Жизнь после побега – валаамец архимандрит Димитрий (Егоров)

Начиная с 1990-х годов, когда открылись архивы, число исследований истории лагерей в СССР растёт, не оставлена в стороне и тема побегов. Стали известны, в числе прочего, некоторые отчетные документы о деятельности Управления Соловецких лагерей ОГПУ [1]. Исследователи считают, что интенсивность побегов зависела от эффективности охранной системы в конкретном месте, региона, времени года, общего развития карательной системы, а также силы духа самих заключенных [2]. Из недавних исследований стоит упомянуть работы иерея Вячеслава Умнягина [3] , также большой интерес предоставляют опубликованные воспоминания тех, кто был успешен в побеге. Они представлены, в том числе, в замечательной серии «Воспоминания соловецких узников», под редакцией иерея Вячеслава.

Из числа священнослужителей тоже были беглецы, оставившие воспоминания. Одни из самых известных – воспоминания бежавшего в 1929 году из ссылки в Коми бывшего соловчанина священника Михаила Польского [4], изданные в Палестине в 1931 году [5]. Он утверждал, что побегом из Советской России спасал не столько свою жизнь, сколько душу. Считая себя человеком слабым, в своей стране он боялся «изменить истине, за которую боролся» [6]. Другой соловчанин, архимандрит Феодосий (Алмазов) [7], видел в своем побеге «промысел Божий» [8].

Финляндия была ближайшей страной для побега, и добравшиеся до нее счастливцы воспринимали ее вначале в радужном свете, особенно если учесть довольно радушный прием, оказывавшийся им. Ненависть к большевикам и творимым ими беззакониям была одним из консолидировавших финляндское общество факторов. Конечно беженцы проходили карантин, опрос в полиции, но к ним проявляли сочувствие. Протоиерей Симеон Солодовников (1883-1939) [9], бежавший из СССР в 1930 году, например, писал, что опрос в полиции походил на дружественную беседу, беженцев накормили, одели, разместили, он даже сыграл на скрипке.

В Петсамо на пути беженцев попадался Трифоно-Печенгский монастырь, где в 1921-1931 годах настоятелем был валаамец игумен Иакинф – будущий известный старец схиигумен Иоанн (Алексеев). К нему обратился, например, вышеупомянутый протоиерей Симеон Солодовников, бежавший с семьей в 1930 году Он вспоминал, как стреляли им вслед на границе и ранили одного из его сыновей. В Финляндии же ему бесплатно сделали операцию и спасли. История Солодовниковых попала в газеты. Свою причину побега из СССР протоиерей основывал на необходимости учить и воспитывать детей, чего он не хотел делать в атеистическом государстве. Есть и другие свидетельства о том, что беглецов обстреливали на границе, причем с обеих сторон.

Подробности побегов известны и подробно описаны в опубликованных воспоминаниях – не оставляют сомнений в том, что каждый такой побег был настоящим чудом и был невозможен без помощи Божией. Ибо без нее невозможно было выдержать невыносимые тяготы дороги. Однако бесчеловечные мучения, которые претерпевали заключенные в Соловецком лагере, без сомнений, давали сил не оглядываться назад. Невалайнен пишет сухо: «В Приграничную Карелию и Северную Финляндию беженцы добирались, преодолев огромные расстояния по лесным чащобам, разбив в кровь ноги, они были изъедены комарами и падали от истощения. Известно, что некоторые из бежавших… теряли [ориентир] и погибали в лесу».

В 1926 году Финляндия закрыла границу, что увеличило число тех, кто стал промышлять нелегальными перебросками. Невалайнен упоминает бежавших в 1930 году из Соловецкого лагеря с пункта лесозаготовок в Карелии двоих ингерманландцев Аатами Куортти и Микко Киссели Куортти был пастором в Северной Ингерманландии и за религиозную деятельность его приговорили к десяти годам заключения в Соловецком лагере. Но ему удалось до прибытия на Соловки бежать и пройти 300 км до Финляндии.

