Что такое монашество? Монашеский постриг шести Валаамских братий и их новые небесные покровители

О Монашестве

Монашество — это подвиг непрестанного обращения ума и сердца к Богу и очищения души от мирских образов и помыслов, под которыми скрываются страсти. Монах — тот, чье освобожденное от теней и призраков мира сердце живет и дышит именем Иисуса Христа.

Один из древних христианских писателей, образно сказал: «Когда дух отвращает око ума от Бога, то душа становится жестокой и холодной». И когда ум монаха обращается к земному и образы мира наполняют его сердце, он становится мертвым для Бога и негодным для людей, свет его духа гаснет.

Монашество — это искусство непрестанной Иисусовой молитвы, которое святые отцы называли художеством из художеств и наукой из наук. Только эта внутренняя сердечная, неведомая миру молитва может сделать инока иным существом. Древние отцы учили Иисусовой молитве своих учеников; они считали ее самым главным делом монаха, а все остальное — только приготовлением к ней.

Мирские дела, как бы ни были сами по себе полезны и достойны, являются областью, чуждой монаху, страной, которую он покинул. Эти дела отворяют дверь души для целой толпы помыслов, воспоминаний, планов, картин, мысленных бесед, за которыми вторгаются в душу гнев, боязнь, тщеславие, похоть и другие страсти. Молитва становится внешней и поверхностной, человек вспоминает о ней между мирскими делами как о чем-то второстепенном.

Если даже он будет прилагать усилия, чтобы не потерять молитву в суете этих дел, то молитва из яркого пламени превратится в мерцающий коптящий ночник.

Только умерев для мира, закрыв от него свои чувства, монах может заниматься Иисусовой молитвой как духовным художеством; только занимаясь Иисусовой молитвой, он может хранить свое сердце от помыслов, видеть помыслы при самом их зарождении, разбивать их о камень имени Иисуса и хранить душу в безвидении картин и образов, в безмыслии от помыслов, в тишине от чувств. В безмолвии и молитве пробуждается его дух, и душа становится горячей и мягкой, как расплавленный воск; тогда он видит свои грехи и плачет от скорби, что прогневляет Бога, и от радости, что Бог не покинул его; тогда благодать приходит в душу, сначала как тепло сердца, затем как свет ума, и человек начинает видеть себя и мир преображенным; тогда он постигает тайну монашества как тайну любви и радуется больше, чем если бы его венчали на царство.

В сравнении с благодатью всё, к чему стремится и чем гордится мир, кажется прахом и пеплом. Господь не лишает монахов страданий, более того, нередко они переживают испытания и искушения куда более страшные, чем мирские люди; но в самих страданиях они имеют великое утешение и неоскудевающую радость сердца. Монашество дает человеку полноту жизни как полноту любви. Весь мир не может наполнить бездну человеческого сердца, но имя Иисуса Христа, необъятное, как небесная глубина, объемлет и наполняет её. Поэтому монах сидит безмолвно в своей келие с именем Иисуса Христа, и келия эта кажется ему преддверием рая.

Как говорит преподобный Исаак: «Если ты будешь истинным монахом и будешь служить только Богу, то мир придет к тебе, как раб, и ляжет у твоих ног». И если монах — ради сохранения своих обетов и отречения от мира — подвергнется испытаниям и лишениям, гонениям и клевете, изгнанию и оставлению всеми и вытерпит это до конца, то Господь даст ему сугубую награду: здесь, на земле, среди страданий, — особое духовное утешение, а в вечности — венец мученика за Христа.

Архимандрит Рафаил (Карелин)

---

Шесть Небесных покровителей новопостриженных валаамских монахов

В покаянные Великопостные дни, после вечерней службы, Игумен монастыря епископ Панкратий совершил монашеский постриг шести братий.

По обе стороны от «пути плача и сердечного покаяния», стоят отцы с зажжёнными свечами, чтобы молитвенно поддержать и прикрыть собой «умалившихся до зела» братий, ползущих к амвону, на котором их ожидает Игумен монастыря. В это время хор, протяжным знаменным распевом, умилительно поет тропарь о блудном сыне: «Объятия Отча отверсти ми потшщися, блудно мое иждих житие».

Прежнии свои одежды они сняли, оставшись «не опоясаны, не обувены и главою откровенны», в одной белой длинной рубахе до пола, как у новокрещаемого оглашенного. Добравшись до солеи, они остаются лежать лицом вниз с распростёртыми крестообразно руками до тех пор, пока Игумен не дает им знак подняться. И вот братья со смиренным, но полным решимости взглядом, уже внимают грозным словам Игумена о тесном монашеском житии и важности соблюдения обетов, за которые они дадут ответ на Страшном суде.

С пострижением в мантию, а иногда и в иночество, с переменой имени, как-будто меняется и сам человек. Видимо действительно происходит новое духовное рождение — «второе» крещение и обновление. Что-то неуловимо новое и величественное отражается на их, таких знакомых лицах; нередко что-то как будто меняется в самом характере, облике, взгляде. Благодать, обильно подаваемая монахам для непрестанной и жестокой духовной борьбы, при добровольном содействии, меняет и их самих.

Но как и благодать крещения, благодать монашеская остается как-бы спящей и невостребованной, когда монах не желает отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, обновляться духом ума и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (ср. Еф. 4:22:24). Необходим постоянный духовный труд, чтобы благодать мало помалу перерождала нас: «молитва, труды подвижничества и доброделания развивают сей дар и дают ему простор действовать в нас. Лучшее к тому средство — сердечная молитва, которую и саму надо считать плодом Духа и вместе — привлекательницею Духа. В этом смысле и церковная о Духе Святом молитва имеется привлекательницею Духа» —учит свт. Феофан Затворник.

Хуже всего, когда монашеский образ воспринимается не как поприще для глубокого покаяния, умерщвления страстей и впоследствии — обожения, а прежде всего как способ улучшения своего социального положения в монастыре или в миру, как этап карьерного роста или знак отличия за годы выслуги.

Валаамским братиям, хорошо знающим новопостриженных монахов, бывает небезынтересно сопоставить их жизнь, с житиями их новых небесных покровителей. Часто в обоих «житиях» обнаруживаются интересные параллели, иногда бывают заметны схожие дарования, общие черты в характере, также можно догадываться к какому служению, возможно, призовет их Божий Промысел.

Но чтобы так или иначе духовно им не повредить, мы ограничимся лишь рассмотрением тех особенностей житий и сведений о их новых небесных покровителях, которые с нашей скромной точки зрения, могут иметь некую важность для наших дорогих братий.

Особенный интерес у нас вызвал пророк Иона и различные святоотеческие толкования удивительных библейских событий, а также некоторые научные данные и гипотезы, относительно событий и мест, связанных с пророком. Но пожалуй, главной причиной такого интереса к библейскому тексту было то, что один наш многогрешный монастырский публицист чрезмерно увлекся истолкованием книги пророка Ионы, и поэтому эта часть заняла половину статьи... Из-за обширности последней, мы поместили её в самом конце (разбив статью на 2 большие части), хотя она может оказаться весьма интересной для читателей.

---

ЧАСТЬ 1

Исповедник веры

Инок Максим ранее постриженный в иночество в честь преподобного Максима Исповедника, несет послушания директора Духовно-просветительского Центра «Свет Валаама», певчего и подготавливает видео для интернет-ресурсов монастыря.

Ныне он сподобился носить имя великого защитника и исповедника Православной веры, богослова и борца с римокатолической унией (и сопутствующим ей искажением догматов) святителя Марка (Евгеника) епископа Эфесского.

Всеблагой Бог никогда не оставляет церковный корабль без истинных кормчих, хотя иногда и кажется, что он брошен на волю стихии и подвергается смертельной опасности, что его вот-вот поглотят накатывающие одна за другой волны, вздымаемые из бездны врагом рода человеческого. Когда византийские императоры и Патриархи опасно заигрывали с римокатолическим Западом и были полны решимости предать им на растерзание паству Восточной Церкви, святитель Марк оставался непреклонным «единоборцем», как называет его прп. Никодим Святогорец. Святитель способствовал тому, чтобы истинная вера осталась нерушимой, он мужественно боролся с западным папизмом и прочими опасными заблуждениями еретиков, как боролся бы и с любой ересью, отделяющей людей от спасительного церковного Ковчега.

