Валаамская миссия на Аляску: уроки прошлого и перспективы для миссионерской деятельности в Америке и России

Доклад игумена Иосифа (Крюкова) на симпозиуме, посвященном жизни Православной Церкви в Америке.
10.01.2020 Игумен Иосиф (Крюков)  2 953

Доклад игумена Иосифа (Крюкова), начальника Московского подворья Спасо-Преображенского Валаамского ставропигиального мужского монастыря на симпозиуме, посвященном жизни Православной Церкви в Америке (Московский епархиальный дом, 8 декабря 2019 года).


Ваше Блаженство, досточтимый владыка митрополит всея Америки и Канады Тихон!

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, уважаемые отцы, братия и сестры, участники симпозиума!

Начало православного свидетельства в Новом Свете неразрывно связано с именем преподобного Германа Аляскинского, прославление которого стало одним из первых деяний Православной Церкви в Америке после получения ею автокефалии. Это заставляет обращаться к личности валаамского монаха не только в свете исторической ретроспективы, но и видеть в ней ключ к пониманию самого существа православных структур русской традиции, существующих на американском континенте, и определению путей их служения в будущем. С другой стороны, в исторический период, когда в Русской Церкви активизируется не только внутренняя миссия, но предпринимаются шаги для расширения присутствия нашей Церкви за рубежом, обращение к личности и трудам преподобного Германа и других валаамских монахов дает богатую пищу для размышления о формах и методах миссионерского служения в современном мире.

Блаженнейший митрополит Тихон обозначил четыре принципа служения Православной Церкви в Америке, которые, по его мнению, являются основополагающими для успешного осуществления ею своей миссии. Я предлагаю посмотреть, в какой мере эти четыре принципа проистекают из опыта служения валаамской миссии на Аляске.

В качестве отправной точки для моих рассуждений я хотел бы взять первый принцип, на который указывает Его Блаженство: это духовная жизнь Церкви, одним из важнейших показателей благоустроенности которой является монастырское жительство.

Современные условия жизни монастырей с особенной остротой поднимают вопросы взаимоотношения монашеской общины с внешним миром: вопросы сохранения своей монашеской идентичности, осознания и реализации ответственности перед ближайшим окружением, обществом и всей Церковью. В особенности это касается крупных монастырей, ежедневно принимающих многочисленные группы паломников и туристов, чье присутствие резко меняет настрой, уклад, а часто и направление той жизни, к которой стремились их насельники, принимая монашеский постриг. Примером тому может служить Валаамский монастырь, который в течение четырех месяцев туристического сезона посещают до 100 тысяч гостей, – и даже окружающее обширное водное пространство не является непреодолимым препятствием для тех, кто из благоговения или из любопытства желает приобщиться к святыням Валаама.

Проблема эта не нова – она обсуждалась в церковной литературе на протяжении как минимум предшествующего столетия, она поднималась на соборе 1917 года[1]. В наше время эта проблема приобрела особенную актуальность, часто являясь источником разочарования в монашеском служении, агрессии в отношении посетителей, «охоты к перемене мест».

В американском контексте, где монастыри, как правило, маленькие и привлекают очень ограниченное количество паломников, те же вопросы переносятся из монастырской сферы в приходскую, в которой соприкосновение с внешним миром более непосредственное. В то время как духовно монастыри были и останутся основанием церковной жизни, в данной конкретной исторической ситуации размер географических территорий, окормляемых различными разрозненными православными юрисдикциями, столь велик, а их собственный размер в этом сравнении столь мал, что немногочисленные монастыри оказываются в большинстве случаев на периферии церковной жизни, уступая место приходским храмам. Контакт с внешним миром, который в монашеской среде, в силу более острого переживания своей церковной ответственности, вызывает уныние, агрессию или метания, в контексте среднестатистического американского прихода является причиной потери подлинных ориентиров духовной и повседневной жизни, секуляризации, этнической сегрегации в ущерб открытости миссионерского служения.

