Письма иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову) из Парижа на Валаам. Часть 3

6.

Письмо иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову)

17 декабря 1927 г.

Сердечнолюбимый и дорогой Батюшка Отец Ефрем!

Поздравляю Вас и прошу передать мое нижайшее поздравление Отцу Игумену с Собором с великим Праздником Рождества Христова и шлю Всем Вам пожелание божественного мира, возвещенного Ангелами. Как же далеки мы от такого мира, а все мы знаем, что он нам дарован и мы им пользуемся, если же говорим, что «нет среди нас мира», то, кажется мне, это значит «нет среди нас идеального мира». Господь дает и мне грешному испытывать мир и радости веры в приобщение мое этому божественному миру. Простите за дерзновение, но говорю, что думаю, ибо сегодня на лекции о житиях святых, рассказывали нам, как было написано житие [св. Арсения] Великого святым Антонием Великим, и святой Антоний завещал ученикам записывать свои помыслы с намерением открывать их старцу. Вот и мне хочется быть пред Вами открытым совсем, дорогой мой Старец. Ведь теперь детский праздник и мне хочется быть дитятей перед своим Отцом Духовным. По милости Божией мне, может быть, удастся встретить и провести этот Праздник в городе Туре – 250 верст от Парижа, как я писал, а туда ждут меня с радостью, и я думаю об этом с радостью – создать там домашний уголок, как бывало среди русских, по-семейному, как дети. Пишу и отправляю им ноты всех песнопений – они хотят создать хор, хотя их всего там 30 человек. Просят помолиться о больном ребенке Николае, а я Вас прошу об этом покорнейше. Я буду служить там первый и второй день, и предложил устроить «духовный вечер», я сказал бы слово, они спели бы, и попили чайку бы в складчину. Так мне хочется обнять детей душевно и духовно, чтобы не чувствовать холод иммигрантской разобщенности.

Сегодня ездил за 130 верст в г. Амьен причащать больного в умалишенном доме – наш прошлогодний студент. Очень тяжелое впечатление. Видел там замечательный собор. Вчера был у нас дьякон из Брюсселя. Он окончил Юридический факультет. Я расспрашивал его о католиках, стремящихся к православию. В Бельгии есть особый монастырь бенедиктинцев, основан одним богатым человеком, пошедшим в монахи и ставшим у них игуменом. Этот монастырь возник со специальной целью работать для соединения с православием. Сначала они хотели сблизиться с православными, чтобы, подобно иезуитам, повлиять на них принять унию. Но вскоре, как они ближе познакомились с православием, они полюбили его и души их изменились – теперь они искренне стремятся соединиться в убеждениях с нами. Они совершают литургию каждый день, причем одну неделю на греческом, а другую на славянском языках, и только на этих двух (латинского совсем нет), и совершают литургию нашу, только нашу Иоанна Златоуста, своих латинских месс совсем не служат, сами они чистые католики. Здесь есть еще католики «восточного обряда», но это две организации разные. Этот монастырь в г. Амэ носит и одежду нашего монашеского образца. Летом жил у них Апрелев, письмо которого я посылаю. Он поехал вместе с Егоровым жить на Афон, но в Салониках случился с ним припадок страха, и он убоялся Святой Горы, а попал в сербский монастырь Миляково, где Ваши монахи Ювеналий и Феодосий, по его словам, иногда сильно «зашибают» (выпивают), но люди, говорит, хорошие.

Живется им там плохо и они сильно жалуются на судьбу. Помолитесь, дорогой Батюшка, за раба Божия Бориса Апрелева, очень жаль его. Из Амэ его снова отправляли было с одним ихним монахом на Афон, но с Апрелевым случился опять приступ страха, и он взят обратно, тот католический монах поехал один на Афон и теперь скоро приезжает оттуда. А еще двое из них собираются в [пещеру? Печёру?] и там мечтают тайно остаться совсем – перейти в православие. Этот монастырь охотно бы желал и просит, чтобы к ним приехали православные монахи погостить, а мечта их – основать один общий монастырь для католиков и православных (вот уж неугомонные), но конечно с разным богослужением, но с общей администрацией во главе. Подробностей этого не знаю. У нас здесь мало кто интересуется ими, но видят их искренность и при случае оказывают им свое благосклонное внимание.