Благочестие и богословская образованность снискали святителю почтение со стороны императора Иоанна VIII Палеолога, по просьбе которого Марк составил множество сочинений по догматике. В этих творениях Марк предстает как верный последователь исихастского и паламитского учения. Ему были знакомы направления западной мысли, и он воспринял некоторые их элементы, совместимые с православным Преданием.

За истину святитель Марк был готов претерпеть любые страдания и лишения. В то время как народ осудил союз с Папой, новый Патриарх, который был приверженцем унии и филокатоликом, объединившись с императорским дворцом, ополчился против святого Марка, так что ему пришлось бежать из столицы, потому что его жизнь была в опасности, и уехать в Эфес. Однако, когда корабль ненадолго остановился на Лемносе, святого узнали и немедленно арестовали по приказу императора, после чего заключили в тюрьму на два года. За время своего заключения святитель перенес много страданий, но, как он писал иеромонаху Феофану из Эвбеи: «Слово Божие и сила Истины не могут быть связаны, но еще сильнее текут и процветают, и многие из братий, исполнившись дерзновения после моего изгнания, поражают порицаниями беззаконников и попирателей Православной веры...».

На Лемносе святой Марк издал свое знаменитое окружное послание против греколатинян и постановлений Флорентийского собора. В нем он строго порицает тех православных, которые приняли унию, и безошибочными аргументами доказывает, что латиняне – еретики: «Отвращайтесь их, как еретиков, и отделитесь от них по этой причине». Святой просит верующих избегать латиномудрствующего Константинопольского Патриарха и тех, кто имеет с ним общение, поскольку они «суть лжеапостолы и делатели лукавые».

На смертном одре Марк умолял Патриарха Константинопольского Геннадия Схолария продолжать борьбу с латинянами.

Его подвиг стал примером для многих православных подвижников во всем мире, которым также иногда приходилось и приходится отстаивать истину Православия в одиночку, не соглашаясь ни на ложные компромиссы, ни тем более на капитуляцию, перед давлением заблуждающегося или конформистского большинства.

Святой Марк и все наше святоотеческое Предание возлагают на нас величайшую ответственность: «твердо стоять за переданную нам веру». Каждый из нас, в соответствии со своим положением и обязанностями, в соответствии со своими способностями и возможностями – должен отстаивать Православие, с полным осознанием того, что мы всего лишь выполняем свой христианский долг, а результат находится в деснице Божией.

Вступление в небесное воинство

Инок Игорь, несущий послушание старшего пекаря, в рясофор был пострижен с сохранением своего небесного покровителя при крещении, — благоверного князя Игоря Черниговского (Ольговича), — князя воина, который после поражения и тягостного плена во время междуусобиц за Киевский стол, принял монашеский постриг, но через год был мученически убит озлобленными на всех Ольговичей киевлянами.

В монашестве небесным покровителем Игоря стал мученик Ираклий Севастийский, один из знаменитых 40 христианских воинов, убиенных в озере Севастийском за исповедание истинной веры, память которых мы недавно праздновали.

Двенадцатый Молниеносный легион, в котором служили 40 севастийских мучеников, был один из самых именитых и старых легионов Рима. Основан он был, еще Юлием Цезарем, в 58 г. до н.э., и всегда с блеском выполнял особо сложные задачи. Его костяк составляли проверенные боями ветераны. Наверное, поэтому, помимо молниеносности, он имел еще два определения: Legio XII Victrix (Победоносный) и Legio XII Antiqua (Старый). Просуществовал легион до V века, а доблесть его воинов сохранилась до наших дней.

Под началом военачальника Агриколая, ревностного язычника, находилась целая дружина христиан, сорок воинов из Каппадокии, прославленных ратными подвигами. Поэтому военачальник поначалу не хотел их казнить. Некоторое время он склонял христианских воинов к жертвоприношению, соблазняя деньгами и быстрым карьерным ростом, а когда они оказались непреклонны их подвергли жестоким мучениям.

На их мужественную стойкость и любовь ко Христу, за которую они отреклись от всего земного и даже самой жизни, всегда чутко откликалась душа русского человека, глубоко усвоившая себе жертвенную любовь и самоотверженное стояние за истину.

Труженик Христов

Инока Алексия, несущего послушание старшего мастерового келарской службы, а также руководящего многочисленными монтажными и ремонтными работами на Центральной усадьбе, постригли в честь преподобного Арсения Коневского.

Пре­по­доб­ный Ар­се­ний ро­дил­ся в Нов­го­ро­де Ве­ли­ком. Благочестивые родители отдали его на обучение кузнечному ремеслу и из него получился искусный коваль по ме­ди. Святой с юности был очень трудолюбив и избыток своего заработка отдавал нищим. Возлюбил он и богоугодное целомудренное житие, прилежа к молитве и церковной службе. В 1383 го­ду, возгоревшись желанием служить Богу в монашеском чине, святой оставил родителям «свое имение и стяжание» и по­сту­пил в Нов­го­род­ский Ли­сиц­кий мо­на­стырь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, где при­нял постриг с име­нем Ар­се­ний. Вместе с пострижением власов главы, святой подвизался, чтобы отъять от себя и всякое плотское мудрование, с молитвой на устах и в сердце, не давал себе покоя, ревностно исполняя всякое монастырское послушание.

Монастырская реформа, инициированная в эти годы Константинопольским Патриархом и прп. Сергием Радонежским, – переход монастырей с особножительного на общежительный устав, шла не всегда быстро и последовательно. Описывая жизнь Арсения на Лисьей Горе, агиограф, с одной стороны, пишет о тяжелых монастырских послушаниях, которые самоотверженно нес преподобный в монастыре своего пострига, с другой – говорит о недостатках в духовном окормлении братии: Игумен обители, хотя и высоко ценил послушание и смирение Арсения, однако по-видимому так и не стал его истинным духовным отцом. Возгоревшись желанием найти опытного духовного руководителя, Арсений, испросив благословения у Игумена, отправился на Афон. Поступив в русский Свято-Пантелеимонов монастырь, он оказывал всецелое послушание Игумену Иоанну, который духовно им руководил.

Сначала на Афоне он несколько лет трудился в «древоделании», на пекарне и в прочих монастырских службах, а когда Игумен узнал о навыках в кузнечном ремесле Арсения, то повелел преподобному «в безмолвии ковать сосуды». Монахи, видя его «тружающася, яко безплотна или яко куплена раба, удивишася терпению его, но и паче же возлюбиша его». Арсений искусно кует церковные сосуды, сельскохозяйственные орудия, детали различных механизмов, и, как вдохновенный знаток своего ремесла, делает это столь хорошо, что в скором времени слух о его таланте распространяется далеко за пределами Пантелеимонова монастыря, и в Руссик приходят иноки из других афонских обителей и скитов, и просят Арсения помочь им своим искусством. За свой труд преподобный никогда не брал вознаграждение.

Телесная крепость позволяла Арсению много трудиться, но при содействии Божией благодати, он также преуспевал и в других добродетелях, наипаче в смирении, молитве, ночном бдении и даже сподобился благодатных даров.

Толпа просителей у порога рабочей кельи преподобного растет день ото дня, и однажды Арсений, видя, что это приносит большое смущение братьям, принимает решение покинуть Пантелеимонову обитель и стать странствующим святогорским иноком-кузнецом. Он испрашивает благословения у Игумена пойти потрудиться в других афонских обителях, чтобы и там усердно послужить Богу и братьям своим ковальским искусством. Игумен Иоанн, духом уразумев, что желание его богоугодно, отпустил его. Три года преподобный обходил святогорские обители, также не беря мзды за труды и получая ото всех отцов благословение и молитву за свой подвиг.

Таким образом Арсений оставил на Афоне доброе воспоминание о трудолюбивом русском иноке-кузнице, и тем самым заложил основу будущего благополучия Коневецкого монастыря, ведь мысль о возвращении на Родину и устроении в одном из пустынных уголков русского Севера обители по уставу афонских монастырей становится его задушевной мечтой.

Возгоревшийся желанием основать монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, Арсений испрашивает благословение у святого Игумена Руссика Иоанна на новые труды по устройству будущей обители. Игумен, прозрев волю Божию об этой обители, пророчествует, что «под северною страною» будет воздвигнут сей монастырь.

Уходя с Афона, Арсений получил от Игумена Иоанна «Устав Святой горы» и чудотворную икону Пресвятой Богородицы, а также обошел Афонские монастыри и получил благословение на основание обители от многих старцев и игуменов.

