Иеросхимонах Алексий (Блинов;+1900)

Иеросхимонах Алексий (в миру Алексей Блинов) родился в 1835 году в семье купца в городе Санкт-Петербурге.

Полное довольство царило в семействе Блиновых, но сердце юного Алексея не находило утешения в земном, и 24 мая 1852 года он поступил в послушники в Валаамский монастырь. Вступив на поприще иноческой жизни, юный послушник ревностно стал проходить избранный им духовный путь, усердно исполняя все нелегкие возлагаемые на него послушания, приучаясь к труду, смирению и безропотному повиновению, с совершенным отсечением во всем своей воли, не забывая притом и молитвенных подвигов, усердно посещая в определенное время совершаемые богослужения в храме Божием.

***

Видя ревностное прохождение дел и благонравие юного подвижника, игумен Дамаскин определил его на послушание к себе в келейники. В 1858 году Алексей был причислен его указом к числу братства Валаамского монастыря и облечен в рясофор. В августе 1866 года пострижен в мантию с наречением имени Александр в честь преподобного Александра Свирского. Во иеродиакона был рукоположен 28 января 1870 года, во иеромонаха – 14 сентября 1872 года.

Состоя в должности игуменского келейника, он отличался ласковым обращением, утонченным умом, сметливостью и доброжелательными указаниями, что привлекало к нему за советами в каких-либо затруднениях не только братию, но и начальствующих, приближенных помощников настоятеля. Отец Александр всячески удалялся от повышений, вспоминая слова игумена Дамаскина, который советовал ему далее должности ризничного не простираться.

***

23 августа 1886 года отец Александр сподобился от руки игумена Ионафана II облечься в святую схиму и был наречен в постриге именем прежнего своего тезоименника человека Божия Алексия. После пострига старец стал просить игумена Ионафана отпустить его на безмолвие в скит, куда ему еще около 15 лет тому назад было благословлено игуменом Дамаскиным и как бы пророчески предсказано поселиться.

Но по Промыслу Божию это совершилось спустя пять лет, при игумене Гаврииле, который был сему предсказанию свидетель и, помня это благословение двадцатилетней давности, отпустил в скит Всех святых отца Алексия на безмолвное жительство согласно желанию его сердца.

При игумене Гаврииле отцу Алексию даны были от настоятеля, как опытному в духовной жизни, ученики преимущественно юного возраста, которыми он умело руководил, ведя спасительным путем, и последние к нему имели веру, душевное расположение и чистосердечное откровение всех помыслов. Строго заботящийся о спасении своих духовных чад, отец Алексий, будучи старцем, учил всегда учеников быть покорными настоятелю, послушными и исполнительными в возлагаемом на них послушании.

***

Всегдашним духовным утешением отца Алексия было частое служение Божественной литургии в кладбищенской церкви, что при пустыньке игумена Назария, где за алтарем храма покоятся игумены Дамаскин и Ионафан II. Многие из приезжих мирян в летнее время часто заказывали здесь Литургию с непременным условием, чтобы служил отец Алексий. По благословению Настоятеля исполнял он это с усердием, и всегда, когда служил, церковь была переполнена молящимися.

Добрые и полезные советы и предсказания в жизни его почитателей часто оправдывались последующими событиями согласно его слову, почему многие имели к нему веру и усердие. Как добрый пастырь, он знал многих по имени, по служебному положению, по семейным и житейским обстоятельствам и принимал всех благовременно и безвременно с обычной для него приветливостью и христианской любовью, всем преподавая духовное назидание, утешение, добрый совет и благословение, принимая живое и сердечное участие в горе и несчастьях, за что многими был любим и уважаем.

***

Преосвященный Феофан (Быстров) в годы своего двадцатилетнего пребывания в Петербургской духовной академии часто уединялся на Валааме.

«Воистину, старец Алексий был великий святой и дивный прозорливец, — свидетельствовал владыка Феофан, — он был так красив, как Ангел Божий. На него порою было трудно смотреть, он весь был как бы в пламени, особенно когда стоял на молитве в алтаре. В это время он весь преображался, его облик становился непередаваемо особым, крайне сосредоточенным и строгим. Он действительно был весь огненный».

Но если старец чувствовал, что присутствующие в алтаре невольно наблюдают за ним и за его молитвою, он старался скрыть свое состояние неким юродством. Он в этом случае обычно подходил к стене и, выдавая себя за рассеянного богомольца, по тени своей на стене поправлял и приглаживал на голове волосы.

***

Владыка Феофан рассказывал о духовной прозорливости дивного старца Божия Алексия. В то время он, молодой иеромонах Феофан, профессор академии, отправился из Петербурга в Валаамский монастырь по некоей духовной необходимости. Его беспокоила мысль: в аскетических правилах святых отцов монаху предписывалось как можно меньше уделять внимание своей внешности. Но Церковь благословила ему быть ученым монахом и жить и спасаться в миру. Но, живя в миру, невозможно забыть свою плоть и не заботиться о внешности...

С этим и вошел будущий владыка Феофан в келью старца Алексия. Ему он собирался все рассказать и ожидал решения, которое, как отец иеромонах был совершенно убежден, и будет ответом Божиим на поставленный вопрос. И вера эта не была посрамлена. Отец Феофан получил ответ, да еще с удостоверением, что такова именно воля Божия.