Посылаю Вам газетную статью за подписью «Верующий» - это писал мой друг П. К. Иванов [1], тот, что написал «Смирения во Христе». Из статьи кое-что опущено, но примечательно что Керенский напечатал ее в своем органе-газете «Дни». Посылаю также «Возрождение» с мыслями [Сталина?] о Церкви. Вы, наверное, «Возрождение» [2] получаете, но все же я посылаю, если [это] проходит мимо Вас. <...>

Двое наших студентов – старый [Гринчин] Леонид и новый Александр Турищев – не оставили надежды побывать на Валааме и пожить даже с годик. О первом я писал Вам. Второй тоже очень славный, кончил Юридический факультет, был газетным редактором. Мечтают добыть денег и приехать к Вам летом на лето. Просят Вас не отказать принять их к себе и помолиться теперь о них. Я им посоветовал написать Вам, но предупредил чтобы они не ждали от Вас [ответа], разве только через меня, по недостатку у Вас времени.

Меня еще просит сестричество при Митрополичьей церкви прочитать им свой доклад об Искуплении, что читал я у себя студентам на семинаре. Все это возможно только по благодати, а не по моим способностям, кои всегда скудны. Надо трезвиться, прошу Вас, дорогой Старец, помолиться о ниспослании на меня духа мудрости и смирения.

Письмо отца Нестора – скажите ему мою благодарность. Поздравляю также с праздником брата Алексия Мещерского. Его писания я снова перечитываю в связи с догматом Искупления (статью Еп. Илариона).

Я не ответил еще всё на письмо иеродиакона Сергия, он писал мне еще прошлой зимой. А между тем мне хотелось бы знать, не продаст ли он Минею Месячную, о которой говорил мне тот, у кого она имеется, и за сколько. <...>

НАРК. 762. Оп. 1. Д. 138 (1). Л. 6-7 об. Рукопись. Оригинал.

Без подписи, вероятно отсутствует окончание письма.

7.

Письмо иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову)

4 января (старого стиля) 1928 г.

Глубокочтимый Старец, Батюшка Отец Ефрем!

Уже около двух недель не соберусь продолжить мои всегда радостные для меня писания к Вам. На этот раз особенно хотел бы Вам выразить свои чувства любви и поздравления с наступающим Днем Вашего Ангела 28 января. Только не знаю, по новому или по старому будете праздновать его.

У нас же все идет по старому стилю и значит завтра – канун Сочельник, и мы готовимся к Богоявлению. Слава Богу, что у нас в церкви еще блюдется все по чину, благодаря [стараниям псаломщика М. М. Осоргина], глубокого церковника <...>.

Справляем и малое повечерие с канонами на мотив «волною морскою». Поем даже подобны Валаамским распевом <…>. За литургиями часто поем «Иже херувимы» и «Милость Мира» Валаамским напевом. И всем очень нравится, особенно «Доме Ефратов» <…>.

По милости Божией эти две недели я литургисал каждый день, за исключением двух. На первый и второй день ездил в г. Тур и там было дивное у нас богослужение. Около 50 человек русской колонии все дружно приходили и хор человек 10 прекрасно пел по высланным мною нотам.

Причастников было 12 человек взрослых и 15 человек детей. Под церковь там был отведен барак, хорошо устроенный. Теперь мы хотим попросить его для устройства в нем периодических богослужений, так как эта колония совместно с другими соседними устраивает районной приход. Мы взяли с них слово, что я приеду к ним на Пасху на первый день служить заутреню и обедню. Мы были очень довольны друг другом и трудно было [разъезжаться]. Чтобы сохранить их связь с церковью, я предложил поминать их родных за проскомидией в Сергиевом Подворье бесплатно каждое воскресенье, и они записали их в двух тетрадках. На масленицу может быть я поеду туда с нашим студентом, православным французом, чтобы испросить им помещение для церкви. На новый год я служил обедню в новом русском санатории под Парижем, один час езды, там 18 человек только туберкулезных, из них 8 человек исповедовались и причащались. Там тоже [устраивался] постоянный иконостас разборный, и таким образом наше начинание будет повторяться во славу Божию. Теперь, при разъединении бытовом иммиграции и разногласии в политических мнениях, единственным средством их объединения является церковь и богослужения. А священник нужен им больше, чем когда-либо, и не только для исполнения треб и богослужения, но и как центр объединения. Но лично я помню Ваш наказ не итти на приход и потому помогаю им только между прочим. Это требует времени, отрывая его от занятий науками.