Одним из тех, кто совершил успешный побег из Соловков в Финляндию, был будущий архимандрит Димитрий (Егоров). Он попал в Валаамский монастырь на Ладоге и остался там богомольцем-послушником. В миру его звали Николай Иванович Егоров. О его жизни известно мало [10]. Отчасти потому, что он не любил рассказывать о себе, считая, что монах должен забыть свое прошлое и свою мирскую жизнь. С другой стороны, он хотел обезопасить своих родственников, оставшихся в Советской России. По предварительным данным, он родился в 1907 году в городе Шацк Тамбовской губернии [11]. В этом вопросе есть противоречие в сведениях. А. Нивьер указывает, что он был арестован после Тамбовского восстания и сослан в Соловецкий лагерь в 1925-1926 годах В некоторых статьях пишут, что он бежал в Финляндию, перейдя по Баренцеву морю зимой. Т. о., на момент ареста ему было 18 лет. С другой стороны, Тамбовское восстание было в 1920-1921 годах, когда он был еще подростком.

Сохранились редкие воспоминания духовных чад старца. Американец митрополит Иона (Паффхаузен) рассказывал, что Николай Егоров был арестован в Москве и бежал с Соловков только со второй попытки:

«С 1979 года я окормлялся у архимандрита Димитрия (Егорова). Когда я с ним познакомился, он был уже глубоким старцем и неохотно говорил о себе... Знаю, что вырос он в Москве, в 1920‑х годах учился на медицинском факультете. Его арестовали за хранение и чтение Библии, отправили на Соловки. Священнослужители, которые там отбывали срок, окрестили юношу.

Он провел на Соловках два года, а затем они с другом тайно сделали лыжи и зимой устроили побег. Несколько дней шли по лесу, добрались до деревни. Они побоялись заходить туда, блуждали, друг замерз, а он сам снова оказался в лагере. За побег был наказан: лишен пайка. В лагере не погиб – выжил. Очень переживал гибель друга и решил, что должен теперь жить и подвизаться за двоих.

Мечтал стать валаамским монахом, но успел пожить на Валааме просто послушником...

Отец Димитрий много лет жил отшельником, он стяжал непрестанную молитву, немного юродствовал. Потом, уже будучи сильно больным, жил в Свято-Успенском монастыре города Калистог, что в штате Калифорния. Окормлял монахинь, помогал всем, кто хотел вести монашескую жизнь в Калифорнии.

Он был прозорлив, на исповеди всегда знал всё, что я сделал. Всегда имел для меня такие слова, которые оставляли след в моем сердце. Имел дар духовного рассуждения. Я чувствовал сильную духовную связь с ним, чувствовал его молитву за меня. Он стал моим духовным отцом, и это было Божие благословение» [12].

Вызывает сомнение факт тайного крещения Николая на Соловках – родившихся задолго до революции детей обычно крестили в младенчестве. Возможно, в лагере он пришел к сознательной вере благодаря общению с находившимися там подвижниками. Старец до конца жизни так и не освоил в полной мере английский язык. О подробностях его жизни в лагере и о побеге известно немного. В американской версии жизнеописания указано, что сослан Николай был именно на Соловки («группу небольших островов в Белом море»), на десять лет за «контрреволюционную деятельность», что в лагере его сильно избивали тюремщики [13], а когда он смог бежать, за ним по следу пустили собак, но они его не тронули.

Николай был послушником-богомольцем в Валаамском монастыре до 1935 года [14]. Во время бегства из лагеря он отморозил ноги и ему ампутировали часть ступни. В монастыре он проходил послушание в библиотеке и помогал игумену Харитону (Дунаеву) готовить книгу об Иисусовой молитве, собирая выписки из творений святых отцов. Затем уехал учиться в Париж в Свято-Сергиевский Богословский институт. Состоял в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского), которого называл «светлым человеком». 6 июня 1936 года был пострижен в монашество. 14 июня стал дьяконом. Во иеромонаха рукоположен митрополитом Евлогием на Сергиевском подворье в Париже 28 февраля 1937 года. Сокурсники по институту говорили, что отец Димитрий был, вероятно, «самым православным» из всех учеников этой школы, и это означало, что он не вполне вписывался в нее. Его называли «типичным русским деревенским крестьянином». Тем не менее, он любил людей и для него были важны не национальность или образование, а спасение их душ.

В 1937-1938 годах он возглавлял приход Троицкой церкви в предместье Парижа Озуар-ля-Ферьер. Затем, в 1939 году был вторым помощником настоятеля церкви Всемилостивого Спаса в городе Аньер и служил при женской Воскресенской обители и убежище для престарелых в Розэ-ан-Бри близ города Мелэн. С 1940 года служил в скиту Всех Русских Святых города Мурмелон. С 1944 года вновь служил в церкви при старческом доме в Розэ-ан-Бри близ Мелэна. Служил в церкви Всех русских святых на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа и в Русском доме под Парижем.

