Отец Павел (Груздев): «Прощай, дивный остров Валаам, прости...»

По словам иеромонаха Геронтия (Федоренко), одного из первых шести насельников Валаамской обители:

– В те годы за нас молились три старца: отец Кирилл (Павлов), духовник Троице-Сергиевой Лавры, отец Николай Гурьянов с острова Залит и отец Павел (Груздев), он жил тогда в селе Верхне-Никульском Ярославской епархии...

Отца Павла мы посещали, он напутствовал нас советами, укреплял молитвой... Он рассказывал о своих поездках на Валаам, который очень любил. Духовником его был схиигумен Лука из прежней валаамской братии, доживавший свой век в Псково-Печерском монастыре. Отец Павел подарил нам напрестольное Евангелие, которое мы потом употребляли при богослужении. Может быть, оно ему досталось от отца Луки…

Когда отец Павел приезжал сюда, он проходил по острову по 20–30 км. Однажды попросился у работников музея помолиться в соборе. Ему разрешили, и он в запустевшем храме служил молебен преподобным Сергию и Герману…^[1]

Рассказывает игумен Фотий (Бегаль), начальник Приозерского подворья Валаамского монастыря:

– Мы с отцом Геронтием жили тогда в Даниловом монастыре – восстановленном, устроенном, но расположенном в Москве, почти в цен­тре огромного города. И это обстоятельство очень мешало нам, жаждущим романтики и уединённой монашеской жизни.

Каждое лето мы навещали архимандрита Павла (Груздева), жившего в Ярос­лавской области. Когда мы к нему приез­жали, он почему-то всегда рассказывал нам про Валаам. Он показывал нам какие-то вещи, привезённые с острова, камешки и угольки от сожжённой часовни. Он никогда не был на острове в то время, когда монастырь был действующим. Но не­однократно приезжал много позже – с тури­стами.

Он рассказывал, как приходил на Центральную усадьбу к собору и упрашивал, чтобы ему открыли ниж­ний храм, где в то время располагалось овощех­ранилище. Отец Павел знал, что там покоятся мощи Преподобных, и молился возле них. Однажды он проник в храм без разрешения, и его побили за то, что он служит там молебен.

Лишь много позже, когда нам предложили начать возрождение Валаамского монастыря, вспоминая отца Павла, я понял, сколь неслу­чайным было его желание рассказывать нам о Валааме. Я решил написать ему, испросить благословения, – ехать ли мне на остров или нет? Своё письмо я передал с одним монахом, который собирался навестить отца Павла.

И по возвращении он рассказал мне: «Отец Павел взял в руки твоё письмо и, не раскрывая его, произнёс: «Благословляю обеими руками!».

И мы с отцом Геронтием дали своё согласие поехать на Валаам...^[2]

Схиигумен Гавриил (Виноградов), начальник Сочинского подворья Валаамского монастыря:

– В те годы я часто посещал блаженной памяти архимандрита Павла (Груздева) в селе Верхне-Никульское Ярославской области. Однажды он подвёл меня к старинной литографии с изображением Валаама середины XIX века, обнял за плечи и пропел гимн «О, дивный остров Валаам». А после добавил: «Эх, отец! Хороший монастырь Валаам. Вот бы тебе туда!».

Много я видел чудес от старца, его прозорливость не вызывала сомнений. Но в тот момент я про себя подумал: «Ну, куда мне с больными легкими на Валаам, где ветра, открытые пространства Ладожского озера, сырость и холод?! Там мне конец! Наверное, старец ошибается. Бывало ведь, что и великие святые ошибались!».

Но произошло непредвиденное: через семь лет после смерти отца Павла Игумен Валаамского монастыря архимандрит Панкратий (ныне епископ Троицкий) предложил мне возглавить опустевший скит на Кавказе. Ему посоветовал обратиться ко мне отец Кирилл (Павлов), наш общий духовник...^[3]

Игумен Пётр (Пиголь), проведший кропотливую работу по расшифровке и редактированию дневников отца Павла, пишет в предисловии к ним:

«Как таковых, дневников архимандрит Павел (Груздев) не вёл. Но он оставил несколько общих тетрадей, в которых его личные заметки: автобиографические записи, наблюдения за природой, духовные размышления – чередуются с народными пословицами, шутками, загадками, стихами и песнями...