Каким должно быть отношение церковного сообщества (каковым в России является монастырь, а в Америке приход, по описанным выше причинам) к окружающему миру? Архимандрит Афанасий (Нечаев; 1886–1943), который в 20-е годы XX века посетил Валаам и принял там постриг, писал, что уже в его время в монастыре существовали два противоположных направления. Одно старалось держаться как можно дальше от внешнего мира. «Другие считали, что в наше время монастырь должен стать на почву просветительной и благотворительной деятельности»[2] Хотя к этому последнему принадлежал тогдашний настоятель монастыря игумен Харитон (Дунаев; 1872–1947), однако среди большинства братии преобладало настороженное и обособленное отношение, в дихотомии клир/мир однозначно отдающее предпочтение «клиру». В Америке, наоборот, положение национального гетто, нахождение на культурной и духовной периферии жизни общества, в котором исторически оказались православные, преодолевалось не за счет воцерковления мира, а за счет обмирщвления Церкви. В статье, озаглавленной «Проблемы Православия в Америке»[3] протопресвитер Александр Шмеман указывает на ошибочность попыток поиска «дистиллированного» Православия, свободного от исторических, культурных, национальных и иных влияний.

Это в какой-то мере отражает своеобразие Валаамской миссии на Аляске, которая ни в малейшей мере не намеревалась отделить себя от Российского государства или Российской Церкви. Эта взаимосвязь была настолько очевидна, что известный английский католический церковный деятель Адриан Фортескью писал в начале XX века, что находил возможным желать успеха христианским миссионерам только при условии, что они будут представлять кого угодно, но только не Россию, так как в его глазах русские миссионеры, в том числе на Аляске, являлись проводниками царской политики. Для современной церковной ситуации в Америке характерно удаление от «русских» корней Православия в Новом Свете, чему немало способствовали как перипетии истории XX века, так и современная церковно-политическая ситуация. На мой взгляд, это создает естественный барьер для успешной объединительной миссии, так как оказывается, что хотя смысловой контекст томоса об автокефалии подразумевал постепенную интеграцию храмов русской традиции в структуру Православной Церкви в Америке, пятьдесят лет спустя эти храмы продолжают существовать и в форме Русской Православной Церкви Заграницей, и в форме Патриарших приходов в США.

Опыт Валаамской миссии, на мой взгляд, говорит о том, что сохранение своей духовной и национально-культурной идентичности не противоречит открытому диалогу с внешним миром, а наоборот – взаимно обогащает и первое, и второе. Валаамские миссионеры на Аляске жили, трудились и молились бок о бок как со служащими Русско-Американской торговой компании, так и с местными жителями. Документы того времени сохранили для нас образ валаамских миссионеров и, в первую очередь, преподобного Германа как людей живых, общительных, умеющих использовать на благо миссионерской деятельности все созидательное, что содержала культура местных народов[4], все доступные формы для установления контакта, для расположения окружающих к Церкви и, в конечном счете, для принятия Евангельского благовестия[5]. Кадомский крестьянин, получивший образование в монастыре, преподобный Герман мог разговаривать с чиновниками-дворянами о литературе и использовать эту тему как повод поговорить о Боге[6]; он мог рассказывать детям сказки, используя эту возможность, чтобы рассказать им о тех чудесах, которые Господь творил через Своих святых[7].

С другой стороны, рано или поздно наступает переломный момент, когда, посвящение себя просветительскому служению оказывается настолько преизбыточным, что монах рискует утерять собственную идентичность. Осознание этого факта в случае Аляскинской миссии выразилось в том, что с годами оставшиеся ее члены все более тяготели к уединенному образу жизни – после полутора десятилетий жизни среди мирян преподобный Герман удалился на остров Еловый, а его сподвижник иеромонах Афанасий (Михайлов) в поисках уединения переселился на остров Афогнак.

К этому же выводу приходит и архимандрит Афанасий (Нечаев), имевший возможность наблюдать участие Валаамского монастыря в миссионерской деятельности, проходившей с одобрения митрополита Сергия (Страгородского) и выражавшейся в составлении переводов богослужебных текстов на язык карел, постройки школ на материке, участии в епархиальной деятельности[8]. В то время как все это может иметь место, главная миссионерская стезя монастыря – это свидетельство своей жизнью, которое в большинстве случаев будет и должно быть ограничено окормлением паломников и личным с ними общением, что и произошло на Аляске: после удаления в уединение, и к преподобному Герману, и к иеромонаху Афанасию на протяжении второй и заключительной половины их миссионерского служения приезжали представители Российско-Американской компании и местные жители, с которыми оба подвижника проводили беседы на духовные темы.