В 1947 году он упомянут как настоятель церкви святого Николая Чудотворца в городе Санс, но уже в юрисдикции русского экзархата Константинопольского Патриархата [15]. Переехал, по приглашению архиепископа Иоанна (Шаховского), в Сан-Франциско (США) и 4 марта 1948 года был принят в клир Северо-Американской Русской Митрополии. В 1948-1949 годах служил помощником настоятеля в Свято-Троицком соборе. С 1949 по 1963 годы служил в Покровском храме города Санта-Роза. В 1954 году переехал в США и его друг по Валаамскому монастырю иеромонах Марк (Шавыкин), вскоре ставший епископом (1969).

В начале 1950-х годов семья Льюри из Сан-Франциско пожертвовала епархии семнадцать акров земли в живописном лесном районе Пойнт-Рейес в округе Марин в Калифорнии. Предполагалось использовать это место под монастырь в память об их сыне Юджине (Евгении), который был американским солдатом, погибшим во время Второй мировой войны. Монастырь должен был быть назван в честь святого воина-мученика Евгения, и в монастыре должны были молиться об упокоении Юджина Льюри. Отец Димитрий, разочарованный суетой приходской жизни и, возможно, церковной политикой, удалился в эти подаренные земли и жил там, как отшельник. В американской версии указано, что примерно в 1951 году он получил благословение от архиепископа Иоанна (Шаховского) основать на этом месте монастырь. С помощью православных друзей в русской общине отец Димитрий построил на новых землях два небольших здания: дом с двумя келиями и небольшой часовней и трапезную/гостевой корпус. Для строительства использовались выборочно вырубленные на участке деревья и старый строительный материал. В начале существования монастыря никаких условий не было и первой «келией» отца Дмитрия стала армейская палатка, потом – хижина, размером десять на восемь футов, отапливаемая дровяной печью.

В 1963 году иеромонаха Димитрия возвели в сан игумена. 7 апреля 1969 года он был возведен в сан архимандрита. В 1983 году назначен настоятелем храма святых Жен-Мироносиц в городе Сакраменто. В 1986 году вышел за штат, проживал в городе Санта-Роза, где окормлял сестер основанного им скита Казанской иконы Божией Матери. Они за ним, тяжелобольным, ухаживали. Старец страдал диабетом II типа, имел проблемы с сердцем и боролся с онкологией. В последние годы жизни отец Димитрий перенес по меньшей мере два инсульта, которые приковали его к инвалидному креслу. Скончался он 13/26 июня 1992 года в Казанском скиту, и был погребен на кладбище Оук-Маунд в Хилдсбурге. Покинув Валаам, он всю жизнь придерживался старого календарного стиля.

По воспоминаниям современников, жил он более чем скромно, кроткий и смиренный, он при жизни считался юродивым – не все выдерживали строгость его быта и высоту духовных подвигов. Например, старец мог в общественном транспорте неожиданно воздеть руки к небу и начать громко молиться, или встать на колени на улице. Также отец Димитрий привез в скит беженца-украинца, который был болен шизофренией и беснованием. В периоды ремиссии он вел себя спокойно, наравне со всеми молился и послушался, но в периоды приступов хватался за нож или топор и бегал за отцом Димитрием. После лечения в клинике отец Димитрий неизменно впускал несчастного обратно, каким-то образом умел умиротворять его. Вспоминал об этом послушник скита, американец, который покинул скит, не выдержав – одержимый бросился на него с мачете, когда тот собирался звонить в колокол. Другой пример – в скит из Сан-Франциско каждую неделю приезжал плотник. Он решительно взял в свои руки процесс строительства скита и сам решал, что и где делать, не спрашивая игумена – отца Димитрия. Старец же относился к нему с большой любовью и никогда не запрещал делать то, что тот хотел. В скит каждый год Великим Постом приезжала одна состоятельная дама и привозила всякие скоромные приготовленные ею деликатесы. И отец Димитрий, строгий постник и затворник, встречал ее и вкушал с ней трапезу. На недоумение послушника он говорил, что эта дама привозила с таким старанием приготовленную пищу, как приношение Богу, а не отцу Димитрию лично, и в случае его отказа, она посчитала бы, что Бог ее отвергает. Старец не хотел ее обидеть. Духовная дочь старца говорила, что, если бы «эта добрая женщина видела и знала, как строго постится отец Димитрий, она, вероятно, не стала бы повторять так из года в год», но этого никто не знал, кроме близких.