Вернувшись в Новгород, Арсений напрямую обращается к архиепископу Иоанну с просьбой благословить устроение нового монастыря. Просьба Арсения могла показаться Владыке странной, ведь инок не имел опыта пустыннической жизни, как этого требовала духовная традиция той эпохи, не было у него тех учеников, которые были бы привлечены к нему славой о его молитвенных подвигах на месте устроения будущего монастыря, более того – самое место устроения монастыря все еще было неизвестно даже самому Арсению. Однако, не имея всего этого, Арсений имел благословение Святой горы и молитвы афонских старцев, о чем, конечно, не преминул сообщить архиепископу.

Владыка, узнав о жизни Арсения на Афоне и помня о той светлой памяти, которую оставил по себе преподобный на Лисьей Горе, благословляет его на устроение новой обители, снаряжает в водный путь (Арсений, по излюбленной традиции русского иночества, хочет устроить свою обитель на уединенном острове посреди озера) и находит ему спутников, которым суждено разделить с преподобным первые, наиболее тяжелые труды по устроению монастыря.

Озером, в водах которого решил Арсений искать благословенного уголка, становится Нево (именно так называли в начале XV века Ладожское озеро). Загрузив «всяческая потребная» в плоскодонный кораблик, Арсений «со товарищи» отправляется в плавание, держась ближе к восточному побережью. Пройдя несколько островов, не подходящих для его цели, он со своей командой добрался до Валаамской обители, где прожил какое-то время. По причине «многолюдства», преподобный решает продолжить свои поиски и искать более уединенные места. Арсений молитвенно просит указать ему место для устроения обители и отправляется в новое плавание.

Достигнув остров Коневец святой смущается близости материка и направляется далее, в северо-западную часть озера, где его суденышко попало в шторм и было отброшено к устью Вуоксы. Переждав непогоду, Арсений хотел было опять идти на северо-запад, но встречный ветер заставил его повернуть обратно, и он снова оказался на Коневце. Уразумев в этом Божие указание, преподобный решил остаться здесь. Он поселился на возвышенном месте, названном впоследствии Святой горой, водрузил здесь крест и срубил келью. Так начался Коневский монастырь.

Тяжела была жизнь его на холодном и диком острове, но он терпел и подвизался в молитве. Напрасно убеждал его инок Лаврентий, посланный с Валаама от игумена Силы, чтобы возвратить его обратно в обитель. Возлюбив безмолвие своего острова, он решился с помощью Божией превратить остров служения лжи в обитель святости и истины. До его поселения на Коневце береговые жители пользовались островом для конского пастбища. Они верили, что скот их остается здесь целым и невредимым оттого, что его берегут духи, живущие под огромным камнем, возле которого они приносили им в жертву коней. От того огромный камень назвали Конь-камнем, а остров — Коневым, или Коневцем.

Языческий обычай глубоко укоренился в сознании местных жителей, и требовалась недюжинная отвага для того, чтобы пресечь его проявления на месте культового камня. Арсений долго молится, вооружается святогорской иконой Божией Матери, совершает молебен на месте древнего капища и кропит камень святой водой. Рыбаки, с недоуменным ужасом ожидающие увидеть то, какая кара постигнет старца, похулившего языческую святыню, с удивлением замечают, что Арсений остается невредим, в то время как внезапно явившаяся стая воронья, с громким граем «словно ревущие волы» улетели на север. «И оттоле благодатию Божиею, очистися место то и до сего дни» — сказано в житии.

После изгнания бесов Арсений благословил строительство часовни на вершине Конь-камня (часовня была возобновлена в кон. XIX в.).

Преподобный пять лет подвизался в основанном им скиту, показывая суеверам-язычникам, что их духи, благотворители и каратели, не смеют коснуться до него. В 1398 г., по благословению Новгородского архиепископа Иоанна, он преобразовал свой скит в общежительный монастырь, где построил храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Со дня своего ухода в монашество, преподобный прожил в подвиге 65 лет. В добром воздержании и труде, не опуская служб церковных, святой, до самой кончины как будто не побеждался старческой немощью, но прилагал усердие к усердию, служа примером остальным братьям Коневца. От много стояния, ноги его распухли и стали подобны двум колодам или столпам, на которых все также твердо стоял основатель коневецкого монашества.

Еще при жизни преподобного Игуменом Коневской обители стал Иоанн. Святой Арсений, пребывая уже в глубокой старости, уразумел свой близкий отход ко Господу и призвал Игумена с братией. Он завещает им непреткновенно пребывать в Православной вере, единомыслии и нелицемерной любви, хранить устав Святой горы, иметь чистоту душевную и телесную, хмельных напитков вовсе не держать и прочие наставления.

Скитский подвижник

Инока Андрея, несущего послушания пономаря и библиотекаря на Всехсвятском скиту, постригли в честь преподобного Андроника Египетского. Всехсятский скит находится в северо-западной части Валаама, на примыкающем острове Скитском, в 3,5 км от Центральной Усадьбы. Этот скит самый большой по размерам и численности братии, отличается строгим уставом, закрыт для посещения женщин.

Андроник был золотых дел мастером, а его жена Афанасия была дочерью ювелира. Они жили в Антиохии, в царствование императора Феодосия I (379-395). Супруги вели богоугодную жизнь в течении 20 лет. Они подавали много милостыни и были любимы всеми за свое благочестие и доброту. Особенное попечение было у них относительно странников, нищих и убогих. Служа последним, они переносили больных на своих руках, обмывали их, кормили, одевали и доставляли всевозможный покой. После рождения детей они решили жить в воздержании, как брат с сестрой.

Когда их дети внезапно умерли в один день, супруги решили избрать монашескую стезю. Андроник и Афанасия оставили свой дом, завещали раздать имущество бедным и отправились во святой град Иерусалим, где поклонились святым местам и, приняв благословение от многих отцов, беседовали с последними. Затем пошли в Александрию поклониться мощам святого мученика Мины, после чего Анроник велел супруге подождать его, пока он сходит в «Скит», взять благословение у скитских отцов, т.к. женщинам приходить в «Скит» строго запрещалось.

Колыбель монашества

«Нитрийская пустынь», «Келлии» и «Скит», были самыми известными ранними монашескими центрами в Нижнем Египте. Они располагаются вблизи от дельты Нила, недалеко от Александрии. В 40 километрах от Александрии находится Нитрия, примерно в 18 км – Келлии, и на расстоянии ночного перехода (днем, как правило, не путешествовали: в пустыне легко заблудиться, поэтому путешествовали ночью по звездам, к тому же днем было жарко) находились хижины тех, кого называли скитянами, а само место называлось — Скит (скит – египетское слово – означает: весы, испытание сердца).

В эпоху расцвета Египетского монашества в Скиту подвизалось много отшельников. Здесь поселялись самые строгие подвижники, некоторые из которых, впоследствии были прославлены как великие преподобные отцы, первым из которых был преподобный Макарий Египетский (о жизни и подвигах скитских старцев повествует Скитский патерик).

Начиная с IV века на этом месте находились отдельно стоящие хижины подвижников, пещеры, землянки или небольшие домики. Отшельники собирались для богослужения в первый и последний день недели, а в остальные дни сохраняли строгое безмолвие. Впоследствии Скитская пустынь разделилась на множество отдельных скитов. Из всех пустынь и «лавр» Египта в Скиту были самые тяжелые условия для жизни. Паломник, посетивший Египет в IV веке, пишет о Скитской пустыне как об ужасно болотном месте с плохой водой, с множеством мошкары и комаров. Сегодня эта местность уже орошается водой, подтягиваемой с Нила, здесь сохранилась обитель святого Макария.

Именно от этой местности под названием Скит, получил свое название и образ монашеской жизни – скитской. Отсюда и последующие, например, в русской традиции маленькие общежительные монастырьки или отшельнические поселения с небольшим храмом стали называть скитами. Скитяне, так или иначе стремились подражать подвижникам, которые жили в древнем Египетском Скиту. На Валааме, по милости Божией, этот образ монашеского жития процветает: на разных островах архипелага находятся более 20 действующих скитов и пустынек.

***

Достигнув Скита, Андроник прослышал о преподобном Данииле (Скитском). Придя к нему, он рассказал ему все о себе и своей супруге. Авва Даниил сказал Андронику, чтобы он пришел к нему с женой, и он даст им письмо в Фиваиду[1], чтобы он свободно довел ее туда и поместил в женский монастырь Тавеннисиотов.

