселенков).^[24] В 1945 г. Новый Валаам посетил митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). Целью его визита в Финляндию было повторное присоединение Финляндской Православной Церкви к Московскому Патриархату. Митрополит убедил валаамских монахов, что все должны ради мира и братской любви перейти на старый стиль и за богослужениями поминать Патриарха Московского и всея Руси. Братство снова объединилось и в таком согласии дожило до 1957 г. Во второй половине 1940-х гг. шли переговоры о возвращении Финляндской Православной Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата, но, в конце концов, они закончились неудачей, и Финляндская Церковь осталась под окормлением Константинопольского Патриарха, что в 1957 г. признали и в Москве. С этим была связана новая страница в истории Валаамского монастыря.

[1] Bundesarchiv Berlin (BA), R 901/62300. Bl. 40-42

[2] Православная Церковь в Финляндии // Хлеб Небесный. Харбин, 1941. № 4.

[3] Архив Финляндского Ново-Валамского монастыря (Valamon Luostarin Arkisto - VLA). Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева); Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). М., 2012. С. 262.

[4] Клементьев А.К. Материалы к истории Спасо-Преображенского монастыря на острове Валаам и в местности Папинниеми в Финляндской республике в 1939-1944 гг. // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2017. № 4. С. 223.

[5] Валаамские монахи объявлены врагами Советского Союза // Уси суоми. 1940. № 82. 27 марта.

[6] Нестор (Киселенков), игумен. В иных пределах / Вступ. и публ. Н. Корниловой // Север. 1991. № 9. С. 120.

[7] Loima Jyrki. Nationalism and the Orthodox Church in Finland // Nationalism and Orthodoxy. Helsinki, 2004. P. 180-181.

[8] BA, R 901/62291. Bl. 228-231, 234.

[9] Бовкало А.А., Галкин А.К. Религиозная жизнь в Карелии в первое десятилетие после «Большого террора» // Финно-угры и соседи: проблемы этнокультурного взаимодействия в Балтийском и Баринцевом регионах. СПб., 2002. С. 267-268; По обе стороны Карельского фронта. 1941-1944 гг. Документы и материалы. Петрозаводск, 1995. С. 209, 229.

[10] Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф. 9324. Оп. 1. Д. 7. Л. 95, 115.

[11] По обе стороны Карельского фронта. С. 228-229, 262; Бовкало А.А., Галкин А.К. Указ. соч. С. 267-268.

[12] Православная Русь. Ладомирова. 1941. № 17-18. С. 7.

[13] Там же. № 21-22, С. 6-7.

[14] На Валааме // Церковная жизнь. Белград. 1943. № 4. С. 61.

[15] Клементьев А.К. Указ. соч. С. 285-286.

[16] Православная Русь. 1941. № 21-22, С. 6-7.

[17] Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995: Биографический справочник. М.-Париж, 2007. С. 230-231.

[18] VLA . Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева); Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). С. 261-262.

[19] VLA . Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева).

[20] Клементьев А.К. Указ. соч. С. 278-279.

[21] Там же. С. 286 и др.

[22] См.: Неопубликованные страницы дневника игумена Харитона / Публ. Шевченко Т.И. // Альфа и Омега. 2009. № 3. С. 279-288.

[23] Там же; Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). С. 265.

[24] VLА. Папка: Разные записи, воспоминания и стихотворения игумена Нестора (Киселенкова); Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). С. 265.