Отец Димитрий имел много завистников среди духовенства, по воспоминаниям современников, стал жертвой нескольких наветов, которые переносил с любовью и терпением. В живописные места, где располагался Евгеньевский скит, часто приезжали на пикник посетители. Они повадились складывать в одном месте пустые винные бутылки, пока не набралась целая куча. И кто-то пустил слух, что у доброго монаха-священника были проблемы с алкоголем. Другой слух обвинял его в сребролюбии. Отцу Димитрию часто делали пожертвования на монастырь, но поскольку тот принадлежал епархии, он опасался, что эти деньги могут быть кем-то «присвоены» для епархиальных нужд. Поэтому отец Димитрий депонировал пожертвования в банке на свое имя и время от времени снимал средства по назначению. Злые языки распространили слух о том, что этот Божий человек брал церковные деньги для собственных нужд. Как уверяют его прихожане, «ничто не могло быть дальше от истины», ибо перед ними «был человек настолько нестяжательный и бережливый, что он не только сам чинил свою одежду, но и стирал ее в той же воде, в которой купался».

Со времен Валаама сохранив любовь к пустынножительству, он никогда не отказывался от командировок служить в дальних приходах, чего не хотели делать молодые священники из-за низкой оплаты. «Мне нужно служить людям!», - говорил он. Вспоминают, что он смиренно терпел жесткость своего архипастыря, и архиепископ Иоанн (Шаховской) говорил о нём, что «Это мой единственный послушный священник!»

Рядом со старцами часто случаются вещи, которые находятся за пределами человеческого понимания. Сохранились воспоминания как отец Димитрий «исцелил» большую дугласовую пихту, которую уже почти срубили. Однажды соседу пустыньки, которому время от времени разрешалось срубить дерево для собственных нужд, было отказано. Сосед решил сделать это тайно и бензопилой принялся пилить понравившееся ему одинокое дерево у дороги. Неожиданно появившийся отец Димитрий остановил его. Пойманный на месте преступления, сосед смущенно погрузил свое оборудование в грузовик и уехал. Но три недели спустя он увидел, что дерево полностью «зажило», чего, по его мнению (а он знал своё дело), никак не могло произойти, ведь он его наполовину срубил. Дерево должно было упасть из-за своего веса и степени спила. Но «дерево зажило само по себе; не было никаких признаков пилы или того, что его рубили, и вообще никаких следов! Это было невозможно. Чудо! Я думаю, что священник исцелил дерево», - говорил сосед, а был он человеком нерелигиозным.

Современники, знавшие старца по его службе на приходе, считают, что избегание споров и ссор было «не слабостью», как некоторые считали, а «силой» отца Димитрия, который, будучи исихастом, следовал этой духовной традиции, практикуя безмолвие и Иисусову молитву. «Хотя он искренне предпочитал скит или монастырь приходу, в послушании и смирении он нес свой крест, обучая других собственным примером» [16]. По воспоминаниям его послушника, старец вел себя так, как будто был странником на земле и «вечным паломником», всегда стремился «к Горнему Иерусалиму». Его любимым выражением для духовной жизни и для достижения чего угодно было – «понемногу, «мало-помалу».

Архимандрит Димитрий смог воспитать плеяду иноков в США. О нем, как о духовном отце, вспоминали такие известные церковные деятели в Америке, как митрополит Иона (Паффхаузен) [17] и известный проповедник, ведущий популярный миссионерский блог игумен Трифон (Парсонс) – настоятель монастыря Всемилостивого Спаса в Сиэтле, основанного в 1986 году архимандритом Димитрием [18]. Также упоминал о встрече с ним в 1981 году епископ Герасим (Элиел) [19]. Он вспоминал, что был свидетелем «дара слез» в Иисусовой молитве у старца. Много лет его имя находится в списке кандидатов на канонизацию в Американской Православной Церкви. Но в российских архивах следственного дела будущего архимандрита найти так и не удалось. Благодарные почитатели архимандрита Димитрия подготовили его икону, будучи убеждены в святости старца из-за многих свидетельств его прозорливости и духовной помощи. В России этот подвижник практически неизвестен. Память о нем сохранилась в Валаамском монастыре. Также в «Журнале Московской Патриархии» за 1997 год была статья о русском ските в Санта-Розе, в которой рассказывалось об архимандрите Димитрии [20].