Проведя жену к верхнему течению Нила, в один из женских монастырей, основанных прп. Пахомием Великим (Тавенисси), Андроник вернулся в Скит, где его постриг в иночество прп. Даниил. Под руководством опытного наставника, Андроник подвизался в безмолвии и молитве в течении 12 лет.

Спустя это время Андроник попросил старца Даниила отпустить его в Иерусалим, чтобы вновь пойти поклониться святым местам. Сотворив молитву, преподобный Даниил с благословением отпустил его. Ему встретился попутчик, назвавшийся иноком Афанасием, — это была Афанасия, тоже отправившаяся в паломничество в Иерусалим. Предугадывая опасности путешествия, она переоделась в мужскую монашескую одежду и была не узнана мужем, так как суровая аскетическая жизнь сильно изменила её внешность. Сама же она сразу узнала Андроника. Дав обет безмолвия, они вместе совершили паломничество.

Вернувшись в Египет, Афанасия предложила Андронику жить и подвизаться вместе в строгом безмолвии. Андроник, почувствовав с «Афанасием» единство духа и строгого монашеского устроения — согласился, но сказал, что прежде спросит благословение у своего старца Даниила. Старец сказав Андронику, что Афанасий совершенный инок, благословил им жить вместе в одной келии, пребывая в молчании в скиту Октодекатском (Прим. – Монастыри Скитской пустыни различались по номерам, соответственно расстоянию своему от Александрии «Октодекатский» – восемнадцатый). Афанасия все это время усердно молилась, чтобы не быть узнанной мужем. Авва Даниил часто приходил к ним и поучал их.

Так они прожили еще 12 лет, после чего Афанасия отошла ко Господу, оставив письмо Андронику, где раскрыла свою тайну, о которой наверняка было хорошо известно старцу Даниилу. Андроник скончался через 7 дней после супруги. Отцы из разных скитов Скитской пустыни, немного поспорив кому должно достаться святое тело Андроника, в итоге с честью похоронили его вместе с преподобной супругой.

Монашеское призвание

У Инока Георгия, несущего послушания иконописца, повара и певчего на Владимирском скиту, небесным покровителем стал палестинский подвижник преподобный Георгий Хозевит.

Преподобный родился на Кипре в семье отличавшейся благочестием. Старший брат его Ираклид еще при жизни родителей ушел в Иерусалим, затем удалился в Иорданскую долину и поселился в Каламонской Лавре, приняв иночество. Святой же Георгий один оставался у родителей вплоть до их смерти.

Когда умерли родители прп. Георгия, осиротелый отрок со всем имением, оставшимся от родителей, был принят на попечение своим родственником. Последний так полюбил юношу, что хотел выдать за него замуж свою дочь. Но святой, тяготясь мирскою суетою, и не желая сожительства с женою, скрылся у другого своего родственника, который был Игуменом монастыря.

О местонахождении Георгия стало известно его бывшему опекуну, желавшему иметь кроткого юношу своим зятем; он пришел к Игумену, у которого скрывался Георгий, и стал требовать, чтобы тот возвратил ему юношу. Узнав об этом, Георгий тайно покинул тот монастырь и, сев на отплывавший корабль, отправился с Кипра в Иерусалим. Поклонившись святым местам, он спустился в Иорданскую долину и пришел к своему родному брату в Лавру Каламона. Тот же, видя его еще молодым и безбородым, по заповедям святых отец не захотел держать его в Лавре, пока он не обрастет бородою, но привел в обитель Пресвятой Владычицы нашей, называемую Хузива, и передал тамошнему Игумену.

Здесь Святой Георгий облечен был в иноческий образ и вступил на путь подвижничества. Трудясь во славу Божию и для спасения своей души, он особенно упражнялся в смирении и послушании. Бог прославил Своего угодника и наградил его даром чудотворения. Вся братия немало удивлялась, видя такое совершенство и такое дерзновение к Богу в юном новоночальном отроке. Святой же, опасаясь обольщения от славы, тайно вышел из обители и снова прибыл к своему брату в Лавру.

По прошествий некоторого времени, его брат Ираклид скончался, достигнув семидесятилетнего возраста. Авва Георгий скорбел о кончине брата и в то же время доблестно подражая его жизни и трудам, сподобился рукоположения в диаконский сан. Между тем, в Лавре скончался Игумен, и произошло великое разделение и несогласие по поводу избрания нового настоятеля. Тогда святой Георгий, не терпя смуты, со скорбью удалился из Каламона и снова поселился в Хузивской обители, в отдельной келье, которую дал ему Игумен монастыря.

Благодатное место сурового подвига

Монастырь преподобного Георгия Хозевита в Иудейской пустыни к западу от Иерихона основан в V веке монахом-египтянином Иоанном. До него в здешних пещерах подвизались 5 сирийских отшельников. Затем приемником Иоанна стал Георгий, в честь которого и назван монастырь.

Место для обители выбрано было неслучайно. Это место, как сказано в Библии, указано было Богом для жительства пророку Илии в период трёхлетней засухи в Израиле. Пещера пророка, куда вороны приносили ему пищу, сохранилась, в ней находится церковь его имени.

Здесь же, по преданию, святой Иоаким получил от Ангела известие, что его жена, праведная Анна родит долгожданную дочь, Пречистую Деву Марию. В память о том, как Иоаким и Анна вымолили себе у Бога дитя, соборный храм обители посвящён празднику Рождества Богородицы. В этом храме покоятся мощи святого Георгия Хозевита и других святых.

Греческий пилигрим, Иоанн Фока, родом из Крита, современник византийского императора Мануила Комнина (1143–1180), в своём «Сказании», написанном в 1183 году, отмечал:

«За этим монастырём есть пространство, примерно в двенадцать миль, и за ним находится большой овраг, а среди его (оврага) проходит поток, на противоположной стороне которого есть монастырь Хозива, нечто для рассказа невероятное, а для зрения удивительное. Ибо углубления пещер служат кельями для монахов, и самый храм и усыпальница устроены в расселине скалы, и все это до такой степени накаляется лучами солнца, что огненные языки подымаются от камней в виде пирамид. Вода же, употребляемая для питья монахами, такова, какою бывает в стоячем болоте, когда солнце среди лета стоит над болотом и своими огненными лучами нагревает воду до точки кипения. В этом монастыре мы видели разных освященных мужей, и между прочим одного из них знаменоносного мужа и непосредственно беседующего с Богом. Лука имя этому старцу. С трудом мы вошли и вышли из монастыря по крутизне места и по чрезмерности солнечного зноя».

***

Подвизаясь в Хузивском монастыре, преподобный не приобретал ни вина, ни елея, ни хлеба, ни одежды, но, обходя кучи мусора, собирал тряпки и, сшивая их делал себе одежду; из этих же тряпок была устроена и постель его. Обитавших в обители иноков он просил сберегать ему за неделю остатки от стола отцов и пришельцев, будут ли то овощи, или плоды, или даже кости. Потом он толок все это в каменной ступе, делал шарики и сушил на солнце; эти шарики он и употреблял в пищу, вместе с водою, — через два или три дня.

Кроме того, старец просил, чтобы братия не пекли без него хлебов, ибо он веровал, что занимающимся этим делом в тех святых местах будет великая награда на небе, так как в Палестине было в обычае издерживать излишек хлеба на странников, приходивших поклониться тамошним великим святыням. В хлебнице, предпочтительно пред другими работами, преподобный Георгий топил печь. Занятие — это особенно тягостно в тех местах в летнее время, когда от сильного зноя тают даже свечи на церковных подсвечниках. Но преподобный Георгий, несмотря ни на какой зной, неустанно работал в хлебнице по дважды и по трижды в день, растопляя печь и приготовляя хлебы, в то время как другие из братий не могли переносить такой работы и постоянно чередовались. Поэтому неустанным трудам Георгия все удивлялись и называли его железным.

Когда же случилось нашествие персов на святую землю в 614 году, он на время оставил Хузивскую Лавру и скрылся в Каламоне, по миновании же опасности, старец снова возвратился в Хузиву. Здесь он снова предался подвижническим трудам и в то же время поучал всех, приходящих послушать его Богомудрых речей.

По другим версиям святой был взят в плен персами, но те не причинили ему вреда; также есть мнение, что прп. Георгий спрятался в одной из пещер в Вади Кельт и переждал там персидское нашествие; другой источник сообщает, что персы убили многих монахов монастыря, однако святого Георгия пощадили, решив, что такой изможденный человек вскоре сам умрет своей смертью.

