Интервью Андрея Малахова

- Андрей Николаевич, вы являетесь частым гостем Валаама. Когда вы впервые посетили остров?

- В первый раз на Валаам я приехал в 2005 году вместе с моей хорошей подругой Аллой Довлатовой. Она сказала, что у нее есть очень хороший знакомый духовник и что Валаам удивительное место, о котором я к тому времени много слышал. Алла сообщила, что будет вертолет – удобно добираться. И так, чудным образом, мы оказались здесь. Это было на Пасху. Всё, что я вспоминаю сейчас, – это удивительная служба, не похожая ни на одну службу, на которых я был раньше. Внешне всё ещё было по-другому, шла реставрация, но то, что стало понятно сразу и оставило свой след, – это вот то воплощенное понятие любви, которое было в этом месте, где каждый встречный тебе рад, где не было, выражаясь модным теперь словом, той отрицательной энергетики, которая свойственна большому городу. Вспоминаю также раннее-раннее утро, мы вышли из храма со службы и увидели удивительный край солнца на Пасху; запоминающуюся картину синего неба.

- Чем для вас является Валаам сегодня?

- Я скажу так: как любой верующий человек мечтает посетить Иерусалим, так, мне кажется, любой верующий человек должен посетить Валаам. Это наш Северный Афон. Место, с которым связано огромное количество страниц русской истории. И место, куда нужно приезжать не на один день, чтобы иметь возможность беспрепятственно ходить в храм, уединиться для молитвы, для чего сейчас созданы все условия.

- Как удается отдыхать в обычные будничные дни в Москве?

- Наверное, я бы сказал, вы реанимируете себя после работы (смеется)… Ну тут сразу нужно сказать, что специфика телевидения в том, что это процесс визуальный: как ты выглядишь и с каким настроением выходишь в эфир – это очень чувствуется. Поэтому, скажу честно, я веду здоровый образ жизни: не курю, очень-очень редко употребляю алкоголь. Стараюсь спать минимум семь часов, правда, иногда не удаётся уложиться в свой график: пойти спать до 12 ночи. Хотя сейчас ученые установили, что самый полезный сон с 12 до 3. Всё остальное время можно не спать, а эти часы обязательно. Возвращаясь с работы, я всегда нахожу очень полезным побыть в храме и поставить свечку. Сегодня такая возможность есть, потому что храмы в Москве работают до 11 вечера. Считаю это правильным нововведением. Причащаюсь я относительно нечасто, примерно раз в месяц и по большим праздникам.

- У вас духовник в Москве?

- Мой духовник, с которым я очень плотно общаюсь, служит за границей, но, конечно, в Москве есть несколько священников, с которыми я постоянно поддерживаю контакт.

- В одном из интервью вы сказали, что ваша жизнь критически изменилась после тридцати лет: вы стали задумываться о более серьезных вопросах жизни. Этому способствовал какой-то отдельный случай или это было накопление определенных событий?

- Я думаю, что накопление ряда событий, подтолкнувших к соответствующим вопросам. Смерть папы, который ушёл из жизни в достаточно молодом возрасте, имела особое значение. Ну и я работаю в такой программе, где, наблюдая жизни людей, невольно порой задаешься вопросом: зачем некоторые живут, какой смысл они несут на этой земле? Мне кажется, эти вопросы время от времени каждый из нас должен задавать себе: зачем я тут, что я оставлю после себя?..

- К слову, вы являетесь автором вашей программы?

- Я не могу сказать, что программа на сто процентов авторская. Но то, что какие-то мои идеи используются, – это, безусловно, так.

- В нашей недавней беседе Леонид Аркадьевич Якубович сказал, что “вечно только то, что красиво”. А что вечно для вас?

- Что для меня вечно?.. (пауза). Наверное, всё-таки определенные ценности. Вы знаете, я здесь уже три дня, и во время утренней службы как-то неожиданно, флешбэками, проявляются какие-то отрывки, сценки из жизни с людьми, которые помогли тебе стать тем, кем ты стал, как в хорошем, так и в плохом смысле слова. Потому что люди играют совершенно разные роли: сначала кажется, что они тебе помогают, потом наоборот. Многих из них уже нет в живых. И вот, вспоминая некоторых из тех, кто делал тебе больно, не ощущаешь чувства злобы по отношению к ним.Я думаю, главное качество, которому мы должны научиться, – это всепрощение. Даже если в первую секунду ты не можешь этого сделать – с помощью молитвы, исповеди и понимания всей структуры этой жизни начинаешь осознавать, что всепрощение и желание счастья всем, наверное, является главным условием для духовного и телесного здоровья. Нужно желать, чтобы у всех всё было хорошо.

- Известный русский философ и богослов 20 века Николай Бердяев среди своих многочисленных bon mot (ред. – острых высказываний) как-то выразился, что “одна из главнейших задач современной цивилизации – сделать добро привлекательным”. Двигаемся ли мы в этом направлении сегодня и что нужно для это делать?