Большое место в тетрадях отца Павла занимают его впечатления от паломнических поездок с подробным описанием монастырей и храмов, где он побывал, обстоятельным историческим рассказом о жизни насельников иноческих обителей...

Записи сделаны церковнославянским шрифтом с «ерами», «ятями», «юсами», с употреблением архаичных форм слов, с использованием церковнославянского буквенного обозначения цифр. Исполненная ровным, выложенным буква к букве каллиграфическим почерком, рукопись более напоминает страницы летописного свода, исторического документа, чем обычную повседневную запись. Это тем более удивительно, что отец Павел успел закончить лишь полтора класса церковноприходской школы.

Для удобства чтения мы публикуем тетрадные записи архимандрита Павла в современной орфографии и пунктуации, не копируя батюшкиных ошибок и описок, но сохраняя лексические и стилистические особенности текста...»^[4]

«Склад есть склад»

«30 августа старого стиля, в понедельник, в 8 часов вечера на прекрасном туристическом теплоходе отправился на святой остров Валаам, куда после штурмовой 10-балловой качки прибыли в 9 часов утра 31 августа 1977 года, и я отправился посмотреть бывший Спасо-Преображенский Валаамский монастырь и остров.

Монастырские здания прекрасные, в особенности собор, — это жемчужина искусства и архитектуры, но в запущенном состоянии, как и все храмы монастыря и скитов.

Собор двухэтажный, верхний — летний, а нижний — зимний, в котором покоятся в недрах земли святые мощи св. преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев. Храм в настоящее время превращён в продуктовый склад и посторонним лицам вход воспрещён, а по сей причине не сужу о внутреннем состоянии, но думаю — склад есть склад.

Был в продуктовом и промтоварных магазинах, — где первая необходимость есть в достаточном количестве, бери сколько угодно.

«Всё поломано, но здание — прекрасно»

Осмотрев монастырь, я направился на старое монастырское кладбище, где не сохранилось ни одного намогильного креста, но кое-где встречаются намогильные плиты, большинство чёрного мрамора, на которых сохранились надписи, я их все списал.

<...>

Вот это всё, что я мог прочесть на сохранившихся могильных плитах, а крестов каких-либо на старом кладбище не сохранилось ни одного. Осмотрев кладбище и монастырь, я пошёл на новое кладбище. Это на восток от монастыря, расстояние немного больше километра, по прекрасной монахами саженной пихтовой аллее.

На месте бывшей пустыньки игумена Назария сохранился в память его сооружённый игуменом Дамаскиным прекрасный чёрного гранита крест, но места пустыньки я не нашёл, да мешал дождь. Невдалеке от креста сохранились стены кладбищенского храма, но в плачевном состоянии.

Двери поломаны, окна побиты, от иконостаса и икон даже полена не осталось. При монахах храм отоплялся, сейчас же печи разрушены и на святе месте мерзость запустения, хаос, всё поломано, но самое здание снаружи — прекрасно.

Метрах в 5-8 от храма возвышается прекрасная кладбищенская колокольня, но не сохранилось ни одного колокола, даже двери уничтожены. Как храм, а также и колокольня не оштукатурены. За алтарем кладбищенской церкви сохранились могилы с прекрасным мраморным крестом умерших настоятелей Валаамского монастыря.

<...>

Под горою, на которой стоит церковь, внизу на каменной скале вырыт колодец с приятной на вкус водой, хотя колодец и находится в заброшенном состоянии, но вода чистая, как кристалл, колодец обделан в гранит и имеет круглую форму.

«Есть Господь на месте том...»

Осмотрев новое кладбище, опять мимо гостиницы и открытой часовни Знамения Божией Матери с сохранившимися, но без икон черного мрамора, иконостасом, я пошёл в большой скит Всех Святых, в котором не встретил ни одной живой души.