Дожив до глубокой старости, святой мирно отошел ко Господу, простившись со всеми братьями обители.

---

Часть 2

«Яко от кита Иона»

Иноку Ионе, несущему послушание заместителя эконома, при пострижении в мантию было сохранено прежнее имя, но изменился его небесный покровитель. В иночество он был пострижен в честь преподобномученика Валаамского — инока Ионы, от шведов-лютеран за Православную веру избиенного, а в монашестве сподобился быть нареченным в честь Пророка Божия Ионы.

Святой пророк Иона был сын Амафиин и происходил из города Гафхефера[2]. Матерью его была, по преданию, та самая вдова Сарептская[3], которая во время голода давала пищу пророку Илии и сама кормилась чрез него, ибо мука в кадке ее не истощалась и масло в кувшине не убывало до того дня, пока Господь не послал дождь на землю. Будучи малым отроком, Иона разболелся и умер, но пророк Илия воскресил Иону.

Достигнув совершеннолетнего возраста, Иона проводил добродетельную жизнь, исполняя все заповеди Господни. Получив от Бога дар пророчества, он выступил на общественное пророческое служение вслед за пророком Елисеем, являясь продолжателем его дела, как сам Елисей был продолжателем дела Илии, – одного с ним духа. Древнее иудейское предание называет Иону учеником Елисея.

Чтобы вдохнуть мужество царю Израильскому Иеровоаму в предстоявшей ему войне с сильным сирийским царством, пророк Иона, получив о том повеление от Бога, предсказал ему великие успехи в сей войне, и Иеровоам, по его глаголу, восстановил пределы Израильского царства от Емафа до Мертвого моря, возвратив, таким образом, древние области своего царства, отторгнутые сирийцами.

В царствование того же Иеровоама[4], Иона был призван к новому служению. Он получил от Бога повеление идти для проповеди покаяния к нечестивым и враждебным по отношению к израильтянам иноплеменникам – в языческий город Ниневию, столицу ассирийского царства. Город лежал на восточном берегу Тигра в Месопотамии.

Ниневия утопала в роскоши, что, разумеется, вело и к нравственному падению ее жителей. Это был самый красивый, могущественный, цветущий и многолюдный город древнего мира. На протяжении 84 верст в окружности, Ниневия была защищена высоченными стенами, — это вполне соответствует библейскому определению ее в книге пр. Ионы мерою трехдневного пути (Ион. 3:3), ибо путь одного дня восточных народов соответствует нашим 25–30 верстам.

Ширина крепостных стен Ниневии была так велика, что три колесницы могли ехать по ним рядом. Полторы тысячи сторожевых башен были построены на случай внезапного нападения неприятеля. Внутри города находились прекрасные дома, знаменитые «Висячие сады», пастбища, великолепные дворцы и парки. В Ниневии жили потомки Ассура, сына Симова. И вся окрестная страна называлась Ассуром, или Ассирией. Но здесь же в шатрах Симовых поселилось много потомков Иафета. С прибытием Нимрода там же поселились потомки Хама.

Господь посылает Иону в город Ниневию затем, чтобы возвестить ему: «яко взыде вопль злобы его ко Мне (Ион. 1:2)». Как во всех богатых городах, так и в Ниневии господствовала злоба, т.е. великое развращение нравов. Пророк Наум обличает Ниневитян в кровожадности, вероломстве, хищничестве, чрезмерной роскоши, страсти к волшебству и гаданиям (Наум. 3:1—4). Выражение: вопль злобы дошел до Господа означает, что грехи Ниневитян, подобно грехам Содомлян, умножаясь все более, наконец сделались вопиющими, т.е. такими, которые достигли крайней степени и громко, без слов, требовали праведного суда Господа, отмщения Его.

«И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня... (Ион. 1:3)

Но вместо благословленной Богом «духовной миссии» в Ниневию, Иона отправился в Иоппию (современная Яффа, Израиль), сел на корабль и отплыл в Фарсис (Финикийскую колонию в Испании).

Нередко, это нежелание Ионы идти возвещать о Божием гневе и грядущей каре к язычникам Ниневии, толкуется, как явное противление Божией воле, малодушие или нежелание спасения Ниневитянам. И действительно у святых отцов встречаются подобные толкования. Но похоже, у этого противления Божьему повелению обнаруживается и ряд смягчающих обстоятельств. Вероятно, в том числе и из-за них, Господь долготерпит преслушание пророка.

Похоже, что ряд отцов, основной причиной бегства пророка от лица Божия, считали вовсе не противление воли Божией (хотя и оно, конечно же было), которой Иона ревностно следовал всю свою жизнь, но, чтобы впоследствии ему не оказаться лжецом, когда город спасется через покаяние:

«Не спасение злочестивых огорчало его, но он стыдился быть служителем лжи и как бы ревновал о достоверности пророчества», — пишет святитель Григорий Богослов.

Иона думал, что Бог, как благой и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый, умилосердится над ниневитянами, если они покаются в своих грехах. Посему он боялся, что пророчество его о погибели Ниневии не сбудется, и его сочтут за обманщика, и самое имя Бога Израилева подвергнется нареканию и укоризнам, — пишет свт. Димитрий Ростовский в составленном им житии пророку.

Впрочем, это главное на наш взгляд побуждение к бегству пророка от Божьего повеления, не исключает и других возможных мотивов, о которых пишут отцы.

Пророк через вдохновение Духа Святаго знает, что покаяние язычников служит падением иудеев, — пишет блаженный Иероним Стридонский. — Поэтому, любя свое отечество, он не столько завидует спасению Ниневии, сколько не желает погибели своему народу. Сверх того, Иона, видя, что прочие пророки посылаются «к овцам погибшим дома Израиля» (Мф. 15:23), скорбит о том, что он избран для того, чтобы быть посланным к ассириянам, врагам Израиля, где господствовало идолослужение и где не знали Бога. И, что еще важнее, он боялся, чтобы после того, как они, вследствие проповеди его, обратятся к покаянию, не был совсем оставлен Израиль. Ибо через того же Духа, Которым было вверено ему дело проповеди у язычников, он знал, что когда уверуют язычники, тогда погибнет дом Израиля, и опасался, чтобы в его время не произошло то, что должно было совершиться впоследствии.

Невероятно, чтобы Иона, будучи пророком, не знал Божия намерения, — пишет свт. Григорий Богослов, — то есть, что Бог, по Своей великой премудрости, по неиспытуемым судьбам, неисследимым и непостижимым путям Своим, самой угрозой производил то, чтобы ниневитяне не потерпели предсказанного в угрозе.

Также объясняет преслушание пророка и преподобный Андрей Критский в своем Великом покаянном каноне, который мы благоговейно слушали на Первой седмице Великого поста: «Иона в Фарсис побеже, проразумев обращение ниневитянов, разуме бо, яко пророк, Божие благоутробие: темже ревноваше пророчеству не солгатися».

«А если пророк знал это, то невероятно также, чтобы он не покорился Богу, благоугодным Ему образом устроившему спасение ниневитян. Думать же, что Иона надеялся укрыться в море и спастись бегством от великого ока Божия, было бы совершенно нелепо и невежественно; такая мысль была бы несправедлива не только о пророке, но и обо всяком другом человеке, имеющем разум и сколько-нибудь познавшем Бога и Его всепревосходящее могущество. Напротив, Иона лучше всякого другого знал и то, что будет следствием проповеди ниневитянам, и то, что он сам, замысливши бегство, хотя переменит место, но не убежит от Бога», – считает святитель Григорий.

Святитель Иоанн Златоуст замечает, что Бог, предвидя бегство пророка, с самого начала хочет возбудить (в Ионе) жалость величием города.

Поскольку Иона предвидел падение Израиля и предчувствовал, что пророчественная благодать переходит к язычникам, то он уклоняется от проповеди, как-бы жалея свой народ, медлит в исполнении повеления, и, оставив «сторожевую башню радости», что на еврейском значит Иоппия, — то есть древнюю высоту и достоинство, ввергает сам себя в море скорби[5].

Современники Ионы, пророки Амос и Осия, предупреждая израильтян о грядущем суде, предрекали им поражение именно в противостоянии с Ассирией: «Ассур — он будет царем его, потому что они не захотели обратиться ко Мне» (Ос.11:5). Предсказанное сбылось в 722 г. до н.э., когда ассирийский царь Саргон II пленил большинство израильтян. Поэтому свт. Димитрий, допускает мнение, что Иона отказывался призывать ниневитян к покаянию еще и потому, что не хотел спасать враждебный и опасный народ, который в будущем принесёт Израилю неисчислимые беды.