Старец, как всегда, принял иеромонаха очень и очень радушно. Усадил его и попросил минуточку подождать. Сам же взял зеркало, поставил его на стол, за которым сидел отец иеромонах, взял гребень и старательно причесался. После этого он все убрал со стола и, обратившись к отцу Феофану, сказал: «Ну а теперь уже будем разговаривать!». Так, безо всяких слов, старец Алексий дал ответ на не заданный еще вопрос, с каким профессор академии прибыл в обитель Валаамскую и вошел в келью старца.

***

В апреле 1893 года отец Алексий поселился на уединенное жительство в скиту Всех святых и здесь подвизался около семи лет до самой своей кончины. Устранившись от всего мирского в скитском безмолвии, прилежал он усердно молитвенным подвигам и богомыслию. Особенно заметно выделялось в нем молитвенное настроение его души и горячее усердие к богослужению.

Очень радовался и утешался духом отец Алексий в скитском безмолвии.

Игумен Гавриил спрашивал его: “Как тебе, отец Алексий, живется в скиту?”. “Я живу, — отвечал он, — слава Богу, радуюсь и духом утешаюсь, всем я доволен и ничего мне более не надо. Благодарю Бога, благодарю и Вас за сделанное мне такое духовное утешение – скитское житие, которого я давно жаждал. По силе моей я забочусь молитвенно беседовать с Богом, и Господь меня утешает. Слава Богу! Мне ничего более не надо, я всем доволен, одного желаю — спастись. А те вражие бесовские голоса, которые иногда слышу, особенно в ночное время, перекликивающиеся со свистом вокруг скита, нимало меня не смущают, пусть их, пусть делают что хотят, мне таковые не страшны. Едино мне на потребу — чтобы быть всегда с Богом».

***

Года за два до своей кончины отец Алексий съездил в Иерусалим, поклонился гробу Господню и святым местам в Палестине. Впоследствии отец Алексий рассказывал о своем духовном утешении, которого он сподобился при получении Благодатного огня на гробе Господнем накануне Воскресения Христова в храме Иерусалимском. «Что это за неизъяснимая небесная отрада была, которую я чувствовал при схождении Благодатного огня на гроб Господень! Так я объят был небесным утешением, что нет слов для объяснения сего”.

***

Возвратившись благополучно из Иерусалима, отец Алексий стал готовиться к исходу из жизни и размышлять о путешествии в горний Иерусалим. В марте 1900 года он почувствовал простуду, стал покашливать и в продолжение всего Великого поста недомогал. Готовясь отойти ко Господу, отец Алексий усилил молитвенные подвиги. Усердие его к богослужению было столь сильно, что лишь тяжелая болезнь могла удержать его от богослужения. Но и в это время при незначительном ослаблении боли он, хотя и с великим трудом, непременно или сам совершал Литургию во дни великих праздников, или присутствовал при ее совершении.

И как он скорбел душой, когда болезнь удерживала его в келье в такие дни! Как истинный сын Православной Церкви, отец Алексий был усердным и строгим исполнителем ее установлений. Как свято и с какой точностью соблюдал, например, он все установленные ею святые посты. Даже во время тяжелой болезни перед кончиной он не соглашался даже немного их ослабить!

К Пасхе болезнь его стала усиливаться; ему предложили перейти из скита в монастырскую больницу, на что он согласился, но при этом велел прислуживавшим ему послушникам, чтобы они вместе с ним взяли и приготовленные им к погребению предметы: схиму, епитрахиль с поручами и крест, привезенный из Иерусалима. В этой схиме и с сим крестом просил его и похоронить. Ему стали возражать прислуживавшие ему братия: “Что вы, батюшка, зачем вы велите эти погребальные предметы брать с собою! Ведь вы, Бог даст, поправитесь и возвратитесь обратно в скит”. “Нет, чада, — ответил он, — я не возвращусь обратно сюда на жительство, а меня привезут сюда на вечный покой. Мне еще за много лет до сего отец игумен Дамаскин предсказал, что я в этом году скончаюсь”.

***

В больнице недолго пришлось ему пребывать: болезнь день ото дня все усиливалась. Медицинским искусствам врачей он повиновался беспрекословно. В веселом духе говорил окружающим: “Вот жажда одолевает, хочется пить воды, а доктор не велит, велит пить что-то другое. Ну что же делать, надо слушаться врачей”.

В день исхода души его от тела, приобщившись Святых Христовых Таин, стал изнемогать и как бы в забвение или в сон по временам погружаться; но заметно было, что он погружался в умную молитву. По временам открывал глаза и окружающим приветливо и ласково что-либо говорил.

19 апреля 1900 года в три часа пополудни тихо, мирно, напутствованный Святыми Тайнами, в полном сознании, отец Алексий предал дух свой Господу, скончался праведнически, почил вечным сном. Отпевание почившего совершил настоятель игумен Гавриил соборным служением в соборном храме преподобных. Это было первое отпевание, совершенное в этом храме, — прежде отпевали в Успенском. С отца же Алексия было положено начало отпевать монашествующих в храме преподобных Сергия и Германа.

Почившего проводили из монастыря в скит Всех святых, где старец приготовил себе могилу. Похоронили его за алтарем скитского храма, рядом с могилой отца Клеопы.

---

Литература:

1) Уважаемый старец Валаамского монастыря иеросхимонах Алексий. Составитель мон. Иувиан (Красноперов). Рукопись. Архив Валаамского монастыря.

Бэттс Ричард (Фома), Марченко В. Духовник царской семьи святитель Феофан Полтавский (1874–1940). М., 1994. С. 30–32.