Из области же богословской науки я по-прежнему занимаюсь больше Догматом Искупления. На днях читал об этом доклад в нашем [союзе] Сергия Радонежского, [основ. Гринченко]. А в следующую пятницу, 27-го нового стиля, читаю его в сестричестве при церкви на Rue Daru (митрополичья) в помещении самого Владыки, с его благословения, по приглашению руководителя сестричества протоиерея Спасского [3]. Помолитесь, дорогой Старец, чтобы благодать Божья осенила это мое выступление. Старшая сестра, Вера Васильевна Неклюдова, имеет особое покровительство, заботу о нас, монахах, снабжая нас продуктами и другими вещами. Теперь нужна нам материя для аналоев, а мы хотим сшить из нее ризу. А ее сестра – богатая благотворительница – пожертвовала нам линолеум для келии и сатиновые занавески вместо моих бумажных перегородок. Теперь у нас чисто и опрятно – «настоящие келии монахов», как говорит наше начальство.

Владыка Евлогий очень нуждается назначить священника в новый приход в г. Лейпциг в Германию. И вот он предложил мне, не пожелаю ли я. Но тотчас же добавил, что ему не хотелось бы отпускать меня из Академии. Я тоже, памятуя Ваш наказ, не изъявил желания, а предложил спросить других студентов, но никто не пожелал тоже. Там очень трудный и ответственный пост, и Владыка сказал, что он ищет более опытного в жизни человека.

Там еще до войны построили грандиозный храм-памятник русским воинам, погибшим в Наполеоновской войне. Русских там около [100 человек], и они содержать священника не могут, но пред иностранцами им надо иметь священника, так как храм этот недавно реставрировался на средства одного немца-мецената. Средства же приход надеется извлекать из сборов с туристов, посетителей сего памятника, как это практикуется всюду за границей [католиками] и др.

Теперь хочу спросить Вашего благословения на одно дело. В одном пригородном приходе возникли жалобы с батюшкой о. Георгием Федоровым [4], которой перешел к нам из католичества и применяет их методы исповеди и другое, чем отталкивает наиболее православных. Вот они и обратились ко мне совершать требы у них, а также давать уроки их детям по Закону Божию. Так как с ним они разошлись. Я состою с ним в хороших отношениях и служил 2-го в воскресенье у него с Владыкой Митрополитом, и не скрываю от него, что они обращаются ко мне, с чем ему приходиться поневоле мириться, ибо куда же им деваться. Начальство разрешило мне ездить к ним один раз в неделю на уроки. Вот теперь прошу у Вас благословение на это, если разрешите.

Получил ли Отец Игумен мое письмо с нотами «Уст Твоих»? Как Ваше здоровье, дорогой Отец Ефрем. Наверное, трудов очень много. Прошу передать мой глубочайший поклон Вашему Всечестному Собору. Вверяю себя Вашем святым молитвам.

Ваш недостойный послушник, иеромонах Афанасий.

НАРК. 762. Оп. 1. Д. 138 (1). Л. 3-4 об. Рукопись. Оригинал.

8.

Письмо иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову)

б/д [1928]

Возлюбленной Старец, Батюшка Отец Ефрем!