«Бегство пророка можно также относить вообще к [любому] человеку, который, презирая заповеди Бога, удалился от лица Его и предался миру, но впоследствии, из-за бури зол и жестокого, испытанного им крушения во всем мире, вынужден был признать силу Бога и возвратиться к Тому, от Кого бежал. Отсюда мы также видим, что то, что люди считают спасительным для себя, обращается – если это не угодно Богу – в средство погибели их…», — пишет блжн. Иероним Стридонский.

«Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул. И пришел к нему начальник корабля и сказал ему: что ты спишь? встань, воззови к Богу твоему; может быть, Бог вспомнит о нас и мы не погибнем» (Ион. 1:4-8).

В качестве примечания: в греческом тексте (Септуагинта) говорится, что пророк храпел во время крепкого сна. На храп пророка обращают внимание святые толкователи, а синодальные переводчики при свт. Филарете, возможно, решили сделать более мягкий перевод.

За неповиновение пророка воле Божией, свирепствовала буря, волновалось море, разбиваем был ветрами и волнами корабль[6].

Корабль не облегчался, от того, что моряки выбрасывали в море груз, — рассуждает святой Златоуст, — так как вся тяжесть оставалась еще на нем, то есть тело пророка: бремя тяжкое не по существу тела, но по тяжести греха, потому что нет ничего настолько тяжкого и неудобоносимого как грех и непокорность. <…> Так грех и тогда отягощал корабль и готов был погрузить его в воду; а Иона спал и храпел. Тяжелый это был сон, - не сон удовольствия, но скорби, - не беспечности, но печали, потому что добрые слуги скоро сознают свои грехи, что случилось и с Ионою. Совершив грех, он тогда же познал и тяжесть греха. Таково свойство греха, что он после того, как родится, пробуждает болезни в породившей его душе…

«Иона же спустился во внутренность корабля, и спал, и храпел. Что касается исторического смысла, то здесь изображается беззаботность пророка: ни при буре, ни при опасностях он не смущается и одинаково держит себя как в тихую погоду, так при угрожающем кораблекрушении. Когда другие взывают к богам своим, выбрасывают вещи и каждый употребляет усилия, какие может, он остается настолько спокойным, безмятежным и беззаботным, что спускается во внутренность корабля и спокойно спит. Но можно и так сказать: он сознавал, что чрез свое бегство он согрешил, презрев повеления Господни, и, между тем как другие не знали, он знал, что жестокая буря поднимается именно против него; поэтому он спускается во внутренность корабля и со скорбию скрывается, чтобы не видеть волн, которые поднимались против него, как божественные мстители. Спит же он вследствие не беззаботности, а печали. <…> Если же объяснять это, как образ (in tуро), то сон и глубокое усыпление пророка означает такого человека, который находится в состоянии оцепенения и беспамятства вследствие заблуждения и который не ограничивается тем, что бежит от лица Божия, но, вследствие некоторого рода умопомешательства, помрачившийся ум его не замечает гнева Божия и как бы спит спокойно, обнаруживая свой глубокий сон чрез храпение», – пишет блж. Иероним.

А святитель Кирилл Александрийский все же оправдывает несвоевременный сон Ионы: «Пророческой трезвенности всего бы менее приличествовало нерадение в молитве, когда угрожали опасности и, по-видимому, глубокий сон, когда время и тяжелое положение, в котором особенно подобало бы умолять Бога всяческих, призывали к усилиям. Отсюда можно видеть, что сон (пророка) наступил прежде бури. А то, что он пустился на самое дно корабля, указывает на сильную привычку уединяться; ибо святым всегда приятно и желательно избегать роскоши, удаляться от толпы и проводить время в уединении. <…> Сидеть же наедине, думаю, значит проводить спокойную жизнь, освобождаться от попечения и заботы житейской и не идти вместе с другими, которые возлюбили любострастную и плотоугодливую жизнь».

Корабельщики увидели во внезапно возникшей свирепой буре наказание Божие. Они были опытными мореходцами и хорошо знали повадки морской погоды. Чтоб узнать, за кого именно послано это великое бедствие они бросили жребий. Жребий пал на Иону.

«Тогда сказали ему: скажи нам, за кого постигла нас эта беда? какое твое занятие, и откуда идешь ты? где твоя страна, и из какого ты народа?И он сказал им: я Еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу. И устрашились люди страхом великим и сказали ему: для чего ты это сделал? Ибо узнали эти люди, что он бежит от лица Господня, как он сам объявил им». (Ион. 1:7-10)

Иона велит им бросить себя в море, чтобы буря утихла. Но мореходы боялись убивать невинного человека, который служит грозному Богу евреев и начали усиленно грести, чтобы пристать к земле, но не могли, потому что море продолжало бушевать против них.

«Тогда воззвали они к Господу и сказали: молим Тебя, Господи, да не погибнем за душу человека сего, и да не вменишь нам кровь невинную; ибо Ты, Господи, соделал, что угодно Тебе! И взяли Иону и бросили его в море, и утихло море от ярости своей. И устрашились эти люди Господа великим страхом, и принесли Господу жертву, и дали обеты». (Ион. 1:14:16)

Господь силен все случающиеся обращать ко благу. Пророк бежит от проповеди язычникам Ниневии, но обстоятельства, попущенные Творцом, понуждают его проповедовать веру в истинного Бога язычникам на корабле, и эта проповедь не осталась бесследной для моряков.

Святой Иероним пишет, чтоони находясь на море, за неимением иных жертв, приносят Богу жертвы сокрушения и сердечной молитвы, – «воздадим Тебе тельцов устен наших» (Ос. 14, 3), и добровольно обещают другие жертвы, давая обеты никогда не отступать от Того, которого начали чтить. Они устрашились страхом великим, потому что из тишины моря и удаления бури увидели истинность слов пророка. Иона чрез свое бегство на море, крушение и смерть спасает колеблемый волнами корабль, спасает язычников, которые прежде колебались вследствие заблуждений и различных воззрений мира.

«Итак они приносят жертву по естеству, единому и истинному Богу», — говорит свт. Кирилл Александрийский в своем толковании, — оставив своих [ложных Богов], которых почитали по заблуждению и которые похищали славу, подобающую Богу, – дают Ему обеты, хотя они обыкновенно делали это морским демонам. Сынам Еллинов казалось, что владычество над морем предоставлено некоему Посейдону, ибо все у них басни, пустословие и страшное безумие; мы же прославляя Того, Кто по природе Бог, истинно говорим Ему: «Ты владычествуеши державою морскою» и проч. (Псал. 88, 10).

Также и иудейское предание говорит, что бывшие на корабле стали потом прозелитами иудейства. Могущество «еврейского» Бога они видели воочию и исповедали его в своей молитве: «Ты, Господи, соделал, что угодно Тебе» (Ион. 1:14); они были спасены Богом, от явной смерти, а не своими ложными богами, которые, как говорит псалом – суть бесы (Пс. 95:5).

Пророк исповедует грех свой, раскаявается в оскорблении Бога и осуждает свое дурное намерение: возмите мя, говорит, и вверзите в море; как бы говорил он, что за отказ исполнить посольство он должен подвергнуться от них наказанию. Он знал, что волнение для корабля утихнет, если море получит требуемое и прекратит борение, приняв в себя, наконец, оскорбителя (свт. Кирилл Иерусалимский).

Оказавшегося в море Иону по повелению Божию, тут же проглатывает кит.

Кто проглотил Иону?

Было много споров, может ли кит проглотить человека.

Однажды на каком-то великосветском балу, куда по должности должен был прийти свт. Филарет Московский, к нему подошел молодой человек – представитель аристократической интеллигенции. Снисходительно взирая на святителя Филарета, он спросил его: «Владыка, вы ведь образованный человек. Неужели вы серьезно верите в то, что кит проглотил Иону?» Святитель улыбнулся, посмотрел на него и сказал: «Если бы в Библии было написано, что это не кит проглотил Иону, а Иона — кита, я бы поверил и в это». Иными словами, Богу, которому во всем послушны и киты, и море, и вообще все творение (кроме человека и падших ангелов), и законы природы, — возможно все.

