Беседа с сотрудниками Валаамского музея о его истории и настоящей деятельности

В этом году нам удалось побывать в экспозиции нашего музея на Свято-Владимирском скиту и взять интервью у директора музея Бердяевой Татьяны Юрьевны, главного хранителя Ипатовой Ольги Владимировны, и у хранителя музейных фондов Александровой Ларисы Ивановны. Они рассказали нам о его истории, о том, что хранится в музейных фондах, какую деятельность осуществляют сотрудники на Валааме и вне его, какие древние и ценные экспонаты хранятся в запасниках, также о том, как они сами попали на Валаам и пришли к вере.

---

— Татьяна Юрьевна, добрый день. Расскажите, пожалуйста, историю возникновения Валаамского музея.

— Если углубляться в историю, то начало музейному делу на Валааме было положено ещё в 1911 году. С уходом братии на Новый Валаам зимой 1940-го экспонаты Валаамского древлехранилища были увезены в Финляндию. С 1940 - 1944 гг. началась советская история Валаама. В 1979 году с целью сохранения архитектурных памятников и природы Валаама государством был создан Валаамский государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник (ВГИАПМЗ), так как туристическая отрасль в стране с каждым годом набирала обороты, и рекреационная нагрузка на остров возрастала.

В конце 1989-го появилась возможность возродить Валаамский монастырь. По понятным причинам работа ВГИАПМЗ была свернута, но сама музейная деятельность не остановлена. Ее функции взял на себя монастырский музей, учредителем которого стал Валаамский монастырь. И наша беседа именно о нем.

В первую очередь давайте проясним само понятие «музей», что это такое? Вот мы сейчас находимся в выставочном помещении нашей глаивной стационарной экспозиции, которая размещена в храмовом комплексе Свято-Владимирского скита, и многие называют ее Музеем. Но это не совсем так, потому что по сути любая музейная экспозиция является лишь частью той огромной работы, которую осуществляют музейные сотрудники, учредитель музея, музейные партнеры и многочисленные безвозмездные помощники. То есть экспозиция – это музейная публикация. Ей предшествует целый комплекс работы. Чтобы музей смог заявить о себе на рынке услуг, он должен владеть музейным собранием, собранием музейных коллекций.

Коллекции состоят из предметов (экспонатов), и чем их больше, чем интереснее их история, тем они ценнее, а значит, и привлекательнее сам музей. Одним из основополагающих музейных видов деятельности является собирательская работа. Внутри ее не менее важной составляющей является обеспечение условий хранения найденных предметов, а также поддержание их аттрактивного вида (реставрация при необходимости). Чтобы опубликовать (показать) экспонат, его необходимо всесторонне исследовать. На музейный предмет заводится научный паспорт. Для его составления сотрудники музея проводят кропотливую научно-исследовательскую работу, становясь со временем экспертами культурных ценностей.

Наша стационарная экспозиция посвящена истории Валаамского монастыря, и чтобы ее подготовить, необходимо было не только собрать и изучить экспонаты, но и исследовать многие исторические аспекты жизнедеятельности самого монастыря. И это еще один из видов деятельности музея - научно-исследовательская работа.

А теперь давайте вернемся к вопросу о нашем музейном собрании. Необходимо отметить, что огромную позитивную помощь в данном деле в момент создания монастырского музея оказало государство, в лице Министерства культуры Республики Карелия. При закрытии ВГИАПМЗ весь его музейный фонд мог быть увезен с Валаама, однако было принято решение о его разделении, в результате чего половина предметов, так или иначе раскрывающих историю Валаама, осталась на хранении и в пользовании монастырского музея.

За годы существования музейный фонд увеличился вдвое, что позволяет сегодня вести выставочную деятельность независимо от существующих двух стационарных экспозиций (на Свято-Владимирском скиту и Этнографическая выставка в Каретно-конюшенном доме).

— Часто ли при монастырях образуются музеи?

— К сожалению, этот вопрос я не исследовала, поэтому ответить точно не смогу. Думаю, что крупные монастыри, ставропигиальные, имеют музеи. Есть музей и в Храме Христа Спасителя.

— Сколько человек входит в сегодняшний штат валаамского музея?

— Все перед вами. Хотя не совсем верно. В штате четыре сотрудника. Но музейных специалистов, которые непосредственно занимаются собирательской, научно-исследовательской, просветительской работой — их трое. Поскольку музей является самостоятельным юридическим лицом, то он еще имеет бухгалтера.

— Татьяна Юрьевна, какое у Вас образование, сколько лет Вы уже работаете в музейной сфере?

— В 1986 году я окончила Петрозаводский государственный университет, историко-филологический факультет по специальности «история». В музейной сфере работаю с 1983-го, в монастырском музее с 2011 года.

Все специалисты: Ольга Владимировна - главный хранитель, Лариса Ивановна - хранитель музейных фондов- также имеют высшее образование.

— Какие существуют направления деятельности музея?

— Основные направления деятельности любого музея прописаны в его Уставе. Это, как уже было сказано, собирательская работа, учёт принятых предметов, их хранение, научно-исследовательская, просветительская, экспозиционно-выставочная деятельность.

Собирательская – это постоянное пополнение музейного фонда новыми предметами. Музейные коллекции должны расти. В противном случае музей изживет сам себя, станет неконкурентноспособным на рынке досуговых услуг. Принятые в музейный фонд предметы обязательно фиксируются в документах, ведётся их учёт. Это целая наука, т.к. всё оформляется на основании утвержденных Министерством культуры РФ инструкций. И несмотря на то, что наш музей монастырский, храня предметы, относящиеся к федеральной собственности, мы осуществляем фондовую деятельность в рамках общепринятого правового поля.

Хранение – это тоже отдельная тема. Музейный фонд подразделяется на два вида: основной и научно-вспомогательный. К основному фонду относятся предметы, которые подлежат вечному хранению. К научно-вспомогательному – те, которые, с одной стороны, невозможно сохранить долго, с другой, не имеющие большой историко-культурной ценности. Например, копии документов, муляжи, растиражированные фотографии, плакаты и т.п.

Поэтому требования к их сохранности разные. Самые строгие, конечно, к сохранности основного фонда, причём, у каждой коллекции своя специфика хранения. Эти требования закреплены на законодательном уровне. Существует федеральный закон «О Музейном фонде РФ и музеях РФ», в котором определены все требования к хранению тех или иных предметов.

Собирательская деятельность предусматривает работу со сдатчиками, проведение экспедиций, поиск предметов через антикварные магазины, аукционы и т.д.

Про научно-исследовательскую работу мы уже говорили, это изучение музейных предметов, их научное описание (паспортизация) и каталогизация. Также этот вид деятельности подразумевает изучение истории региона или конкретного места, в котором находится музей (если, конечно, речь идёт об исторических, краеведческих музеях, а не о художественных или прочих). Утвержденные Научно-методическим советом научно-исследовательские темы (они увязываются с Концепцией развития самого музея) закрепляются за сотрудниками музея.

Исследователь, изучая тему, должен определить её прикладное значение: возможно, она найдет отражение в создании будущей экспозиции или выставки, а может быть, станет циклом тематических лекций или оформится в образовательную программу, либо станет хорошей публикацией. Занимаясь сбором научных данных, сотрудник параллельно укомплектовывает исследовательскую тему предметами, чтобы затем ее можно было продемонстрировать. Так появляется «Перспективный план комплектования» той или иной выставки.

Все направления работы в музее взаимосвязаны. Но, вынуждена повториться, главной целью работы любого музея является его стационарная экспозиция. Она комплексно раскрывает все темы по истории того или иного конкретного места или отрасли, если музей ведомственный, или явления, например, искусства. Еще несколько десятилетий назад в музейной практике стационарная экспозиция являлась делом незыблемым, она готовилась и служила уж четверть века точно. Сейчас существует тенденция обновления стационарных экспозиций, т.е. внесения изменений в её разделы и подразделы в зависимости от пополнения музейного собрания и редактирования информации.

Выставки – это более гибкий вид экспозиционной работы, потому что они, как правило, имеют более короткий временной регламент: они демонстрируются несколько месяцев, недель или даже дней. Выставки могут создаваться на основе собственных коллекций музея и отдельных предметов, а могут быть привозными из других музеев или частных коллекций. Чаще всего выставки имеют тематическую специфику, т.е. посвящаются определенной теме, определенному вопросу истории и культуры. Они планируются на ближайшую обозримую перспективу.

Просветительская деятельность музея нацелена на популяризацию того, что музей хранит, на просвещение населения. Осуществляется это направление работы различными средствами: через публикации, лекции, экскурсии, образовательные программы, выступления сотрудников музея на семинарах, конференциях, в СМИ и прочее.

— Где находятся основная экспозиция, хранилище, фонды валаамского музея?

— Далеко не все музеи имеют собственные здания, а потому и приходится размещать экспозицию в одном месте, запасники – в другом, а выставками заниматься на имеющихся для этого площадках. Такой музей располагается сразу в нескольких местах. Наш монастырский музей не исключение.

Мы знаем, что владыка Панкратий как Игумен монастыря, ратует за создание для музея собственного здания, но у обители ещё столько нерешённых проблем, что пока средства на воплощение этой идеи, к сожалению, не находятся. Поэтому в настоящее время главная экспозиция музея находится на Свято-Владимирском скиту, что на наш взгляд, не очень удобно, потому что она должна быть общедоступной (Владимирский скит могут посетить только паломники по благословению).

Кстати, если сравнивать её с экспозициями прочих муниципальных (районных) музеев Карелии, то она лучшая по экспонатуре, оснащению оборудованием и художественному оформлению! Наша этнографическая стационарная экспозиция под названием «Хозяйство и быт Валаамского монастыря» находится в здании Каретно-конюшенного дома на причале Монастырской бухты.