Посетители и внешнее окружение современных российских монастырей рассматриваются рядовыми членами братства или сестричества как избыточный и, по большей части, нежелательный и нежеланный элемент. За пределами – условно говоря – исповедального аналоя контакты с внешним миром действительно носят «точечный» характер – однако не потому, что гостям оказывается личное внимание, а потому, что только отдельные личности становятся объектом индивидуального внимания, пастырского окормления, миссионерской работы. Постулируется, что спасение мира должно в первую очередь осуществляться через молитву. Тем не менее, в реальности оказывается, что неправильное отношение к приходящим не способствует молитве, а ослабляет ее, делая тем самым невозможным и заботу о спасении мира.

Мне кажется, опыт Валаамской миссии может служить наглядной иллюстрацией того, каким должно быть правильное взаимоотношение с миром Церкви в целом. Нельзя спасти то, чего ты не любишь. История миссионерской деятельности Русской Православной Церкви на Аляске и в континентальной Америке – это история о любви: столь сильной любви к людям и Богу, что она оказывается способной соединить Бога и людей. Встретив прожившего сорок лет на Аляске Ивана Крюкова, с упоением и нежностью рассказавшего ему о коренных народах Аляски, священник Иоанн Вениаминов, прежде отказавшийся ехать в Америку, меняет свое решение и отправляется в путь – в страну, на землю которой за тридцать лет до него ступили члены Валаамской миссии. Один из ее членов, преподобный Герман, с не меньшей любовью и нежностью говорил о жителях Аляски: «Я нижайший слуга здешних народов и нянька»[9]. В то время как в его случае эта любовь достигала святости, она не была исключительным свойством одного лишь преподобного Германа – «теплые и любовные», по выражению архимандрита Иоасафа, взаимоотношения внутри братства[10], подобные взаимоотношениям чад и родителей[11], простирались на всех, кто вступал в контакт с миссионерами – современники неоднократно отмечали ласковое отношение членов миссии к местным жителям[12].

Именно это содержание православного благовестия иеромонах Серафим (Роуз) в своей статье «Православие в США: прошлое и настоящее» акцентирует как ключевое в миссионерской работе: то, что несет миру Церковь и, более конкретно, миссионер, есть нечто живое и горячее, а не абстрактно-холодное, что относится к сердцу, а не только к разуму и постигается всей жизнью, а не только изучением[13]. Подлинная забота о местных жителях, подлинная любовь, не игнорирующая их повседневных нужд под предлогом сугубо духовного окормления – вот что было одной из основных отличительных черт Валаамской миссии на Аляске. В лице валаамских миссионеров алеуты нашли людей, которые принимали активное участие в их нуждах, обучая их основам сельского хозяйства, организовывая школы для изучения духовных и светских дисциплин[14], вступаясь за права местных жителей с такой энергией и регулярностью, что преподобного Германа, который на иконах изображается согбенным и умиротворенным старцем, Фердинанд Врангель характеризует как человека пылкого нрава[15], постоянно принимавшего участие во всех мирских мероприятиях[16].

Однако, каким образом осуществить активное участие монастырской общины в социальной жизни общества, при этом не подрывая самой сути монашества, состоящей в удалении от мирского? Отвечая на этот вопрос, следует указать на еще одну особенность, с которой связано православное благовестие на Аляске в XVIII–XIX веках – то большое значение, которое имело для успеха миссионерских трудов участие мирян. В самих названиях русских судов, участвовавших в открытии и колонизации Северной Америки, вполне определенно просматривались христианские идеи и традиции: «Св. Живоначальная Троица», «Св. Иоанн – Устюжский Чудотворец», «Св. Симеон Богоприимец и Анна Пророчица» и т. д.[17] Посещения Аляски русскими мореплавателями, промышленниками и купцами ознаменовывалось не только всякого рода злоупотреблениями, но и проведением катехизаторских бесед, крещениями местных жителей, богослужениями мирским чином, периодически совершавшиеся с участием алеутов[18]. Хотя, вероятно, количество перешедших в православие алеутов и не было велико, но их рвение все же позволило А.Л. Голикову (1735–1805) и Г.И. Шелихову (1747–1795) не только обратиться к Священному Синоду с просьбой прислать в Северную Америку священника и учредить на острове Кадьяк православную церковь, но и дало возможность основать школу для их детей[19]. Дальнейший успех миссии был обусловлен тем, что благодаря контактам с русскими промышленниками жители островов и побережья Аляски уже знали о христианстве и в некоторой степени были подготовлены к его принятию[20].