Прилагаю при сем письмо [местного гражданина] на имя Отца Игумена с просьбой помолиться за него, так как он уже почти решил пойти к Вам в [монастырь], но какие-то колебания еще есть. Мы оба с ним верим в силу Вашей молитвы и надеемся через нее получить ясность. У меня же лично вопрос о возвращении в монастырь принял неожиданно острый характер. На днях я говорил об этом с Матерью Евгенией [Митрофановой], и она обиделась на меня, что я объявил ей об этом во время ее болезни. И она восстановила на меня Митрополита [Евлогия]. Когда я к нему пришел, он прямо из себя выходил, особенно на Епископа Вениамина, как это увидите из прилагаемой записи его разговора со мной [5]. Я думаю, что у него в то время было вообще дурное настроение и, затем, он сильно недолюбливает епископа Вениамина, которому я послал уже запись разговора с просьбой написать Митрополиту Евлогию с подробной мотивировкой своего требования. Ибо Епископ Вениамин, как вы видели из посланных мною Вам его писем, очень настойчиво требует моего ухода из [Леври-] Гарган [6]. Предлагаю и последнее его письмо.

Я надеюсь, что меня отпустят в конце концов к Вам, но все же это пройдет болезненно, ибо Владыка Евлогий очень нуждается в иереях, а тут я затрагиваю еще самую больную сторону монашества своим уходом, осуждая тактику Митрополита назначать монахов на приходы. По этому вопросу теперь у нас завязались жаркие разговоры. Я и некоторые другие не признаем иеромонахов на приходах за монахов, а считаем как целибатных. Это есть уход с прямого монашеского пути. Но есть и защитники сего пути. Для примера прилагаю письмо моего друга Иоанна Шаховского [7]. По-моему, он впал прямо в прелесть «пророческую», ибо оторвался от своего старца Епископа Вениамина, а другого не имеет. Я ему прямо напишу об этом.

Другой важный вопрос – о том, чья власть над послушником выше – епископа или старца, как например в данном случае. По этому вопросу убедительно прошу Вашего компетентного заключения. Письмо Шаховского прошу прислать обратно. Я чувствую мир и покой в сердце и радость, что вопрос о Валааме поставлен, и по Вашим молитвам жду его благоприятного разрешения.

Ваш послушник [Афанасий].

НАРК. Ф. 762. Оп.1 Д. 138 (1). Л. 119-119 об. Рукопись. Оригинал.

9.

Приложение к письму иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову) с описанием его беседы с митрополитом Евлогием (Георгиевским)

[1928]

Запись разговора с Митрополитом Евлогием

Я вошел и сделал земной поклон перед Владыкой, сказав: «Прошу простить меня, Владыка Святый, что должен огорчить своею просьбой об освобождении меня от служения в Гаргане. Вы знаете мою увлекающуюся натуру, и это было одно из увлечений». «Я с этим совсем не согласен», – резко отозвался. «И я, – ответил я, – до сего времени смотрел иначе, но мой старец, Владыка Вениамин, все время писал мне, что мне не место в Гаргане и чтобы я силился освободиться оттуда». При упоминании о Владыке Вениамине митрополит Евлогий пришел в сильное раздражение, которое в нем и предположить было нельзя. «Ах, это вот чье влияние. Возмутительно. Он сбил Вас с толку. До сих пор все было хорошо. Вы сидели и работали, а тут вдруг заявляете, что не можете. Почему это? Что за странные взгляды – монахи будто не должны заниматься пастырством. А как же миссионеры посылаются пастырями и должны войти в мир со всеми его грехами, страстями. Что ж, значит и на приходах иеромонахи не могут быть? Вот, например, иеромонах А. – сколько у него грязи [там] на приходе, пьянство, разврат, сплошное незаконное сожительство. Прямо клоака! Что ж, и он не должен погружаться в это [?] А как же тогда мы, епископы, сколько через нас проходит всякой житейской мути. Что же, мы всё должны бросить и уйти от народа, оставить его на произвол судьбы [?]. Это чистый монашеский эгоизм и это главной отвратительный порок у монахов. Если вообще эгоизм не [терпим], [то] у монахов он есть полное извращение всего [христианского]. Спасаться самим, а там будь что будет – это очень удобно и легко. Сидеть где-нибудь на Валааме – конечно легче спастись. Нет, вот Вы попробуйте в миру – это будет потруднее. То кричат, не мешайте нам молиться по 6-7 часов в церкви. А придя из церкви, как мне говорили про одного Валаамского монаха, он ругался четырехэтажными словами на кого-то, кто открыл у него окно, боясь простудиться. Нет, поведение епископа Вениамина – совсем не монашеское, а советы он Вам дает грешные, соблазнительные. Так ему и напишите», – в сильном гневе воскликнул Владыка. «Но как это, Владыко Святый, может быть, раз Вы же сами назначили его мне в старцы[?]». «Да, но ведь Вы служите в Гаргане не самовольно, а по назначению Архиерея. И я буду отвечать за Вас пред Богом. Ведь Вы не самовольно там», – повторил несколько раз он. «Почему же не написал мне лично Епископ Вениамин об этом, – возмущался Владыка Евлогий. – Вот это уже совсем не по-монашески, что он сбивает Вас с толку, вместо того чтобы написать мне. Так и сообщите ему, что он должен говорить со мною».