Экспонируемые предметы – это лишь видимая часть айсберга, большая же часть музейного собрания скрыта от посетителей. К той невидимой части относятся запасники, т.е. сами коллекции. Находятся они в фондохранилищах. И опять же это может быть одно помещение или несколько, расположенные в разных местах.

Большая часть коллекций монастырского музея хранится сегодня в отремонтированном здании бывшей Зимней гостиницы, оснащенной необходимыми средствами защиты (ОПС), находясь в специально отведенном крыле здания, помеченном как Музейная зона. Здесь же будет размещена экспозиция Музея современной иконы. Другая часть наших запасников, увы, размещена в менее подходящем для хранения музейных предметов помещении. И это наша боль и насущная проблема.

Стационарная экспозиция на Свято-Владимирском скиту была создана по благословению Святейшего Патриарха Алексия II, начала свою работу в 2009 году после освящения ее Святейшим Патриархом Кириллом.

Этнографическая экспозиция в Каретно-конюшенном доме – ровесница самого Музея. Она была открыта в 1992 году силами главного хранителя Ларисы Николаевны Печериной и директора музея на тот момент Владимира Васильевича Рудина. Оба – бывшие сотрудники ВГИАПМЗ, хорошо знавшие оставшиеся на Валааме музейные предметы и потому не побоявшиеся взяться в одиночку за такую ответственную работу. Эта экспозиция была необходима Паломнической службе, чтобы разнообразить экскурсионный досуг паломников и туристов (не будем забывать в каком состоянии тогда находились многие монастырские здания и сам собор), размещена она была рядом с причалом в Монастырской бухте, т.е. прямо на туристическом потоке, что удобно для всех.

В 2011-2012 гг. коллектив музея сменился наполовину, и была произведена модернизация этой экспозиции. Но… следует признать, что ее необходимо менять полностью, оснастив современным оборудованием, подсветкой, информационной поддержкой. Художественный проект уже создан. Дело «за малым» - найти благотворителя готового реконструировать сам памятник и воссоздать то, что задумано.

— Расскажите, пожалуйста, о планах. Что будет, когда полноценно начнет функционировать здание Зимней гостиницы?

— Создан Духовно-просветительский центр. По сути, монастырский музей должен стать его подразделением, то есть работу музея необходимо увязать с Концепцией развития Духовно-просветительского центра, ведь цель одна – духовное просвещение! Как это будет оформлено юридически - это вне моей компетенции. На мой взгляд, тут можно использовать различные формы коллегиальности, лишь бы все были увязаны единой Программой, единой Концепцией.

Планируемый Музей современной иконы будет, насколько мне известно, относиться к монастырскому музею, так как это прежде всего экспозиция, которая создается из имеющейся коллекции. И она и ее пополняющиеся фонды будут относиться к фондам монастырского музея.

Хочется надеяться, что на имеющихся площадях ДПЦ в здании Зимней гостиницы Музею будет выделен выставочный зал, чтобы можно было начать показывать наши коллекции, коллекции других музеев. Разумеется, его необходимо оснастить выставочным оборудованием, специальным освещением. Тематику этих выставок можно увязывать с лекциями или конференциями, или иными событиями, проводимыми Духовно-просветительским центром. У музея уже сегодня имеется перечень выставок, с которых можно было бы начать новую страницу в экспозиционно-выставочной деятельности. У нас интересные коллекции живописи и графики.

Да, это современные художники, но разве неинтересно взглянуть на Валаам 70-80-х годов и на то, каким он предстает сегодня? В собрании имеется прекрасная коллекция медной пластики, одна из лучших в Карелии. На мой взгляд, у нас интересная коллекция икон. Они, конечно, не средневековые, в основном относятся к XIX веку, XVIII-го немного, но и мы сегодня живем в XXI-ом, значит эти иконы позапрошлого века.

В фондах хранится огромная коллекция негативов фотографий, отражающих историю Валаама 80-х, начала 90-х годов. Давней моей мечтой является идея показать картографию Валаама, начиная со времени, когда остров впервые был отражен на картах, развернуто показать его на картах XVIII - XIX веков. Ведь карты относятся в исторической науке к документам, они отражают подлинность ситуации, топонимы, где что находилось и т.д.

Однажды при работе в РГАДА (Российский гос. архив древних актов, г. Москва) над исследовательской темой я рассматривала карту Валаама XVIII столетия, с подробным указанием, где сам монастырь, мельница, хоз.двор, где какие дороги, мосты, где стоянки рыбаков. Заказать копию тогда у меня не было возможности, т.к. это 80-е или 1991 год, сейчас точно не помню. Но вернуться при необходимости к теме всегда можно. С этой идеей меня поддержала экскурсовод нашей Паломнической службы Наталья Потапова, кандидат исторических наук. Ею тоже обнаружена целая коллекция исторических карт по Валааму и имеются цифровые копии.

К тому же, сотрудничая как ученый с Университетом г. Йоэнсуу, она владеет целым перечнем карт, хранящихся в архивах Швеции и Финляндии, их цифровыми копиями. Такую выставку интересно информационно поддержать документами экспедиций Я.Я. Мордвинова, Н.Я. Озерецковского (эпоха Екатерины II), А.П. Андреева (XIX век), их научными трудами, фотографиями XIX в.

Одним словом, идеи есть, их много, было бы помещение для выставок и единый координационный центр работы ДПЦ.

— Расскажите про основную экспозицию, находящуюся на Владимирском скиту.

— На этот вопрос лучше всего бы ответила Лариса Николаевна Печерина, бывший главный хранитель музея, но она почила в 2017 году. Насколько я знаю, идея размещения на нижнем этаже храмового комплекса Свято-Владимирского скита стационарной музейной экспозиции была благословлена самим Святейшим Патриархом Алексием. Он сам принял участие в ее комплектовании, передав в музей личные вещи. Сначала любая экспозиция рождается на бумаге.

Создание экспозиционного проекта можно сравнить с работой портного. Тому, чтобы сшить костюм, необходимо снять размеры с человека, создать выкройку, по ней раскроить ткань, потом сшить детали, украсив пуговицами, пряжками и прочее. Так и проект будущей экспозиции начинается с изучения экспозиционной площади, ее специфики (конфигурации залов, освещенности пространства, прохождения отопительной системы, расположения дверных проемов, розеток, выключателей и пр.).

Сотрудники-экспозиционеры должны подготовить к моменту создания Художественного проекта экспозиции Тематико-экспозиционный план, в котором указывается перечень всех предметов и рекомендации по их экспонированию, какие экспонаты будут представлены в горизонтальных или вертикальных витринах, какие на подиумах, какие на стендах, модулях и т.д.

Затем за дело берется художник-экспозиционер, он прорисовывает Художественный проект будущей экспозиции в целом и детально, продумывает цветовые гаммы, разрабатывает проект оборудования. Пока художник планирует, сотрудники отдела фондов готовят предметы к экспонированию (чистят, реставрируют при необходимости) и к выдаче, т.е. фиксируют в документах кому и что выдано. Когда все и все готовы, начинается монтаж. На создание стационарной экспозиции могут уйти годы. Насколько я знаю, начало этой экспозиции было положено в 2007 году, а освятил ее Святейший Патриарх Кирилл 10 июля 2009 года.

Экспозиция заняла площадь 277 кв. метров, на ней демонстрируется 671 предмет. В коллектив авторов этой экспозиции входили как сотрудники монастырского музея, так и сотрудники Музея истории религии (г.Санкт-Петербург), нанятые монастырем для создания Художественного проекта и монтажа.

За годы существования экспозиция пополнялась предметами, поступающими в музейное собрание от владыки Панкратия, иеромонаха Вениамина (хранителя ризницы), это, прежде всего: монеты, найденные на Валааме и ближайших островах архипелага (XVII, XVIII, XIX вв.), полтина (денежная единица, которой пользовались жители Новгородской боярской республики в XIII – XIV вв.), обнаруженная рядом с пещерой прп. Александра Свирского; шведский бронзовый перстень XVII в., найденный на берегу Скитского острова при переправе; картина Виталия Бакшаева «Посещение Алексеем Ридигером, будущим Патриархом Московским и всея Руси, Валаамского монастыря в 1939 году» и прочие экспонаты.

— Ольга Владимировна, сколько всего предметов имеется в фондах?

— Основной фонд — это то, что представляет собой наибольшую ценность. Научно-вспомогательный фонд — это фонд, который используется для научно-исследовательской работы. Но очень часто там имеются такие предметы, которые ценнее, чем основной фонд и фонд временного хранения. То есть те предметы, которые мы описываем, а затем решаем, принимать их или нет. Основной фонд — это без малого 7000 единиц хранения. Научно-вспомогательный фонд — более 5000 единиц. А фонд временного хранения — на сегодняшний день порядка 1000 предметов.

— Проводите ли вы ротацию своих предметов между фондами?

— Во-первых, у нас налажены очень хорошие отношения с тремя музеями на материке: Региональный музей Северного Приладожья в г. Сортавала, музей народного художника РФ Кронида Гоголева в г. Сортавала и Питкярантский краеведческий музей. Эти музеи знают наши фонды и когда организовывают выставки обращаются к нам, мы же, в свою очередь, выставляемся у них. Таким образом, происходит движение фондов. Как уже говорилось, что-то из новых поступлений добавляется в экспозицию.