Перед входом в ограду с восточной стороны стоит прекрасная часовня во имя Страданий Спасителя, а за ней за железной решеткой с крестом и мраморной плитой <могила>, на которой высечено: «Иеромонах Антипа, любитель безмолвия и молитвы, проявивый плод блаженною своею кончиною, благодатный дар прозорливости, скончался 10 января 1882 года 66 лет».

От могилы отца Антипы через святые ворота, на которых сохранилась одна воротня, я взошёл в скит прямо в церковь, на которой написано, что «Памятник охраняется Государством», но на мой взгляд, монахи во много раз лучше оберегали.

В верхнем храме пол выломан, иконостаса нет. Одним словом, сохранилось одно здание, да на колокольне колокол, да и тот без языка. Сохранились мраморные запрестольные киоты, но без икон. Осмотрев храм, я обошёл бывшие кельи иноков, — ни одного окна, ни одной двери, множество рухнувших потолков, выломанные полы и так далее.

Внутри скита есть прекрасный гранитный колодец, вырыт в 1876 году, глубина 5 аршин, круглой формы, но весь захламлен, даже чурбанья дров плавают. Для чего? Не знаю, не приведи, Господи, и знать.

Внутри скита сохранилась намогильная плита, на которой высечено: «Схимонах Онуфрий, скончался 12 августа 1925 г. на 82 году, жил в монашестве 49 лет, благодушно терпел болезни и слепоту». Видал ещё две могилки, но надписи изгладились. На наружной алтарной стене храма прекрасно сохранился чёрный мраморный крест.

На многих плитах встречаются надписи «святии отцы и братия, не забудьте и меня, егда молитеся». Намогильный камень и крест отца Антипы. Камень был весь заросший мхом, в оградке валялась масса веток лиственницы и тому подобное. Я всё выгреб, камень очистил и все привел в порядок. Царствие Небесное иеромонаху Антипе.

«Валаам, прости, земной поклон тебе...»

На обратном пути я остановился у прекрасного большого мраморного креста, поставленного игуменом Дамаскиным. И близ дороги лежат обгорелые бревна от пустынной кельи игумена Дамаскина.

Выйдя на центральную дорогу и положив издали земной поклон видневшемуся монастырю, я пошёл на пристань, до которой от монастыря километров 6-7, мимо Гефсиманского скита, а также Воскресенского, на котором разместилась турбаза. Храм прекрасный, двухэтажный, не штукатуреный, к которому ведёт каменная лестница, а тут и красавец теплоход.

Придя в свою каюту и выпив бутылку лимонада с хлебом, я свои уставшие донельзя ноги затащил на койку и сразу же уснул богатырским сном, даже не слыхал, как и отчалили. Прощай, дивный остров Валаам, прости, земной поклон тебе, п-р-о-с-т-и.

***

По дороге в Всехсвятский скит растёт огромная сосна, у которой имеется надпись, что ей 400 лет, диаметр 1 метр и 30 сантиметров, а вот вышину не запомнил. 7 сентября 1977 года на Валааме была буря, которой очень много наломало и повалило с корнем лесу.

***

Был я в Гефсиманском скиту, что видал? Мерзость, запустение, разруху и уничтожение, в часовне сделано отхожее место. В церкви — жилое помещение, везде грязь и мусор, церковь деревянная обшита тесом, покрашена желтой краской, пятиглавая, на которых кресты поломаны.

Вообще, всё разрушается скорее, чем созидается...»

***

---

[1] Иеромонах Геронтий (Федоренко). Первопроходцы.

[2] Интервью с игуменом Фотием (Бегалем). Юбилейный номер газеты «Свет Валаама» №12, 2009.

[3] Схиигумен Гавриил (Виноградов). Кавказский скит Валаама: «По воле Божией».

[4] Игумен Пётр (Пиголь). Избранные места из дневниковых тетрадей архимандрита Павла (Груздева).