В научной среде часто высказывались мнения, что для кита это физиологически невозможно, но, если уж пытаться объяснить возможность поглощения Ионы китом с сугубо рациональной точки зрения, то вполне возможно, что это был вовсе и не кит, а некая другая «большая рыба». По-гречески кит — «κήτος» — буквально означает «морское чудовище», и только второе его значение — «кит» в привычном для нас понимании. На еврейском языке кит обычно называется словом «таннин». В Библии же морское живое существо, поглотившее Иону, названо не словом «таннин», а словом «даг», а слово «даг» означает «большую рыбу» или «чудовище глубин».

Что же это могло быть за морское чудовище, способное целиком проглотить взрослого мужчину? — вариантов довольно много, начиная от огромных акул и заканчивая динозаврами, которые по мнению эволюционистов вымерли миллионы лет назад. Однако, в тексте Библии неоднократно встречаются упоминания или даже подробное описание гигантских млекопитающих, морских змеев, чудовищ, драконов и т.п. (например, см. Иов. 40, Дан.14:23-27).

Вызывает немалый интерес и тот факт, что в 1891 году британское адмиралтейство задокументировало реальный случай, имевший место около Фолклендских островов. Огромный кашалот разбил шлюпку с британской китобойной шхуны и проглотил гарпунера Джеймса Бартли. Несколько часов спустя животное убили китобои и, разделывая его тушу, обнаружили в желудке человека — без сознания, но живого. Желудочный сок кашалота, конечно же, повредил ему: у гарпунера выпали волосы, а кожа потеряла пигментацию и стала белой, как бумага. Но он остался жив.

С каждым годом мы имеем все больше примеров того, что огромные киты-кашалоты проглатывают не только людей, но и гигантских размеров морских животных: осьминогов и кальмаров от 1 до 10 метров.

Некоторые виды китов, не имеют зубов, но снабжены китовым усом. Особое внимание привлекают киты-финвалы. В длину они достигают 26 метров, их желудок имеет 4-6 камер, причем в любой из них могла бы свободно поместиться небольшая группа людей. Эти киты дышат воздухом, поэтому в голове у них есть небольшая воздушная камера, являющаяся расширением носовых полостей. Прежде, чем проглотить предмет, кит проталкивает его в эту камеру. В случае, если предмет окажется слишком большим, кит плывет на мелководье, поближе к берегу, и выбрасывает ношу.

Доктор Рансон Гарвей рассказывал, что его приятель весом в 80 кг. вполз через рот мертвого кита в воздушную камеру, а собака, упавшая за борт китобойного судна, была найдена живой через шесть дней в воздушной камере убитого кита.

Интересно открытие Франка Буллена, известного автора труда «Плавание кашалота», установившего, что кашалоты часто перед смертью извергают содержимое своего желудка. Таким образом, Иона мог быть не только проглочен, но и извержен китом наружу.

Существует также версия, что пророк вполне мог оказаться в желудке других современных нам морских обитателей, например, китовой или костяной акулы. Это название рыба получила потому, что не имеет зубов. Кит-акула достигает 21 метра. Она процеживает пищу через большие пластины (усы) во рту и имеет вполне обширный желудок, куда может поместиться человек.

Журнал «Литерари Дайджест» как-то писал о том, что один моряк был проглочен китовой акулой. Через 48 часов животное было убито. Когда акулу вскрыли, то каково же было удивление всех собравшихся, когда проглоченный моряк был найден живым, только в бессознательном состоянии. Причем, никаких серьезных повреждений не имел, кроме потери волос и нескольких волдырей на коже.

Известен еще один случай, произошедший на Гавайских островах. Японские рыбаки поймали большую белую акулу. В ее желудке был найден полный скелет человека. Оказалось, что это был занесенный в список дезертиров солдат в одежде образца североамериканской армии.

Итак, судя по всему, Иона мог быть поглощен большой рыбой даже и без нарушений естественных законов природы.

***

Когда Иона, по собственному его желанию, брошен был в море, то оно отложило свою ярость. Но, потерпев кораблекрушение, Иона с обыкновенного корабля перешел в корабль одушевленный. Опущенный в глубину морскую, он нашел там приют в чреве большой рыбы, как в каюте. Беспечно спавши на корабле среди всех ужасов природы, он теперь в ките стал бдительным и бодрым.

«Итак море, приняв его», — пишет Златоуст, — ввергло, как в некую темницу, во чрево китово, чтобы сохранить Господу беглеца невредимым. Ни лютые волны, взявшие его, не задушили его, ни более лютый, чем волны, кит, поглотивший его, не погубил во чреве, но сохранил и привел в город. И море, и кит оказали сверхъестественное послушание, чтобы пророк всем вразумился.

Иона 3 дня и 3 ночи пробыл во чреве кита, молясь Богу о помиловании:

«Ко Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой. Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня; все воды Твои и волны Твои проходили надо мною. И я сказал: отринут я от очей Твоих, и потоки окружили меня; все воды Твои и волны Твои проходили надо мною. Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел, земля своими запорами на век заградила меня; но Ты, Господи Боже мой, изведешь душу мою из ада. Когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе, и молитва моя дошла до Тебя, до храма святого Твоего. Чтущие суетных и ложных богов оставили Милосердного Благодетеля своего. А я гласом хвалы принесу Тебе жертву; что обещал, исполню: у Господа спасение. И сказал Господь киту, и он изверг Иону на сушу» (Ион. глава 2).

Из глубины морской бездны, из глубины внутренностей зверя морского, из глубины своего сердца воззвал он к Богу, и вопль души его не остался тщетным, – Бог внял его молитве[7].

Прообраз Христа и назидание для всех

Все ветхозаветные пророки пророчествовали о грядущем Спасителе мира, а некоторые и самой своей жизнью прообразовали Спасителя мира, ярчайшим примеров и является пророк Иона.

Сам Господь Иисусу раскрывает пророческий смысл библейских событий, связанных с пророком Ионой: «ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы» (Мф. 12:40-41).

Разбирая повествование об Ионе, находим в нем весьма ощутительное сходство. Иисус послан был проповедовать покаяние – и Иона для того же был послан. Но этот бежал, не предвидя будущего, - а Христос добровольно приходит проповедовать спасительное покаяние. Иона заснул на корабле и храпел во время морской бури — а Иисус, когда спал, по смотрению Божественному волновалось море для того, чтобы после познана была сила Спящего. Тому говорили: что ты спишь? встань, воззови к Богу твоему; может быть, Бог вспомнит о нас и мы не погибнем (Ион. 1:6), - а здесь говорят Владыке: Господи! спаси нас (Мф. 8:25). Там сказали: моли Бога твоего, - а здесь: спаси. Тот говорит: возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас (Ион. 1:12), - а здесь Сам Иисус запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина (Мф. 8:26). И тот брошен был во чрево кита - а Этот добровольно сошел туда, где обитал этот невидимый кит, чтобы смерть изблевала поглощенных ею, как писано: От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их (Ос. 13:14)[8].

Кораблю Ионы, застигнутому бурей и погруженному волнами Церковь, уподобляет нашу душу, обуреваемую волнами житейского моря, потопляемую грехами, уловляемую духовным зверем – диаволом. Спасительному берегу, на который выброшен был Иона, она уподобляет тихое пристанище, которое душа наша обретает в Боге. Каждодневно на утрени в 6-й песни канона, она напоминает нам его покаянную песнь и, влагая ее в уста, возбуждает нас также пламенно молиться, как молился Иона во чреве китовом, чтобы Бог возвел от духовного тления жизнь нашего духа (свт. Димитрий Ростовский).

***

Молитва Ионы была услышана: Господь наказал раба Своего за преслушание Божественной воли, но не желая его смерти, повелел, чтобы кит изверг Иону на сушу близ Ниневии. Увидав дневной свет, небо, землю и море, Иона горячо возблагодарил Бога, избавившего его от смерти.

«И было слово Господне к Ионе вторично: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в ней, что Я повелел тебе. И встал Иона и пошел в Ниневию, по слову Господню; Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы. И начал Иона ходить по городу, сколько можно пройти в один день, и проповедывал, говоря: еще сорок дней и Ниневия будет разрушена!» (Ион. 3:1-4).

Но почему Бог сразу не уничтожил Ниневию за их вопиющие беззакония, как сделал это с Содомом и Гоморрой?