Но существует еще внутренняя ротация. Бывает так, что предмет после прохождения реставрации и его переоценки переходит из научно-вспомогательного фонда в основной, становясь предметом вечного хранения. Конечно, хотелось бы иметь собственную выставочную площадь, чтобы гости монастыря имели более широкий доступ к нашим запасникам.

— Часто ли вы проводите экспозиционно-выставочную работу на Валааме и вне его? В каких городах проходят выставки? С кем вы сотрудничаете?

— К сожалению, пока музей лишён возможности заниматься организацией передвижных (временных) тематических выставок здесь, на острове из-за отсутствия выставочных площадей. Сегодня мало иметь помещение. Условия безопасности хранения экспонатов требуют, чтобы это помещение было оснащено охранно-пожарной сигнализацией и специальным выставочным оборудованием. Предметы должны быть защищены: находиться под стеклом, иметь специальное освещение, чтобы не испортить предмет. Это помещение должно находиться под наблюдением музейного смотрителя.

Повторю, музей сотрудничает с другими музеями, недавно проводились выставки в выставочном комплексе государственного Музея-заповедника «Кижи» в г. Петрозаводск.

В конце 2019 – начале 2020 гг. наш музей принял участие в выставке «Валаам: 200 лет в русской живописи» в Государственном Русском музее Санкт-Петербурга.

— Можно ли организовать что-то подобное в Третьяковке?

— Скажем честно, для Третьяковки у нас будет не так много картин, чтобы привлечь внимание музея с мировым именем. Крупные, ведущие музеи заинтересованы, в первую очередь, в редких коллекциях. Если говорить об отдельных предметах, то они должны быть уникальными, единственными шедеврами.

— Коллекция музея Валаамского монастыря, неужели это не интересно?

— Тематика «Валаам» — это слишком большое и разрозненное понятие. Все предметы разделены на коллекции: декоративно-прикладное искусство, графика, живопись, археология, этнография. И если говорить о больших музеях, таких как Третьяковка, то их больше интересуют очень известные имена. А у нас из известных имён только Павел Джогин, если говорить о живописи.

— На своём опыте послушания в Информационном отделе я всё же могу сказать, что Валаам людям очень интересен. И если бы ваши предметы где-то экспонировались, в Москве или в Петербурге, поверьте, люди обязательно пошли бы на такую выставку.

— Смотрители Русского музея рассказывали, что были просто потрясены интересом, который вызвала выставка «Валаам: 200 лет в русской живописи». Она экспонировалась всего два месяца. Из Ново-Валаамского монастыря (Финляндия) было привезено 56 картин. И если бы не таможенные ограничения по срокам, то выставка была бы ещё продлена на несколько месяцев.

Опять же, интерес был вызван именами художников и их полотнами, которые были представлены. От Валаамского музея было лишь одиннадцать работ. Интерес посетителей был «разогрет», прежде всего картинами из собрания Ново-Валаамского монастыря, которые показывались в нашей стране впервые, и конечно же, полотнами самого Русского музея.

— А могут ли вызвать интерес предметы из фондов именно нашего музея, пусть это будут не такие старые предметы или не такие известные художники, а просто связанные с Валаамом?

— Для этого надо провести огромную работу среди музеев и выставочных залов Москвы и Петербурга, чтобы они заинтересовались и включили в свои перспективные планы выставку по истории Валаамского монастыря. С этой целью придется на некоторое время закрыть экспозицию на Владимирском скиту, поскольку столичные выставочные площадки будут ждать от нас наиболее ценной и подготовленной экспонатуры. И, безусловно, выставку нужно будет подкреплять предметами из запасников. Не все предметы, хранящиеся в наших фондах, готовы к показу прямо сейчас, многие из них требуют реставрации. В экспозиционно-выставочной деятельности есть свои правила, предмет должен быть аттрактивен.

Но, как говорится, нет ничего невозможного. Был бы интерес. Например, Русский Музей не поднимал эту тему. Тему выставки предложил наш монастырь.

— Ольга Владимировна, Татьяна Юрьевна как-то мне рассказывала, насколько было сложно перевезти предметы с Валаама в Русский Музей. Расскажите об этом поподробнее. Что значит, вывезти предметы с Валаама и вернуть их обратно? Какие существуют процедуры?

— Мы перевозили все предметы, которые относятся к Госфонду, а к перевозу этих предметов есть современные требования. Первое требование: часть перевозимых предметов является собственностью государства, а значит, чтобы эти предметы перевезти даже за пределы нашего Сортавальского района, нужно получить специальное разрешение от Министерства культуры Республики Карелия. Музей ими владеет на правах «аренды». В Министерство культуры нужно представить список с описанием всех вывозимых предметов, сделать соответствующий запрос. И только после одобрения предметы можно транспортировать в соседние регионы.

Ко второму требованию можно отнести определенные условия для транспортировки картин. У каждой коллекции свои условия.

Ещё нужна спецохрана и страхование музейных предметов.

— Что нужно сделать, чтобы предмет из государственной собственности перешёл в собственность монастыря?

— Сейчас этот вопрос прорабатывается юридическим отделом монастыря. Музей, со своей стороны, оформляет список предметов, являющихся федеральной собственностью, подкрепляя его фотографиями. В Министерство культуры Российской Федерации будет подан запрос от монастыря. По законам РФ наш Музей неправомочен заключать Договор с Минкультом РФ на аренду этих предметов или на получение их в собственность. А монастырь как религиозная организация может. Готовится пакет документов для подачи в Министерство культуры Российской Федерации. После рассмотрения заявки судьба этих предметов наконец будет решена: либо их навсегда передадут монастырю, либо на основании договора пользование ими будет продлено на определенный срок.

— А как изначально определялось: предмет является государственным или монастырским?

— Есть закон федеральный закон «О Музеях и Музейных фондах Российской Федерации». Этот закон разделил имеющийся в стране музейный фонд на государственный и муниципальный. Все предметы, собранные музеями до 1996 года, были отнесены к государственной, т.е. к федеральной собственности. Предметы, собранные после принятия этого закона, т.е. после 1996 года, являются собственностью учредителя музея.

Если, например, музей государственный, то весь фонд и после 1996 года продолжает быть государственным. Если музей муниципальный, то владельцем музейного собрания является муниципалитет. В случае с нашим монастырским музеем было решено, что весь фонд предметов, переданных в 1992 году (это 3734 единицы хранения), останется собственностью государства, а предметы, собранные уже непосредственно самим музеем (т.е. с 1992 года), будут юридически принадлежать монастырю, государство на них не претендует.

— Что входит в фонд Ново-Валаамского монастыря? Те предметы, которые были вывезены братией в середине XX-го века?

— У Ново-Валаамского монастыря есть Церковный музей, хранящий часть предметов бывшего Валаамского Древлехранилища, которые братия перевезла в 1940-м году. Я сказала часть, потому что другая их часть была передана в епархиальный Музей православия, находящийся в городе Куопио, и выставлена там на обозрение в экспозиции. У Ново-Валаамского Церковного музея- своя прекрасная экспозиция. А как пополняется? В Финляндии тоже развита система дарения предметов в музеи: кто-то пожертвовал, кто-то на аукционе выкупил и подарил фонду… Молодёжь, в том числе русскоязычная, не хранит предметы старины, и после смерти старшего поколения стараются передавать их в музеи.

— Есть ли шанс, что эти предметы когда-то перейдут Валаамскому монастырю?

— Нет, это уже разделение собственности государств. Все предметы, вывезенные в 1940-м году в Финляндию, принадлежат этой стране. Ново-Валаамский монастырь с братией — это наследники и правопреемники тех, кто спас тогда и предметы, и святыни, и архивы.

— Есть ли шанс, что вы как-то сработаетесь с музеем Ново-Валаамского монастыря и ваша экспозиция приедет к ним, а их экспозиция будет экспонироваться здесь, на Валааме? Хотя бы несколько месяцев…

— Очень хотелось бы на это надеяться, фонды Ново-Валаамского монастыря очень интересные. Есть таможенные ограничения, и другие проблемы, связанные со страховкой (это очень дорого).

— Кто должен стать основным организатором, чтобы это реализовалось?

— Наверное, заинтересованная сторона. Финны никогда не выступят инициаторами, поскольку они считают, что всё наиболее ценное уже перевезено в 1940-м году.

У них есть негативный опыт по привозу в Россию святынь, например, Коневской иконы Божьей Матери в начале 2000-х годов. Поэтому они говорят: «Лучше вы к нам приезжайте». Процедура оформления, повторю, очень дорогая.

Слава Богу, у монастыря есть настоящие друзья, меценаты, которые полностью оплатили и оформили выставку в Русском музее. Финская сторона предоставила разрешение на перевозку картин.

— Если говорить о финансовой стороне вопроса, может ли такая выставка окупиться за счёт входных билетов, оплачиваемых паломниками и туристами, приезжающими на Валаам?

— Выставки практически никогда не окупаются. Стоимость страховки музейных предметов так зашкаливает, что никакие посетители её «не покроют». К тому же, надо сначала проплатить, а уже потом привезти. Но нет ничего невозможного, это показала выставка в Русском Музее.

— Как часто происходит пополнение фондовых коллекций новыми предметами? Каким образом это происходит? Кто в основном передаёт?

— Всё бывает по-разному. Надо вспомнить непростую ситуацию Валаамского монастырского музея в 1990-е годы и начале 2000-х, когда музей остался вообще без средств. Не было средств даже на заработную плату сотрудникам. В тот период времени одним из сотрудников музея была Лариса Николаевна Печёрина, ныне покойная. И директором числился, практически на общественных началах, Владимир Васильевич Рудин.