Проводившаяся миссионерами в дальнейшем работа по организации деятельности школы, приюта для детей, контакты с племенными вождями, возникновение на острове Еловый полумонашеской женской общины под руководством местной жительницы Софьи Власовой, духовной дочери преподобного Германа, проявление интереса к общинной жизни со стороны «многих» алеутов мужского пола[21] – все это, с одной стороны, активизировало и расширяло миссионерскую работу, а с другой – делало миссию одним из решающих факторов общественной жизни русских поселений, игнорировать который не представлялось возможным. Этим, в частности, объясняется тот почтительный тон, с которым обращался к преподобному Герману глава русских колоний с 1819 года Матвей Иванович Муравьев: «Достопочтенный отец, я надеюсь отдать Вам отчет в моих поспешествованиях и воспользуюсь вашими советами»[22].

По мере оскудения миссии и уменьшения внимания к положению Церкви в новых землях со стороны Священного Синода (даже о смерти Кадьякского епископа Иоасафа (Болотова; 1761–1799) его члены получили известие лишь четыре года спустя), уменьшалась и степень влияния миссии на общество. Однако успехи, достигнутые в то время, когда еще было активно большее количество ее членов, приумноженные впоследствии святителем Иннокентием, оказали столь глубокое воздействие на коренные народы, что и почти век спустя оно выступало аргументом в полемике епископа Николая (Зиорова), отстаивавшего перед Президентом США Мак-Кинли права Русской Церкви на Аляске[23].

Подобное внимание современных миссионеров как в России, так и за рубежом (где приезжающие на временное или постоянное жительство часто оказываются в наиболее уязвимом положении) не только к духовному просвещению, но и к социальным нуждам внешнего мира, среди прочего позволит Церкви выступать партнером государства, предоставляя свои ресурсы для решения общественных проблем и получая возможность привлекать государственные ресурсы для достижения целей, стоящих перед Церковью. Это соработничество существовало на всех этапах церковной истории и, хотя и имело свои издержки, но было незаменимо. Нарушение этого трудного баланса в ту или иную сторону неизменно вело либо к попытке вытеснения религии в сферу сугубо частной жизни, – что в случае Валаамской духовной миссии происходило, когда в результате отсутствия поддержки со стороны центральной церковной власти степень активности миссии ослабевала, – либо к не менее вредной для дела миссии попытке восприятия тех или иных государственных функций. Показательной здесь является деятельность на Аляске в 1825–1832 гг. священника Фрументия Мордовского, вызвавшая ряд нареканий в результате его вмешательства в дела, рассматривавшиеся руководством РАК как сфера собственного контроля[24].

И последнее. И аляскинская, и любая другая миссия были и будут обречены на провал, если деятельный и самоотверженный подвиг в деле распространения христианского благовестия клириком или мирянином, человеком, состоящим в браке, или монахом будет рассматриваться как опция, избыточная по отношению к основному служению. Митрополит Иерофей (Влахос) пишет, что подлинного миссионерства не может быть без священного безмолвия, но и священное безмолвие находит свое исполнение в миссионерстве и свидетельстве[25]. Валаамские монахи, вошедшие в состав миссии на Аляске, двое из восьми членов которой причислены к лику святых, были готовы самоотверженно исполнять свое служение, означало ли это необходимость собирать для пропитания ракушки, или смерть от рук тех, к кому обращали они свое слово. В одном из своих ранних писем преподобный Герман между делом упоминает о том, что во время путешествия к месту служения на миссионеров нападали медведи[26]. Два века спустя, в отчете о деятельности современной Валаамской миссии на Камчатке один из монахов напишет: «Главной внешней опасностью для скита являются медведи, которые (когда не спят) ходят где угодно и изредка едят людей». Хочется выразить надежду, что эти слова – не случайное совпадение, но свидетельство того, что в наших монашеских обителях, в лоне нашей Церкви формируется поколение людей, готовых нести свет Христовой правды не только жителям дальних стран, но и своим согражданам, в наши дни в не меньшей степени нуждающимся в том, чтобы из сокровенной глубины опыта предстояния перед Богом мы, христиане, призывали их от сего дня, от сего часа, от сей минуты любить Бога выше всего и исполнять Его святую волю[27].