Некоторые духовные чада и послушники старца после его кончины разбрелись по разным юрисдикциям, но всех их объединяет любовь к этому человеку, своей жизнью засвидетельствовавшему истину православия и высоту монашеского призвания.

Статья подготовлена на основе доклада на научно-практической конференции «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей», посвященной столетию создания Соловецкого лагеря особого назначения.
Автор: Шевченко Татьяна Ивановна, кандидат богословия, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, Москва

---

[1] «Сосредоточил в своих руках значительную часть работ края»: доклад о деятельности Управления Соловецких лагерей особого назначения ОГПУ за 1926-1927 операционный год / ред.-сост. Е.Е. Шурупова, А.П. Яковлева, вст. Т.П. Тетеревлева, Е.Е. Шурупова. Соловки: Соловецкий музей-заповедник, 2023.

[2] Хеделер В. Сопротивление в ГУЛАГе. Бунт, восстание, побег [Hedeler Wladislaw. Meuterei, Aufstand, Flucht // Osteuropa. 2007. № 6. S. 353–368] / Перевод с немецкого Ю. Чижов // Сайт «Варлам Шаламов» [Электронный ресурс]. URL: https://shalamov.ru/research/61/16.html Дата размещения: 2008-2009; Дата обращения: 02.05.2023.

[3] Умнягин В.В. Побег за границу и жизнь на чужбине по воспоминаниям соловецких узников // Ярославский педагогический вестник. 2016. № 1. С. 303-307 и др.

[4] Будущий протопресвитер Михаил Польский был арестован за борьбу с обновленчеством в 1923 году, отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. В 1926 году вышел на свободу. Вновь приговорён к трём годам ссылки. В конце 1929 года бежал из ссылки в Коми.

[5] Польский М., протопресв. Положение Церкви в советской России (Очерк бежавшего из России священника). Иерусалим, 1931.

[6] Там же. С. 108.

[7] В 1927 году отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. В 1929 году выслан в Нарымский край. В 1930 году бежал из ссылки в Румынию. В 1997 году его воспоминания были изданы в России.

[8] Феодосий (Алмазов), архим. Мои воспоминания // Воспоминания соловецких узников. Соловецкий монастырь, 2015. Т. 3. С. 73–103.

[9] Он бежал не из СЛОНа. Но через Петсамо. Упомянут здесь как пример побега священника, о котором есть свидетельства.

[10] Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920–1995: Биографический справочник. Москва: Русский путь; Париж: YMCA-PRESS, 2007. С. 178–179.

[11] В 1923 году Шацкий уезд отнесли к Рязанской губернии. В 1929 город Шацк стал центром Шацкого района.

[12] Рожнёва О. Удивительное путешествие в православную Америку. М.: Новая мысль, 2016. C. 208-209.

[13] Trimble P. S., Baer V. Mission & Sacrifice 1934-2009. Santa Rosa [California]: The Parish of the Protection of the Holy Virgin, 2011. P. 25-29; То же [электронный ресурс]: https://saintseraphim.com/wp-content/uploads/2021/12/StS-Parish-History.pdf (Дата обращения: 02.06.2023)

[14] Без занесения в Формулярную ведомость.

[15] ГАРФ (Государственный Архив Российской Федерации). Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 274. Л. 5.

[16] Trimble P. S., Baer V. Mission & Sacrifice 1934-2009. Santa Rosa [California]: The Parish of the Protection of the Holy Virgin, 2011; То же [электронный ресурс]: https://saintseraphim.com/wp-content/uploads/2021/12/StS-Parish-History.pdf (Дата обращения: 02.05.2023)

[17] Митрополит Иона (в миру Джеймс Паффхаузен, род. 1959) — Епископ РПЦЗ на покое. В 2008-2012 годах предстоятель Православной Церкви в Америке с титулом «Архиепископ Вашингтонский, Митрополит всей Америки и Канады». Перешел в православие из протестантизма.

[18] Монастырь находится под омофором архиепископа Сан-Францисского и Западно-Американского Кирилла (РПЦЗ).

[19] Герасим (Элиэл, род. 1961), епископ Форт-Уортский (2021), викарий Далласской епархии (Православная Церковь в Америке).

[20] Алфеева В. Русский скит в Санта-Розе. Журнал Московской Патриархии. 1997. № 6. С. 58-63.