В те годы валаамские жители приносили сохранившиеся у них предметы, понимая, что монастырь не сможет им заплатить. Этот процесс дарения никогда не останавливался. Сейчас иногда приходишь в фондохранилище, а у входной двери лежит принесённый кем-то кирпичик клейменый, причем ещё и очищенный.

В эту работу включилась братия, где-то что-то нашли, принесли, показали. Или звонят: там-то есть предмет, организуйте вывоз. Это действительно вдохновляет. А в последнее время отец Вениамин не перестает нас удивлять и восхищать. Потому что он часто передаёт ценные находки. Вот видите, лежит архитектурный образ Бога Саваофа. Это барельеф, который был на Поклонном кресте, стоящем у дороги, ведущей на Всесвятский скит. Сохранился в прекрасном состоянии. Он был отломан примерно в 1940 годах, когда здесь была школа боцманов.

Сейчас у нас появился внештатный помощник Борис Борисович Бойко, работающий в службе отца Мефодия. Он сделал силиконовый слепок с этого удивительного барельефа. С художественной точки зрения, это очень интересный предмет, тончайшая работа.

Ещё отцом Вениамином была найдена знаменитая полтина, которая представлена на этой экспозиции. А совсем недавно он передал ещё монетку-чешуйку, отчеканенную до 1538 года (период Ивана III), где великомученик Георгий Победоносец изображён ещё не с копьем, а с саблей.

Достаточно много подарков музею по современному декоративно-прикладному искусству или книгопечатанию делал о. Мефодий и делает владыка Панкратий.

Приезжают гости, дарят ценную книгу или картину, всё это потом передаётся в фонд музея.

— А откуда отец Вениамин знает, что и где искать?

— Отец Вениамин- настоящий исследователь-краевед, он изучает литературу и прочие источники, смотрит, что и как было. И потом уже целенаправленно ищет в определенном месте. И как он сказал: «На Святом острове уже не надо ничего искать». Отец Вениамин держит связь с Государственным Историческим Музеем (Москва). Предметы, которые находят на Валааме, он часто передаёт туда для экспертизы. И нам уже приходит готовый экспертный документ, в котором указано какого он времени, из чего сделан, в какой технике – т.е. мы получаем готовое научное описание.

— А когда поступают какие-то предметы к вам в дар от отцов, допустим, от о. Мефодия или Владыки, каким образом вы их классифицируете по ценности? Как вы поступаете с менее ценными предметами?

— Для этого существуют основной и научно-вспомогательный фонды. А если говорить о самом принципе, существует экспертная комиссия, которая решает, в какой фонд передать предмет. Членами этой комиссии являемся мы, сотрудники музея, но данная комиссия может включать экспертов и со стороны. Наиболее ценные — в основной фонд, в фонд вечного хранения. Если предмет имеет наименьшую ценность, или его невозможно надолго сохранить, допустим фотография (хотя для дарителя она может быть ценной), то она поступает в научно-вспомогательный фонд.

— Что самое ценное было передано музею за последнее время?

— Поддельная полтина конца XIV века – очень редкий предмет. Здесь у меня есть литовская полтина (прим. ред. – Ольга Владимировна показывает предмет). Полтины вышли из употребления в самом начале XV-го века. Они были новгородские, черниговские, киевские. Для изготовления серебряных новгородских гривен просто выплавляли брусочек. Полтину разрубил и всё — откуда слово «рубль» и пошло.

Полтина, которая была найдена на Святом острове о. Вениамином, по всей видимости, была закладной монетой. Ибо она была найдена под остатками сгоревшей часовни, в юго-западном углу, как и положено. Это фальшивая монета, фальшивая полтина, т.к. серебра в ней всего 26 %. Когда я связывалась с нумизматами, только сказав слово «фальшивая полтина», стало поступать много предложений о продаже. Полтин и так осталось очень мало, потому что это серебро, их потом переплавляли, а уж фальшивая и подавно…

— В вашей коллекции есть предметы, связанные с Валаамскими святыми?

— Есть столешница от столярного станка, на которой высечена надпись, что «сей станок подарен митрополитом Петербургским Гавриилом отцу Назарию». Столешница сохранилась в хорошем состоянии. Преподобный Назарий был не только мудрым духовником, прозорливцем, но ещё и талантливым архитектором, и всё мог делать своими руками. И скорее всего, за этим станком он и работал.

— А есть какие-то предметы, связанные с Валаамскими игуменами?

— Очень много. Есть ложечки, которые сохранили потомки игумена Дамаскина. Они были привезены его родственниками ещё в XIX веке и сделаны руками отца игумена.

— Может быть, вы знаете: когда братия со Старого Валаама уезжала на Новый Валаам, каким образом они перевозили предметы? По какому принципу они выбирали что взять с собой, а что нет?

— Эвакуация шла в несколько этапов. Тот подвиг, который совершила братия, нам сложно оценить. В первую очередь, они, конечно, взяли архивы. Перестирав картофельные мешки, которые к февралю освободились, упаковали в них архивные документы, которые хранили с XVIII века. На их упаковку ушло 2 недели.

А потом они перевозили фонды музея. То, что касается святынь – брали наиболее ценные, из тех, что можно было увезти. Известная история с колоколами Никольского храма – они были сняты, поставлены на лёд, но к сожалению, их не успели вывезти и сейчас они покоятся на дне Ладоги.

— А из обычных предметов?

— Руководил процессом Игумен Харитон, и во главе древлехранилища (т.е. музея) был отец, который отвечал за фонды. Библиотеку они вывезли почти полностью, живописные работы (около 100 картин) тоже были все вывезены, и даже часть мебели – прежде всего знаменитое кресло игумена Дамаскина, которое выставлено сейчас в экспозиции в Финляндии.

— А что там было самого ценного, кроме Валаамской иконы Божьей Матери, раки преподобных Сергия и Германа?

— В одной из наших музейных коллекций хранится изданная трудами уже нынешнего игумена Ново-Валаамского монастыря отца Сергия книга-альбом «Сокровища Валаамского монастыря» - это Каталог музейных предметов, вывезенных с Валаама в 1940-ом и ныне представленных в экспозиции Музея Ново-Валаамского монастыря. Восхищают взгляд облачения, подаренные игуменам монастыря нашими российскими императорами и императрицами: Елизаветой Петровной, Екатериной II, Александром I, Александром II; Священные Писания, иконы, евхаристические сосуды т.д. Кроме того, судя по Каталогу Древлехранилища, монастырю была подарена уникальная коллекция монет. О ценности вывезенных монастырских документов, которые хранятся теперь в архиве Ново-Валаамского монастыря, и говорить не приходится.

— Что было вывезено из святынь?

— Прежде всего мощевики, сосуды, иконы, облачения. В иконостасе храма преподобных Сергия и Германа были самые древние иконы, их братия вывезла. Вывезены иконы из иконостаса Никольского храма, также иконы из 2-го яруса Спасо-Преображенского храма (верхнего храма собора). Облачения не были в фонде епархиального древлехранилища, они были в ризнице. А сегодня они выставлены в экспозиции именно Ново-Валаамского монастырского музея. Эти облачения были подарены Императрицей Елизаветой Петровной, Императрицей Екатериной II, Александром I был подарен наперсный крест. Потиры, книги, подаренные императорской семьёй.

— Скажите честно, когда вы приезжаете в музей Ново-Валаамского монастыря, вы не переживаете: вот как хорошо было бы, если бы это было у нас?

— Замечательная мысль. Она всегда меня посещала (прим. ред. - говорит Татьяна Юрьевна).

— Меня никогда не посещает, потому что я вижу, в каком состоянии, в каких условиях всё это у них хранится. Как бережно они к этому относятся. Вижу, реставраторы там работают, глубочайшее им уважение. Думаю, какое счастье, что они это спасли, вывезли и сейчас всё это можно потрогать, посмотреть, поработать в архивах. В идеальных условиях содержатся и архивы, и библиотека, и всё, что было вывезено (Ольга Владимировна).

— С позиции сохранности – полное уважение к финским коллегам. Но как историк я переживаю чувство досады: почему это все в Финляндии, почему предметы российской истории не у нас? (Татьяна Юрьевна).

— Расскажите про Вашу научно-исследовательскую деятельность.

— Научно-исследовательская деятельность исходит из концепции развития самого музея. Целью любого музея является, как уже говорилось, публикация того, что музей накопил, и того, что он хочет показать как самое ценное, самое интересное для привлечения посетителей и для просвещения населения. Научно-исследовательская работа музея уже подстраивается под эти цели.

Любая экспозиция, любая выставка имеет структуру, она делится на разделы, подразделы, то есть на темы и подтемы.

Чтобы тему раскрыть, представить «зрителю», необходимо провести глубокое научное изыскание. Сотрудники выбирают темы, близкие к их специализации. Исследовательская работа потому и называется научной, что она ведётся на основе научных принципов: подбирается библиография, изучается литература, источники, ведется работа в архивах с документами.

По мере накопления найденного материала пишутся научные справки, статьи. В процессе такой работы рождаются каталоги коллекций предметов. Ведь исследователь собирает не только историю как таковую, но и историю предметов, которые лягут в основу экспозиции или выставки.

— А паломники, которые приезжают на Валаам и смотрят экспозицию, каким образом они могут оценить вашу научно-просветительскую работу, которую вы проводите?

— На экспозиции имеется Книга отзывов. Те посетители, кто желает оценить увиденное, высказывают свое мнение письменно. Однако, хорошо бы музею иметь собственный сайт. Но при подобном штате ведение сайта нереально.

— Татьяна Юрьевна, а какие наиболее интересные научно-исследовательские темы вы изучали за последние 2-3 года?