ЛИТЕРАТУРА И ССЫЛКИ НА ИСТОЧНИКИ:

[1] Священный Собор Православной Российской Церкви 1917–1918 г. Обзор деяний. Третья сессия. М., 2000. С. 84–85 и др.

[2] Афанасий (Нечаев), архим. От Валаама до Парижа. М., 2011. С. 41.

[3] Schmemann A., Protopresbyter. Problems of Orthodoxy in America. // St. Vladimir's Theological Quarterly. Vol. 8. № 2 (1964). P. 67–84.

[4] Ср.: Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, 1.5.1.

[5] Ф.П. Врангель писал: «Отец Герман… киник, не печется не только о чистом платье или белье, но даже не умывается. Он нрава веселого, любит смешному посмеяться, принимает участие во всех мирских событиях, особенно исторических. Однако ж о сих предметах разговаривает недолго и, наконец, перейдет непременно к своему предмету – к религии», – Корсун С. Преподобный Герман Аляскинский, валаамский подвижник в Америке. СПб., 2005. С.122.

[6] Корсун С. Указ. соч. С. 100.

[7] Там же. С. 66.

[8] Афанасий (Нечаев), архим. Указ. соч. С. 41–42.

[9] Корсун С. Указ. соч. С. 97.

[10] История Американской Православной Духовной миссии. Валаамский монастырь. СПб., 1894. С. 69.

[11] Корсун С. Указ. соч. С. 38.

[12] Ср.: Там же. С. 47.

[13] Серафим (Роуз), иером. Православие в США: прошлое и настоящее. Русский Пастырь. № 37–38. 2000.

[14] Корсун С. Указ. соч. С. 61.

[15] Там же. С. 51.

[16] Там же. С. 22, 114.

[17] История Русской Америки (1732–1867). М., 1997. С. 251.

[18] Sparks J. The Library of American Biography. Boston, 1848. Vol. XXIV. P. 113.

[19] Львов А. Краткие исторические сведения об учреждении в Северной Америке православной миссии, об основании Кадьякской епархии и о деятельности там первых миссионеров // Прибавления к Церковным ведомостям. 1894. № 38. С. 1319.

[20] Климент (Капалин), митр. Миссионерское служение Русской Православной Церкви на Аляске. // Богословско-исторический сборник. № 1. 2003. С. 53.

[21] Корсун С. Указ. соч. С. 112.

[22] М.И. Муравьев — С.Я. Никифорову, 5 ноября 1820 г. // NARS. — RRAC. — R. 27. — Р. 63–64

[23] Американские проповеди, с приложением пяти посланий Преосвященного Николая, епископа Таврического и Симферопольского (бывшего Алеутского). Вып.3. Симферополь, 1902. С. 40.

[24] Корсун С. Указ. соч. С. 119–121.

[25] Μητροπολίτου Ναυπάκτου καὶ Ἁγίου Βλασίου κ. Ἱεροθέου. Ἡσυχία καὶ ἱεραποστολὴ. Πειραϊκη Εκκλησία, ΑΡΙΘΜΟΣ ΦΥΛΛΟΥ 194, ΙΟΥΝΙΟΣ 2008, σελ. 18–19.

[26] Корсун С. Указ. соч. С. 38.

[27] Там же. С. 94.

Рекомендуем

Подать записку в монастырь через сайт обители
Подать записку в монастырь через сайт обители

Неусыпаемая Псалтирь – особый род молитвы. Неусыпаемой она называется так потому, что чтение происходит круглосуточно, без перерывов. Так молятся только в монастырях.

Видео 408956

Приложение «Валаам»

Пожертвования
Трудничество

Фото

Другие фото

Видео

Другие видео

Погода на Валааме

+6°
сегодня в 01:45
Ветер
4.9 м/с, ЮЮВ
Осадки
0.0 мм
Давление
749.9 мм рт. ст.
Влажность
69%