Но это не все, что высказал Владыка Евлогий о Епископе Вениамине: «Какой он старец, когда сам себя не может управить, сам качается из стороны в сторону. Вон кого посвятил в иеродиакона, отец Михаил на приходе мучается с ним».

И по моему адресу он возмущался: «Удивляюсь, как Вы этого не понимаете, боитесь загрязнить от соприкосновения с миром свои белоснежные монашеские ризы, – иронически говорил он, – говорите, что не можете выносить женского лица, ишь какие тонкости придумали. Нет, нет благословения на Ваш уход оттуда», – прямо кричал Святитель.

Отсюда видно, что Владыка Евлогий постепенно позабыл, что такое монашество и выставляет против монастырей эти всем известные элементарные обвинения и возражения, кои свойственны лишь людям мира сего.

НАРК. Ф. 762. Оп. 1. Д. 138 (2). Л. 354-354 об. Рукопись карандашом,

за исключением последнего абзаца, который написан ручкой. Оригинал.

Материал подготовлен на основе публикации в журнале «Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2023. Вып. 113. С. 143–170». Автор: Шевченко Татьяна Ивановна, кандидат богословия, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, Москва

---

[1] Иванов Пётр Константинович.

[2] «Возрождение» — русская эмигрантская газета, выходившая в Париже (1925-1940).

[3] Георгий Александрович Спасский (1877-1934), протопресвитер, педагог, духовный писатель, литургист. Эмигрировал в 1920 г. В 1923 г. переехал во Францию. Служил в Александо-Невском соборе, избран членом епархиального совета Архиепископии, был духовником сестричества при соборе. Занимался организацией нескольких русских приходов во Франции, в т.ч. Сергиевского подворья.

[4] Священник Георгий (Федоров) – сын профессора Варшавского университета, умершего во время революции. Перешел в католичество вслед за матерью. Жил в Риме среди иезуитов, там был зачислен в семинарию и посвящен в диаконы. Разочаровавшись, обратился к митрополиту Евлогию, который направил его в Свято-Сергиевский Богословский институт. Митрополитом Евлогием был рукоположен в священнический сан и направил в Шавиль. В 1943 г. был направлен в Рабат (Марокко), но вскоре уехал.

[5] См. следующее письмо.

[6] 27 мая 1928 г. иеромонах Афанасий был назначен настоятелем обители Нечаянной Радости в предместье Ливри-Гарган под Парижем.

[7] Иоанн (князь Дмитрий Алексеевич Шаховской, 1902-1989), архиепископ. Эмигрировал в 1920 г. Принял монашество на Афоне, поступил в Свято-Сергиевский институт. Иеродиакон (1926). Иеромонах (1927). В начале 1927 г. выехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г.— Югославия) к епископу Вениамину (Федченкову), назначенному на должность начальника богословско-пастырских курсов и настоятеля русского прихода в г. Белая Церковь, перешёл в РПЦЗ. Не одобрил решение епископа Вениамина о переходе в каноническое подчинение Московской Патриархии. В 1930 г. переехал в Париж, где перешёл в юрисдикцию Западноевропейского Экзархата, возглавляемого митрополитом Евлогием, с 1931 г. – в юрисдикции Константинопольского Патриарха. После войны переехал в США. Епископ Бруклинский (Северо-Американская митрополия) (1947). Епископ Сан-Францисский и Западно-Американский (1950). С 1978 г. на покое.