— Интересный вопрос. До сих пор я высокопарно объясняла, что такое научно-исследовательская работа, из чего она состоит, ради чего проводится. А как речь зашла о конкретике, так Ваш вопрос ввел меня в некоторое замешательство. Следует честно признаться, что в настоящее время этот вид деятельности у нас «провисает». Экспозиция создана, выставочных площадок пока не имеется, заказ на выставки отсутствует, соответственно, мотивация снижена. И мы занимаемся не темами, а я бы сказала, темками.

Поступил заказ для газеты «Свет Валаама» на статью по определенному вопросу или для отражения той или иной темы на сайте – в это мы-сотрудники еще включаемся. Или пару лет назад обратился в музей редактор Сортавальского краеведческого альманаха «Сердоболь» за публикациями для своего журнала - мы откликнулись и разместили наши материалы. Но по большому счету научно-исследовательская деятельность музея – это нечто большее.

Результатами ее являются открытия, которые затем воплощаются в доклады на конференциях, в научные статьи для научных сборников, оформляются в Каталоги музейных коллекций с научным описанием предметов, воплощаются в виде тематических выставок с печатанием опять же Каталога выставленных предметов. А когда статья создается на основе уже опубликованных ранее данных, это компиляция.

Если говорить за себя, то за последние годы на основе архивных данных на сайте монастыря был опубликован очерк по истории настоятельства игумена Ефрема (середина XVIII в.). Очень хочется продолжить эту работу в архивах и оформить ее в книгу. В плане также публикация по истории Валаамского дома инвалидов за начальный его период (1950 – 1960 гг.), с этой целью собран материал в Национальном архиве Республики Карелия, Архиве Видлицкого дома-интерната, Сортавальского районного архива, Государственного архива РФ.

Конечно, нам, сотрудникам, следует заняться Каталогизацией хранимых коллекций. Для этого необходимо скрупулезное их научное исследование. Описания хранимых икон, доставшихся музею, как пример, сегодня требуют коррекции, повторной экспертизы, а значит, глубокой исследовательской работы. Это ни в коем случае не упрек в адрес уважаемой Ларисы Николаевны Печериной, ныне почившей, просто, когда она проводила данную работу, еще не было сегодняшних возможностей, такой мобильной связи с экспертами ведущих музеев.

Ольга Владимировна:

— За нашими спинами висят три замечательных портрета – автор Георг Фон Светлик (урожденный Георгий Павлович Светлик). После 1918 г. его семья осталась на территории Финляндии. Лютеранин по вероисповеданию. В 1930-31 гг. он посетил Валаамский монастырь в возрасте 19-ти лет, как художник. Два лета, проведённых на Валааме, оказали на него большое влияние. У него тогда не было никакого академического образования. Он просто был прекрасный копиист. Им было написано несколько портретов, в том числе вот такие графические работы братии Валаамского монастыря.

По счастливой случайности, когда в 2009 г. обустраивали эту экспозицию, один из благотворителей Валаамского монастыря на аукционе купил два портрета Фон Светлика и альбом карандашных, угольных портретных зарисовок. Когда смотришь на эти лица, просто невозможно оторваться. Чем дольше смотришь, тем больше хочется продолжать смотреть.

Естественно, художник меня заинтересовал, и всё, что смогла, я о нём нашла. К сожалению, не так много о нём информации. В альманахе «Сердоболь» была написана статья про этого удивительного художника, который до конца своих дней был приверженцем Византийской манеры писания, хотя всегда оставался лютеранином.

А что касается кирпичей, я могу говорить об этом бесконечно. Это просто моя любимая тема, по которой можно узнать всю историю любого места.

Татьяна Юрьевна:

— Повторюсь, музееведение – это прикладная наука. Музейный исследователь обязан воплощать свой труд в материальную форму, чтобы им могли пользоваться грядущие поколения.

— Может быть, имеет смысл привлечь к работе в музее волонтеров, чтобы вы могли больше времени уделять научно-исследовательской работе?

— Вопрос не из простых. Ведь речь идет о работе постороннего человека в наших запасниках? Я правильно Вас поняла? На него ответит Ольга Владимировна, главный хранитель. Пожалуй, к чему можно было бы привлечь волонтера, так это к оцифровыванию коллекции негативов. У нас большая коллекция. Но! Опять же, как посмотреть? Музей для этого не имеет соответствующей техники. Ею оснащен монастырский архив. И я уверена, что Вера Феодосьевна не откажет музею в помощи, так как оцифрованные негативы послужат самому монастырю архивной базой. И тут есть вопросы: 1) вынос из фондохранилища предметов основного фонда посторонними людьми недопустим; 2) сможет ли архив допустить волонтера в свои хранилища? Ведь насколько я знаю, архив не имеет специально отведенного читального зала.

Ольга Владимировна:

— Всё это не так просто, на самом деле, потому что это доступ к историческим, государственным ценностям. Хранители музея, вхожие в запасники, несут уголовную ответственность за каждый предмет, за закрепленные за ними коллекции. Что будет делать волонтер? Работать с экспонатом? Но он о нем ничего не знает, потому и польза от такого помощника сомнительна. Посадить его за компьютер, за оформление документов, но мы уже говорили, для фондовой работы требуются профессиональные знания.

— Сотрудники музея участвуют в каких-либо семинарах, конференциях?

— Я бы сказала, что мы больше принимаем участие как слушатели, с целью повышения своего профессионального уровня. Это пассивное участие. Для активного участия необходимо написание докладов и предварительных тезисов. У нас же не хватает на это времени. При том объеме музейного фонда, что хранит музей, и при такой загруженности экскурсионной деятельностью трёх сотрудников в штате маловато. Мы, как говорится, и жнец, и кузнец, и на дуде игрец.

— Вы участвовали в конференциях отца Мефодия?

— Как слушатели.

— А из карельских конференций, в каких самых известных вы участвуете?

— В музейных семинарах, проводимых Национальным музеем Республики Карелия мы принимаем участие как специалисты.

Ольга Владимировна:

— Сложились очень дружеские отношения с Сортавальскими музеями. Когда они открывают выставки, и, если я нахожусь на материке, то мне дают какую-то тему. Мы проводим презентации предоставленных нами предметов.

— Бывает такое, что что-то у вас в музее устаревает?

— Да бывает, что-то приходит в негодность. Во-первых, потому что не совсем те условия хранения, которые должны быть. Во-вторых, многие предметы уже «тронуты» временем. Но это не всецелое истлевание. Например, стекло. Мы думаем, что стекло вечно, но на самом деле, после 100 лет стекло начинает рассыпаться в руках. Это «болезнь» всех музеев. Пока ещё нет систем консервации стекла. Т.е. ты можешь просто взять предмет в руку, а уже пришло время, и эта уникальная стеклянная бутылочка рассыпается.

Такие предметы хранятся под специальным витринным стеклом, которое защищает от внешних воздействий, которые, к примеру, влияют на распад краски, бумаги, чернил.

— У нас в храме есть хоругви с иконами, и видно, что они уже какого-то «неправильного», искаженного цвета.

— Они выцвели, потому что на них оказывается внешнее воздействие: на них садится пыль, попадают солнечные лучи. Они стоят ничем не защищены.

— Как обеспечивается безопасность выставочных экспонатов, а также предметов, хранящихся в фондах?

— Вопрос безопасности предметов сегодня самый уязвимый и болезненный, так как требования к обеспечению безопасности хранения предметов возрастают год от года. Существующие у нас системы устарели. Сегодня необходима установка современной системы ОПС, системы климат-контроля, видеонаблюдения. Все эти вопросы тесным образом увязаны с финансированием. Мы очень надеемся, что переезд в Зимнюю гостиницу сдвинет эту проблему с мёртвой точки. Как уже отмечалось, там имеется и ОПС (охранно-пожарная сигнализация) и вентиляционная система.

К вопросу безопасности хранения предметов относится и вопрос оснащённости современным музейным оборудованием, как хранилищ, так и экспозиционно-выставочных залов. В настоящее время фондохранилища их не имеют. Нам необходимы металлические шкафы-драйвера (вертикальные, горизонтальные) и просто металлические шкафы. Для этого нужны средства, причем средства немалые.

— Какие предметы вы бы назвали самыми ценными? Что у вас самое древнее?

Ольга Владимировна:

— Повторю – это поддельная полтина конца XIV века. Есть шведский бронзовый гребень XVII века. Он принадлежал рыцарю, не простолюдину. Ну а остальное: точильные бруски, ножи, черепки. Эта древность в хорошем состоянии. Самое раннее относится к XIV веку.

— А в основном какой век у вас представлен?

— В основном это предметы хозяйственной утвари XIX века, когда уже велась активнейшая хозяйственная деятельность при игумене Дамаскине.

— А часть предметов, которая была не вывезена со Старого Валаама, она, как полагается, была разорена?

— Да, как и многое в те годы.

Опять же, возвращаясь к 1990-м, в начале 2000-х годам, когда нам возвращают некоторые предметы. Например, мы вчера смотрели замечательную бутылочку для масла с изображением преподобных Сергия и Германа. Она хранилась в одной семье и нам её передали. Т.е. часть предметов возвращается.

— Какие оригиналы картин известных художников есть у вас в экспозиции?

— Если говорить про экспозицию, то на ней представлен Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий (Москва). Кстати, Русский музей был немало удивлен, что наш музей хранит небольшую коллекцию картин именитого художника, так как Русский его картин не имеет, и нам было сделано предложение о создании совместной выставки в Санкт-Петербурге. Имеются картины Георга фон Светлика (Финляндия), об этом художнике упоминала Ольга Владимировна. Представлены картины заслуженных художников Карелии – Дмитрия Поленкова, Михаила Юфы. Из питерских художников – Юрий Люкшин, Александр Лоцман. Все эти имена известны в художественной среде, их знают галериисты, и мы могли бы участвовать в выездных выставках.