Для чего же наперед говоришь о том зле, которое хочешь сделать? — спрашивает свт. Иоанн Златоуст. — Для того, что не сделаю того, о чем говорю наперед. Для того Он угрожал и геенной, чтобы не отвести в геенну: пусть, говорит, устрашают вас слова – и не опечаливают дела. А для чего он ограничивает срок столь кратким временем? Для того, чтобы ты и узнал ниневитян, которые в три дня могли утишить такой гнев [Божий] на их грехи. И подивился человеколюбию Бога, Который удовольствовался трехдневным покаянием за столь великие беззакония, и сам ты не впадал бы в отчаяние, хотя бы и без числа согрешил.

Кратки и грозны были слова пророка Ионы, по-видимому решительно предсказывавшего скорую гибель Ниневии. Но жители города уразумели, что Бог, определяя их погибель, не без причины отлагает на некоторое время исполнение сего определения, что сорок дней даются им, без всякого сомнения, для покаяния, – и поверили слову, возвещенному им от Бога чрез пророка Иону. Они объявили пост и оделись во вретище, все – от большего из них до малого. Проповедь Ионы дошла и до самого царя могущественной Ниневии, он встал с престола своего, снял свое царское облачение, оделся во вретище и сел на пепле. Это были обыкновенные у восточных народов выражения печали и сокрушения. Потом он повелел провозгласить по всей Ниневии от имени его, чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили, и чтобы покрыты были вретищем люди и скот, и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих.

Таким образом языческий Царь, во избежание гибели города, повелевает держать строгий пост, как в первые три дня Великого поста.

Видел ты, как Бог гневается, когда презирают пост? Узнай же, как Он и радуется, когда чтут пост. <…> Тогда, как великий и дивный город ниневитян лежал уже на коленах, склонил голову к самой пропасти и готов был принять направленный сверху удар, пост, как некая свыше слетевшая сила, исторг его [город] из самых врат смерти и возвратил к жизни[9].

Интересное предположение ученого о Ниневитянах

Путешествие Ионы в ките завершилось близ Ниневии. Археологические находки позволили учёным предположить, что перед появлением Ионы жители этого крупного города дважды перенесли голод. А 15 июня 763 года до н.э. они лицезрели полное солнечное затмение. И когда Иона начал свою проповедь, ниневитяне могли принять пережитые ими бедствия и пугающее небесное явление за доказательство Господнего гнева. Скорее всего, это поспособствовало массовому покаянию горожан.

Востоковед Генри Клэй Трамбулл, ссылаясь на вавилонского историка Бероса, пишет о том, что жители Ассирии и Вавилона с огромным почтением относились к Дагону. Этого бога изображали в виде получеловека-полурыбы. Ниневия была одним из центров поклонения этому божеству. Одним из правителей Вавилона в 19 веке до н.э. был Ишме-Даган, названный в честь Дагона. По верованиям жителей Месопотамии, начало халдейской цивилизации было связано с получеловеком-полурыбой.

Это существо, по их верованию, вышло из моря и даровало людям письменность, науку и все виды искусства, научило их основам земледелия и правилам сбора урожая. Время от времени Дагон посылал наставников, которые должны были передать людям его весть.

Возможно, жители Ниневии восприняли Иону, появившегося из морской пучины и вышедшего из огромной рыбы как посланника почитаемого ими божества. Конечно, Иона не стал поддерживать языческий культ и объявил волю израильского Бога. В любом случае удивительное появление пророка оказало на язычников могущественной страны, перед которыми трепетал весь мир, неизгладимое впечатление.

***

– Кто знает, – говорили ниневитяне, – может быть, еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем. И увидел Бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел (Ион. 3:9-10).

Надежда не обманула раскаявшихся ниневитян: Бог, видя их сокрушение и подвиг покаяния, отменил Свое определение, помиловал их, и не навел на них бедствия, о котором предвозвещал устами пророка Своего.

Сам Бог исполнил Свои собственные слова, сказанные примерно за 200 лет до этих событий пророку Иеремии, а вовсе не солгал ниневитянам, как некоторые дерзают говорить:

«Слово, которое было к Иеремии от Господа: встань и сойди в дом горшечника, и там Я возвещу тебе слова Мои. И сошел я в дом горшечника, и вот, он работал свою работу на кружале. И сосуд, который горшечник делал из глины, развалился в руке его; и он снова сделал из него другой сосуд, какой горшечнику вздумалось сделать. И было слово Господне ко мне: не могу ли Я поступить с вами, дом Израилев, подобно горшечнику сему? говорит Господь. Вот, что глина в руке горшечника, то вы в Моей руке, дом Израилев. Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его. Итак скажи мужам Иуды и жителям Иерусалима: так говорит Господь: вот, Я готовлю вам зло и замышляю против вас; итак обратитесь каждый от злого пути своего и исправьте пути ваши и поступки ваши» (Иерем. 18:1-18).

Сохранилось предание. Когда по прошествии 40 дней, погибель Ниневии не совершилась, а напротив воссияло солнце, ниневитяне усмотрели в этом знак милости Божией и прощения.Они вышли из города к пророку, сидевшему уединенно на горе, и торжественно внесли его на руках в город. Были принесены дары для Иерусалимского храма.

Сопровождаемый благодарностью ниневитян, которых он вовремя вразумил возвещением гнева Божия, Иона удалился с миром из Ниневии в свою отечественную землю. Пожив здесь богоугодно довольно времени, святой пророк Иона мирно скончался и был погребен в отечественном своем городе; ныне же, предстоя на небесах Христу Богу, насыщается зрением лица Его и славит Его с пророками и Апостолами и со всеми святыми во веки.

Пророк умер около 800 г. до Р. Х. О последующей за проповедью жизни пророка Ионы известно лишь из преданий, из коих древнейшие повествуют, что он скончался в отечественном своем городе, где доселе указывают его гробницу и где мусульмане построили в честь его великолепную мечеть. По другому преданию, пророк остался в Ниневии, среди развалин которой около Моссула также указывают его гробницу, составляющую предмет всеобщего благоговения христиан, евреев и магометан. Первое мнение подтверждается свидетельством 3-ей книги Маккавейской, где говорится, что Бог «Иону, когда он безнадежно томился во чреве кита, обитающего во глубине моря, невредимым показал всем его присным» (3Макк.6:6).

Вразумлённая и помилованная Богом Ниневия существовала после того ещё более 200 лет, пока не была разрушена до основание в 610-м году до н. э. Набополассаром, царём вавилонским, и Циаскаром, царём мидийским. Бог попустил разрушение и разорение Ниневии, потому что нравы её жителей вновь весьма развратились. Не принесши должного покаяния в своих делах и не обративши своего сердца к истинному Богу, но принося жертвы ложным богам, они сами обрекли себя на уничтожение.

---

Примечание редактора: Из-за большого объема последней части и недостатка времени, мы решили пока что опустить толкование последней из 4-ех глав книги пророка Ионы, но впоследствии планируем дополнить публикацию, а также сделать отдельную большую статью посвященную пророку Ионе: святоотеческим толкованиям библейского текста, а также другим интересным научным данным, теориям и гипотезам, связанными с пророком. Также просим прощения, что не особенно тщательно проверяли некоторые данные статьи, в том числе и консенсус святоотеческих толкований по отдельным местам текста Писания, надеемся, впоследствии это также исправить.

---

По материалам:

Архимандрит Рафаил (Карелин). О монашестве.

https://pravoslavie.ru/113893.html

https://monasterium.ru/publikatsii/stati/pervye-monakhi-i-monastyri-egipta/

Фотографии монашеского пострига инока Иоанна (Толкачева); остальные взяты из открытых источников.

---

[1] Фиваида – область знаменитого в древности Египетского города Фивы; этим же именем назывался, по имени главного города, и вообще весь верхний (южный) Египет. Среди других обителей здесь славился строгим подвижничеством и женский Тавеннисиотский монастырь.

[2] Ион.1:1; 4Цар.14:25. Гафхефер, по свидетельству книги Иисуса Навина, при разделении земли обетованной между сынами Израилевыми по жребию достался колену Завулонову и лежал в северной части Галилеи (северная часть Палестины), по пути к Тивериаде, выше Назарета.

[3] 3Цар.17:14–23. Сарепта Сидонская – город финикийский, отстоявший недалеко от Сидона.

[4] Возможно все-же Иеровоаму II.

[5] Свт. Григорий Богослов. Слова (издание 2007 г.). Слово 3.

[6] Священномученик Зенон Веронский. О пророке Ионе.

[7] Свщмч. Зенон Веронский. О пророке Ионе

[8] Свт. Кирилл Иерусалимский. Огласительные слова 14.7.

[9] Свт. Иоанн Златоуст. О покаянии 5.4.