- Это сложный вопрос, потому что у меня нет готового рецепта. И тот рецепт, который я разделяю и предлагаю (всепрощение, попытка возлюбить ближнего и относиться к нему так, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе), работает сложно. У нас была история про мальчиков из Хабаровского края. Пошли гулять, и один другого облил бензином за то, что не дал покататься на велосипеде. Два брата были приглашены в студию, у всех было такое отношение, что вот, такие хулиганы, всех поджигают и пр. И вот, выходит один их этих хулиганов, которому 10 лет, и начинает плакать. «Все на меня говорят, что я такой хулиган, но я не хулиган… честно…». Я, конечно, предполагаю, что он хулиган, но его слёзы настолько искренние, что понимаешь, что для него сейчас, может быть, как раз тот момент истины, когда слёзы текут из глаз, как на исповеди. И я ему сказал: «Давай договоримся, что ты будешь хорошо себя вести, а я вас с братом отправлю в Великий Устюг, на родину деда Мороза». После этой программы меня разорвали: «Куда мы катимся! Этих хулиганов мы ещё отправляем в поездку, а этот мальчик сидит бедный дома…». Поэтому, я не знаю как… Это сложно – делать добро привлекательным. Сложно потому, что, когда мы, например, показываем мальчика Максимку, которого мама оставила и ушла пить с подругами, а у него обгорели ножки, мы объявляем акцию в помощь Максимке, переводим большие деньги, а потом через месяц нам звонит сиделка и говорит, что у Максимки нет даже сока. Мы начинаем спрашивать, и все делают вид, что никто никаких денег не получал… Мы пытаемся делать добро привлекательным, и люди готовы откликнуться и перевести там даже по рублю этому мальчику, но опять же, как научить тех людей быть ответственными. Как объяснить, что нельзя воровать вообще и особенно то, что было собрано от доброго сердца людьми, что за это если не они, то их дети будут нести наказание в жизни. Знаете, всё здесь настолько переплетено, настолько тонкая материя, что, конечно, не на бегу разговор…

- Каково ваше мнение, как верующего человека и профессионального тележурналиста, касательно таких православных телеканалов, как «Спас», «Союз»?.. Насколько эффективную роль они играют в воцерковлении нашего общества?

- У меня ощущение, что сегодняшние православные каналы существуют для верующих людей, для поддержки уже воцерковленных людей, но не для тех, кто находится вне церкви. То, что я каждый раз пытаюсь привнести в свою программу, – это как-то заинтересовать, дать понять тем людям, которые не ходят в храм, что они при этом теряют и какие плюсы они могут извлечь из того, что будут ходить в храм. Конечно, здесь очень сложно найти золотую середину: как ставить вопросы веры в массовых программах? Я считаю, что наш народ хочет знать, но боится спросить. Люди заходят в храм и не знают как себя вести. Чаще всего на них могут напасть какие-нибудь бабушки, которые отобьют желание зайти в храм минимум месяца на три (смеётся). Как раз той любви, о которой я говорил, которая ощущается здесь на Валааме, в наших храмах не хватает. Возвращаясь к вопросу, что знает наш народ о церкви, приведу следующий случай. Я был в Даниловском монастыре, куда привезли мощи св. Спиридона. Очередь была, если к Поясу Пресвятой Богородицы 16 часов, то здесь 16 минут. Я говорю: как же так? Мне ответили, что нет рекламы, но были бы рады, если бы вы рассказали. И мы за два дня собрали программу, выяснили что св. Спиридон помогает тем, у кого проблемы с работой, жильем. Нашли людей, которые, помолившись, устроились, разменялись, нашли. Выяснилось, кстати, что у Николая Караченцева с супругой один из самых почитаемых святых святитель Спиридон Тримифунтский. И в итоге сделали программу. Надо быть откровенными, вначале не все в Даниловском монастыре были так уж положительно настроены, то есть всем хотелось, чтобы люди узнали, но то, что через ток-шоу, – это как-то не очень нравилось. И когда мы в 9 часов закончили, в течение часа очередь выросла до метро «Тульская» то есть в десятки раз; а на следующий день она была уже до Садового кольца. То есть люди сегодня хотят знать, им это нужно, но это должно быть такое азбучное православие. К сожалению, не бывает такого, чтобы люди сразу всё знали и понимали. Но и чем более ты ходишь в церковь, тем более понимаешь, насколько ты несовершенен.

- Насколько наши светские каналы профессионально уступают западным? Что можете сказать, например, о «Russia Today»?

- Если говорить о «Russia Today», то это проект, который сделан для западных телезрителей, как визитная карточка России. А что касается нашего телевидения, то оно не такое уж плохое. Только проблема в том, что у нас сегодня почти нет программ, идущих в прямом эфире, кроме новостей. Думаю, что это большое упущение.

- В заключение нашего интервью, Андрей Николаевич, что бы вы хотели пожелать жителям Валаама?

- Я считаю, жители Валаама имеют уникальную возможность: по пути на работу или с работы, идя на обед или с обеда, заглянуть в храм. На Валааме особая связь с Богом, и я желаю, чтобы местные жители использовали эту возможность. Спасибо.

11 января 2012 г.