Оригинал картины Павла Джогина «Никольский скит» находится в резиденции Святейшего Патриарха.

— А те художники, которые приезжали на Валаам в былые времена, их работ у вас нет?

—Картины, подаренные игумену Дамаскину и всем последующим валаамским игуменам (100 полотен), были вывезены в Финляндию и находятся в Ново-Валаамском монастыре. Но Валаам полотнами Клодта, Шишкина, Гине, Каменева, Куинджи и т.д. представлен и в Третьяковке, и в Русском Музее, и во многих областных музеях.

— Что вы можете рассказать о просветительской деятельности музея?

— Просветительская деятельность подразумевает разные формы работы. Это и лекционная работа, экскурсионная, это и выступления, и публикации в СМИ, в научных сборниках. Могут быть подготовлены образовательные программы, например, для работы с детьми. Ирина Анатольевна Матвеева совсем недавно запрашивала подтверждение: будет ли еще в этом году работать этнографическая экспозиция, для того, чтобы подготовить именно образовательные программы, занятия с детьми. И в подготовке этих занятий, мы, сотрудники музея, тоже будем принимать участие.

Дети всегда с огромным интересом и удовольствием рассматривают предметы быта, выставленные в Каретно-конюшенном доме!

— А часто паломники проявляют живой интерес к экспонатам?

— Конечно. Если почитать книгу отзывов, люди как раз пишут о том, какие эмоции у них вызвала та или иная экспозиция.

— Расскажите нам, пожалуйста, о валаамском Закхеевском Евангелии 1495 года.

— Это учёные его так называют. Евангелие Закхея или Закхеево Евангелие. В 1911 году на Валаам приезжал Николай Петрович Паялин. Этот гость, безусловно, во время визита проявил интерес к древней истории Валаамского монастыря, активным собирателем которой был еще в свое время игумен Дамаскин. Услышав от игумена и братии пожелания и просьбу помочь найти всё, что касается древности Валаамского монастыря, Николай Петрович обратился к собранию Софийской Новгородской библиотеки, поскольку Валаам до 1764 г. входил в состав Новгородской епархии. В Петербургскую он вошел после указа Императрицы Екатерины II. Паялин Н.П. опубликовал в 1916 г. свой труд «Материалы по истории (описанию) Валаамского монастыря», в котором упомянул о валаамском писце Закхее, оставившим свой след на полях Евангелия, переписанного им в 1495 году.

В наше время этой темой продолжила заниматься филолог Надежда Витальевна Рыбина, бывший сотрудник ВГИАПМЗ и до 2011 года работавшая в монастырском музее. Ею, в частности, были найдены несколько книг, хранящихся в фондах ГИМа (Государственного Исторического музея), в рукописном отделе Российской Национальной библиотеки в Санкт-Петербурге, в рукописном отделе библиотеки Академии наук.

По пометам на полях книги ученые выяснили, что книги были написаны валаамскими иноками в XV-XVI вв. Это подтверждает, что в монастыре был скрипторий, существовала своя книгописная мастерская. Заказы на Священное Писание поступали, в первую очередь, от новгородского архиерея, а может быть, и от московской власти. Известно, что Иван Грозный питал к монастырю глубокое уважение. Датировка этих памятников средневековой письменности установлена, конечно, не Н.В.Рыбиной, а учеными, т.к. проводится исследование бумаги по водяным знакам, радиоуглеродный анализ чернил и пр. А вот муляж данного памятника – Закхеева Евангелия 1495 года - был заказан Надеждой Витальевной в 1986 году, когда шла подготовка к созданию исторической экспозиции ВГИАМПЗ. Его изготовил художник–декоратор Мариинского театра А.Н. Барсук.

Сейчас этот муляж демонстрируется в экспозиции монастырского музея на Свято-Владимирском скиту. Рядом с книгой экспонируются две книжные миниатюры – «Евангелист Матфей» и «Евангелист Лука» в виде отдельных листов. Разумеется, они также являются копиями, и автор их- тот же художник А.Н. Барсук.

В материалах Печёриной Ларисы Николаевны, бывшего главного хранителя музея, подготовленных для Контрольного текста экскурсии по экспозиции на Свято-Владимирском скиту, мы находим: «Валаам – центр книжной письменности».

Есть некоторые основания говорить о том, что уже в ХV столетии Валаамский монастырь являлся значительным, во всяком случае по масштабам Севера, культурным центром, центром книжности. Высказано предположение, что неизвестный автор «Валаамской беседы» мог принадлежать к числу монастырской братии, и в этом случае памятник имеет в своих истоках и валаамскую книжную традицию.

О том, что такая традиция действительно существовала, позволяют говорить следующие данные. Среди рукописей Софийско-Новгородской библиотеки ещё в начале XX века Н.П. Паялиным, а в последнее время вторично Е.М. Шварцем выделен комплект миней — сборников, определяющих порядок празднования памяти святых в церковном календаре. Этот комплект пергаментных рукописей состоит из десяти томов и датируется XV веком (но до 1480 г.). По имеющимся на книгах пометам, они принадлежали Валаамскому монастырю («сия книга Валаамского монастыря») и, вероятно, сам комплект был создан — написан и переплетён в соответствии с практиковавшимся тогда в Новгородской земле стилем — здесь же на Валааме.

По сообщению Н.П. Паялина, в середине XIX века «у одного ярославского помещика было найдено рукописное Евангелие (последней четверти) XV столетия, переписанное, как явствует из находящейся в нем надписи, одним валаамским иноком по имени Закхей. Монастырские историки ссылались также на иные рукописи, сохранившиеся при Новгородском Софийском соборе — «Пролог», переписанный в 1501 году дьяком Гридицей Лихачевым, и Новый Завет, переписанный в 1508 г. монахом Евфимием, оба — по указанию игумена Валаамского монастыря Иоакима.

В послесловии к первой рукописи Валаам назван не иначе как «Честною и великою лаврою Святого Спаса и Боголепнаго Преображения Господа нашего Иисуса Христа, Валаамского острова». Лаврами называют большие и особо значимые монастыри; как видим, послесловие к «Прологу» составлено не без претензии, но последняя должна была, по-видимому, иметь и некоторые реальные основания.

Ещё один древний кодекс из бывшей библиотеки Валаамского монастыря —толкование Евангелий от Матфея и Марка, переписанное в 1500 году, — находился в прошлом веке в московской синодальной библиотеке».

— Владыка Панкратий сделал акцент на этом Евангелии, как ценном письменном памятнике, когда освящал новую библиотеку.

— Монастырская музей имеет копии четырех уникальных книжных миниатюр. Не известно точно, изготавливались ли они на Валааме… Если да, то в средневековом Валаамском монастыре имелись хорошие художники! А вот наличие скриптория подтверждается книгами валаамского происхождения. Вероятно, при монастыре была ещё и переплётная мастерская…

— Как пандемия сказалась на работе Вашего музея в 2020 г., и сейчас, в 2021?

— Пандемия сказалась на работе всех музеев. Все музеи на период весны прошедшего года были закрыты, некоторые открылись только осенью.

Наша главная экспозиция на Владимирском скиту работает круглогодично. Владыка принял решение её закрыть, и с марта месяца она не работала. Летом 2020 г. она тоже была закрыта, хотя туристический сезон, мы знаем, начал свою работу с 15 июля.

В мае 2020 г. ушла из жизни наша сотрудница Н.В. Васильева. Из специалистов в штате остались мы вдвоём с Ольгой Владимировной. Во время карантина мы работали удаленно, за компьютерами. Как раз это был период, когда можно было заняться научно-исследовательский деятельностью: доработать начатые статьи, глубже изучить наш научно-вспомогательный фонд, проклассифицировав его по коллекциям и т.д.

Ольга Владимировна:

— Я продолжила работать над темой «кирпичей». (прим. ред. – изучение кирпичей с клеймами-датами)

У нас главная научно-исследовательская работа – это описание, исследование наших предметов. Каждый предмет проходит двойное описание. Сначала, когда он принимается и поступает в музей, делается первичное описание, заносятся все сведения, которые буквально на поверхности: от кого, кто, где нашёл, под какой сосной, чтобы можно было определить даже место. Но самое главное — паспорт на предмет, вторичное описание, когда ты не имеешь право уже ошибиться — к какому времени относится этот предмет, в какой технике выполнен.

— Возникла мысль, что такие небольшие музеи, как ваш, находятся на дотации либо монастыря, либо государства, либо региона. Это правда?

— Да, вы правы. Музей — это учреждение бесприбыльное. Но опыт показывает, что есть частные музеи, существующие за счёт самоокупаемости.

В данном случае напрашивается иной принцип финансирования монастырского музея и его посещения. Если ввести определенную входную плату и зафиксировать ее в договорных отношениях между музеем и организацией, которой мы поставляем услуги (Паломнической службе), а последняя включит эту музейную плату в турпакет, и при этом каждый турист пройдет через наши экспозиции, тогда музей будет окупаться. Однако для этого необходимо будет вывезти стационарную экспозицию со скита и разместить ее на турпотоке, а Этнографичекую экспозицию модернизировать по последнему слову техники. И мы вновь упираемся в затраты.

Это все в планах. Владыка Панкратий планирует, чтобы музею было построено собственное здание. Архимандрит Илия планировал провести реконструкцию Каретно-конюшенного дома и создать там достойную экспозицию, оснащенную зоной отдыха и медиа-аппаратурой, чтобы посетитель мог увидеть не только экспозицию, но и познакомиться с историей монастыря, с его хозяйственной деятельностью всесторонне.

— За время Вашей работы в музее случались ли такие события, которые можно было бы назвать чудесными?

— Когда приносят какие-то интересные уникальные предметы, для нас это уже чудо. Чем дальше по времени мы «уходим» от старого монастыря, найти что-то от него здесь на Валааме, становится всё сложнее. Не так давно был такой чудесный случай. В 2016 г. в процессе реконструкции Зимней гостиницы, а точнее, при разборке юго-западного угла здания, пострадавшего в годы Советско-финской войны, строители обнаружили … клад! – закладную доску с серебряными монетами, оставленными благотворителем или благотворителями. Сейчас они находятся в экспозиции.

Занималось ли руководство Школы боцманов полным восстановлением здания Зимней гостиницы, где размещалось это учебное заведение и общежитие курсантов, сказать сложно. Мы знаем, что оно огромно, и были ли средства у этой Школы, чтобы отремонтировать Зимнюю полностью? А вот финская военная часть, дислоцировавшаяся на Валааме с 1941 по 1944 гг., и вернувшиеся на остров 10 человек братии Валаамского монастыря вполне могли восстановить данный угол здания, оставив закладные монеты и доску на своем прежнем месте как залог будущего возвращения в родную обитель.

— Можете рассказать какие-то интересные случаи, связанные с вашей работой?

Ольга Владимировна:

— В 2013 или 2014 году благочинный северного Приладожья отец Андрей Бондаренко передал на Валаам несколько старых валаамских икон. Когда в 1941-42 гг. финны вернулись в Сортавала, Сортавальский храм Петра и Павла (ныне Никольский) был полностью разорен, его отреставрировали, и часть икон, остававшихся на Валааме, как-то оказалась в этом храме. И вот настоятель храма отец Андрей Бондаренко предложил вернуть эти иконы на Валаам.

На Владимирском скиту, в музее, есть часть иконостаса какого-то старого Валаамского храма с небольшими иконами. Когда Лариса Николаевна Печёрина увидела эти иконы, она сказала: «У нас же уже есть в фондах еще две иконы из этого же иконостаса». Эти две иконы тоже попали к нам совершенно чудным образом.

В 1985 году Ларису Николаевну попросили стать экспертом по оценке икон. А связано это было с тем, что в один из Петрозаводских храмов влезли злоумышленники и украли оттуда некоторые иконы. Их поймали, пропажа нашлась, и Ларису Николаевну попросили сделать оценку этих икон, которые были изъяты по постановлению суда. Лариса Николаевна, будучи прекрасным собирателем и хранителем, договорилась, чтобы эти иконы в скором времени передали в фонды Валаамского церковного музея. И вот в 1985 году у нас появились 2 изъятые иконы, а где-то в 2013 к ним добавились еще 12 икон, переданные из Сортавальского храма.

– А где они сейчас?

– Одна отреставрированная икона находится на Свято-Владимирском скиту, вторая пока еще в фондохранилище. Остальные иконы хранятся у нас в неотреставрированном виде, ждут своего часа. Но это еще неполный иконостас. Пока что из двенадцати икон праздничного ряда у нас есть только шесть, а из двенадцати икон апостолов тоже только шесть.

– Гипотетически, все иконы этого иконостаса могут когда-то вернуться на Валаам?

– Да-да, возможно, если Господь благословит, этот иконостас будет полностью представлен.

— Татьяна Юрьевна, расскажите, пожалуйста, нашим читателям, как Вы пришли к вере.

— Сколько себя помню, рассматривая ночное звездное небо, я задавала вопросы: а кто это всё создал, кто все устроил, кто я такая, что я должна делать, для чего я вообще пришла на эту планету? Я считаю, что это вопросы уже о взаимоотношении с Богом. Изучать Священное Писание начала будучи студенткой, учась на истфаке, т.е. уже в достаточно взрослом возрасте.

И тут я столкнулась с тем, что ничего не понимаю. Меня это очень удивляло и огорчало, ведь я читаю книгу, написанную нашим славянским языком, мне знакомы все буквы, а прочитанное не открывается. Оказывается, к пониманию Евангелия нужно быть подготовленным, тем более если ты вырос в семье, далекой от Церкви. Через несколько лет оно пришло.

Когда открыли границу, финны наводнили Сортавальский район книгами – Евангелие для детей, Евангелие в картинках, книгами Нового Завета. Тогда Евангелическая Церковь активно «осваивала» приграничные земли. Но, как говорится, нет худа без добра. Знакомство с Евангелием через простой детский язык, проиллюстрированный картинами Доре, восполнил пробел и подвел меня к Священному Писанию с уже другим сознанием.

В начале восьмидесятых ноги сами меня приводили в наш Сортавальский храм, но отстояв немного службу, я уходила. В храме в то время присутствовало всего несколько человек, менее десяти. Работая на Валааме в музее с 83-го года, я любила стоять в алтаре верхнего храма, разговаривала с Божией Матерью (пока никто не видит, хотя никого и не было из людей).

Воцерковление началось в 2000-м, когда отец Парфений, будучи начальником Сортавальского подворья, пригласил петь на клиросе. Через постижение церковного пения я вошла в церковную жизнь. Я очень благодарна отцу Парфению, он меня воцерковил, терпеливо, мудро, так как ждать, когда я созрею для покаяния, ему пришлось долго.

— Ольга Владимировна, а Вы?

— Мне повезло с моим рождением, потому что мама моя из Западной Белоруссии. Это та территория, которая до 1940-го года входила в состав Польши. Потом, когда её присоединили и началась война, не было уже таких гонений.

Когда меня летом привозили в деревню, в каждом доме были иконы, каждое воскресенье наши бабушки брали нас и везли в церковь. Мне повезло, что всё у меня плавно и, как я считаю, правильно.

— Лариса Ивановна, а Вы как?

—Меня крестили в детстве, помню, как в 5 лет крестную я выбирала сама. Крестили по традиции. А потом уже в возрасте поздней юности начались поиски… Харе Кришна, Харе Рама, Блаватская…

Позже попалась статья об Иоанне Кронштадском, а я жила в Кронштадте, а потом слово пастыря епископа Кирилла (будущего Святейшего Патриарха). И наконец, я поняла, что искала. В 1999 году в Кронштадте началось активное возрождение всех храмов, и я «окунулась с головой в работу»: я реставратор, и участвовала в возрождении и реставрации всех кронштадтских храмов. Вот такой был путь воцерковления, получения веры и укрепления в вере.

— Татьяна Юрьевна, а можете рассказать, когда Вы впервые попали на Валаам, какие у Вас были впечатления? Что тогда происходило с Валаамом?

— Моя жизнь с Валаамом связана с 1983 года. Но за год или два до этого я просто приезжала сюда с подругой на «Омике» в турпоездку. Она приехала со своим будущим мужем, он москвич, она из Петербурга. «Отвези нас на Валаам», — говорят мне. Валаам в 80-е был раскрученной туристической достопримечательностью. Я привезла их, и сама просто ходила, как сторонний наблюдатель, не догадываясь, что этот остров станет моей второй Родиной. А первый раз… У нас в семейном архиве сохранились две фотографии, к сожалению, они очень плохого качества. На них запечатлено моё первое пребывание на Валааме, когда мне было четыре года. Мама рассказывала, что это был экскурсионный выезд по профсоюзной линии Сортавальского мебельного комбината.

— А Вы из Сортавала?

— Да. На одной из фотографий я на руках мамы, на лестнице, ведущей на Фавор (Центральная усадьба), на другой вместе с родителями стою на крыльце Спасо-Преображенского собора. К сожалению, из-за плохого качества фото не видно, что дверь ещё заколочена, но видны крыльцо, колонны. А когда я уже приехала работать в 1983 году, меня здесь всё поражало: ярко-зелёная трава, обилие благоухающих цветов, пение птиц, присутствие лесных зверей, которые выходили не боясь на дорогу. Мне казалось, что я попала в Рай. И что нас всех, тех, кто в те годы приехал и работал на Валааме поражало, так это физически ощутимая, разлитая в воздухе любовь.

Намоленность, которую оставила братия, служившая здесь до 1940-го года, чувствовалась всеми фибрами души. И потому, несмотря на разруху, на инвалидов (я их немного застала), Валаам воспринимался Раем. Хочу сказать, что сейчас восстановлены не только храмы и скиты, но и состояние молитвы. Она чувствуется повсеместно. А потому люди здесь успокаиваются, приходят в себя и не хотят уезжать. Я это знаю из экскурсионной практики.

— Но ведь тогда все храмы были разрушены…

— Да это было очень скорбно… Уже через пару лет я начала водить экскурсии, и всегда испытывала стыд, неловкость перед экскурсантами. Приезжали люди из Прибалтики, а им всегда было присуще иное отношение к культуре. Валаам сегодня и тогда — это день и ночь. Получаешь эстетическое удовольствие, приобщая людей к этой красоте.

— Ольга Владимировна, а когда Вы впервые приехали на Валаам?

— В 1984-85-м по знаменитой профсоюзной путевке «Ленинград–Валаам–Ленинград» за 3 рубля 20 копеек. Это были прогулочные рейсы. Приехали, день походили и уехали. Экскурсоводы тогда все были ориентированы на атеизм, на критику монашеской жизни. Так что я не могу сказать, что узнала Валаам.

А потом приехала уже осознанно в 1996 году. Я работала тогда на Сортавальском радио. Мы приехали как раз на престольный праздник преподобных Сергия и Германа, на который традиционно монастырь посещал Святейший Патриарх Алексий II. Тогда ещё Всенощные служились ночью. Заходим в Собор - там песнопения, выходим на улицу - у кого-то из местного населения день рождения: звучит музыка, льются здравицы. Ощущался резкий диссонанс, монастырь тогда только возрождался.

— Лариса Ивановна, а когда Вы впервые приехали на Валаам?

— Я приехала уже позже, меня пригласили участвовать в реставрации иконостаса в верхнем храме собора в 2003 году. С тех пор и езжу сюда. Наверное, большую часть времени за эти годы прожила на Валааме.

— Что вы можете рассказать о соборе в 1980-х, начале 1990-х годов. Что он из себя представлял?

Ольга Владимировна:

— В 1996-м году верхний храм был закрыт. Я помню своё внутреннее состояние, когда была Всенощная – люди уставали, и все садились на пол… Это было такое единение, сила молитвы, настолько сильное ощущение, что трудно передать. Тогда я впервые услышала братский монашеский хор.

— А когда Вы впервые увидели Владыку?

— Мы каждый год приезжали на приезд Святейшего, и знали: Владыка идёт, как и сейчас, следом за Патриархом. Помню, как корабль со Святейшим Патриархом Алексием II швартовался в Монастырской бухте, а потом Патриарх поднимался на гору Фавор (прим. ред. – гора на которой возвышается Преображенский собор)

— Есть такой композитор Эдуард Артемьев. В одном из видео он со слезами на глазах рассказывал о Валааме 1980-90-х годов. Насколько тогда он был разрушенным и как сейчас все восстановлено.

Татьяна Юрьевна:

— Когда я приехала в 1983 году работать в Валаамском государственном музее-заповеднике, застала собор еще в неотреставрированном виде. Постепенно началась реставрация эквивалентно выделению финансов по линии Министерства культуры. Собор уже тогда стоял «одетый» в строительные леса. На Валааме был создан Реставрационный участок, руководила им Татьяна Ивановна Рояла.

В самом музее-заповеднике был Реставрационный отдел, им руководила Татьяна Львовна Левиаш, она ныне живет в Петрозаводске. Музей выступал заказчиком, а Реставрационный участок – исполнителем. Министерство культуры курировало весь процесс реставрации и финансовые затраты. Всеми замерами для подготовки будущей проектно-сметной документации занималась специалисты «Спецпроектреставрации» (г.Ленинград) – молодые архитекторы. В свободное время они выходили на пленэры, рисовали, писали и дарили свои картины музею. Они до сих пор хранятся в фондах.

Внутри соборных храмов строительных лесов ещё не было, они появились позже. И то, надо сказать, лишь в верхнем храме, где сохранилась настенная живопись. Первые подготовительные работы по восстановлению стенописи начались тогда же в 83-м году. Реставратор Сергей Владимирович Николаев (Ленинград) исследовал ее состояние. Все шелушилось, живопись вся «обвисала», была слущенная. Были изображения библейских сюжетов, которые можно было хорошо рассмотреть, но были фрески и в «тяжёлом» состоянии. Иконостас был пустой: без икон и без дверей.

В зимнее время в верхнем храме собора зимовали голуби на круглой решётке вокруг купола. Как-то кто-то пошутил и сказал: хлопни в ладоши. Я хлопнула, голуби вспорхнули. Звук, эхом отозвавшийся наверху, спугнул их. И тут я вижу в лучах зимнего солнца, как сверху падает золотой дождь: это вместе с инеем осыпается позолота. Все это я помню…

Потом постепенно реставраторы приступили к своему кропотливому труду. Первый этап — это, конечно же, консервация живописи, ее закрепление. Спасение того, что осталось. Собственно, сама реставрация живописи осуществлялась уже при возрожденном монастыре. Об этом можно и нужно взять интервью у Светланы и Евгения Большаковых (г. Санкт-Петербург).

— Расскажите про музей в 1980-90-е годы. Не в юридическом смысле, а что он из себя представлял по факту.

— Это был не музей, как некое здание, а вся территория архипелага являлась музеем-заповедником. Мы до сих пор вспоминаем как хохму нашу систему фиксации: кто из сотрудников где находится. В музее (офисе) был заведен Журнал, в котором необходимо было записываться, и самой расхожей фразой была: «на территории»…

Первая музейная экспозиция появилась на Воскресенском скиту. К братскому корпусу еще в бытность турбазы пристроили деревянное здание: это была столовая для отдыхающих. В 1982-ом турбаза была окончательно ликвидирована, и, если не ошибаюсь, в 1984 г. в этой столовой и была создана первая экспозиция. Тогда в музее работал Михаил Васильевич Лопаткин, в послужном списке которого был экспозиционный опыт Соловецкого государственного музея-заповедника, а на Соловках всегда работали москвичи, и у Лопаткина была хорошая, мощная школа.

Просуществовала эта небольшая экспозиция всего несколько лет, потом разобрали, но это была первая историческая экспозиция по Валааму. Она раскрывала темы и истории монастыря, и иконописи, и природы Валаама. На ней экспонировались чучела зверей, которые обитают на Валааме. В штате музея-заповедника был свой таксидермист, который изготавливал эти чучела. Не нужно думать, что животные для этого убивались на Валааме. Нет! Таксидермист использовал шкуры животных, добытых в лесах Приладожья: медведь, волк, рысь, куница, заяц, белка, птицы водоплавающие…

В те годы музей-заповедник занимался активно собирательской работой. Цель была – как можно скорее сформировать музейное собрание. Ездили в экспедиции по Приладожью, в Олонецкий район. Лариса Николаевна Печёрина ездила на аукционы в Москву, Ленинград, работала с антикварными лавками в поисках валаамских предметов и предметов старины. Министерство Культуры Карелии шло нам навстречу, выделялись средства для приобретений.

В частности, картина художника Павла Джогина (сокурсника И.И. Шишкина) куплена на аукционе, на деньги Министерства культуры. Все сотрудники музея имели плановую экскурсионную нагрузку, проводили экскурсии для туристов теплоходов. В то время в музее существовал Отдел научной пропаганды, который заключал ежегодно договор с Северо-Западным Речным Пароходством (СЗРП), с Сортавальским Бюро путешествий и экскурсий, с Петрозаводским Бюро путешествий. За сезон обслуживалось до 130-140 тысяч посетителей. Группы были такими же, как и сейчас – по 25 человек.

Музеем проводилась воспитательная работы в вопросе бережного отношения к природе: всюду на маршрутах и развилках дорог устанавливались информационные щиты с правилами нахождения на территории; на маршрутах стелились тротуары, мостки, чтобы не вытаптывали почву и корни деревьев, делались деревянные стоянки, скамьи, беседки для отдыха. Если обратиться к СМИ того времени, то в газетах можно найти массу статей, очерков, посвященных острому вопросу рекреационной нагрузки на Валаам, угнетению природы. Но отношение к природе тогда и сейчас – это, как говорится, две большие разницы.

Понимаю, что строить нужно, электрифицировать острова архипелага тоже. Однако в этом вопросе должны работать специалисты. Я имею в виду выдавать разрешения и контролировать процессы. Не будем забывать, что Валаам – это заповедник. И кроме нас, на нем еще есть флора (здесь представлена половина Красной книги Карелии) и фауна.

— А экскурсоводы тех лет?

— Экскурсоводов, подготовленных в Санкт-Петербурге, Петрозаводске было много, готовили студентов. Все они были внештатными и приезжали на сезон, каждый в своё время, когда кто мог. Но сотрудники тоже водили экскурсии.

— Каким бы Вы хотели видеть Ваш музей через 10-20 лет?

— Процветающим, с хорошим оборудованием, с возможностями экспонирования, чтобы можно было постоянно показывать то, что есть в наших запасниках. Чтобы были молодые сотрудники, с горящими глазами, с новыми силами и интересными идеями.

— Про Владыку, отца Мефодия и отца Вениамина вы ранее говорили, а другие братья помогают вам в формировании музейной коллекции?

— Нам помогал еще отец Алипий. Отец Алексий (Лютов) готов всей душой помогать. Кстати, он сдал очень много замечательных предметов.

До 1940-го года, точно, выплавлялись фигурки священников, епископов, патриархов. У нас в фондах имеется одна фигурка иеромонаха. Какой-то очень тяжёлый сплав, наверное, олово со свинцом. И когда отец Алексий делал для нас фотографию, сказал, что нашёл в земле ещё две. Мы попросили его присутствовать на лекции для наших экскурсоводов. Он настолько вдохновился, что через два дня принёс нам эти фигурки: епископа и патриарха. Это явно была одна серия. Кстати, отец Алексий подарил ещё две уникальные редкие книги об Иване Ивановиче Шишкине. Одна издана в 1950-х годах, вторая 1962-го года издания.

На этнографическую экспозицию в Каретно-конюшенный дом наши безымянные помощники-сдатчики (братья, трудники, волонтеры) периодически приносят предметы. Часть вещей не имеют материальной ценности, но важно то, что у людей есть посыл принести находку, иногда даже с другого конца острова. А могли бы пройти мимо или, пнув ногой, не придать значения.

Пользуясь случаем, мы обращаемся ко всем неравнодушным людям: друзья, если вам интересна история Валаама, изучайте её! А если пожелаете, чтобы она осталась для поколений, не пожалейте времени, занесите находку в музей с записочкой, где она была найдена. А если вам вдруг встретится в антикварном магазине какой-либо раритет, связанный с валаамской историей, сообщите, пожалуйста, музейным сотрудникам. Иногда бывает так, что для антикварных лавок Санкт Петербурга не очень важна эта открытка, а для нас она окажется бесценной…

Редактор: Е.А. Иванова