Подвижники благочестия

Отец Николай, для которого не было «ни высоких, ни малых» («Все мы равны перед Господом», – любил говорить он), от чистого сердца преподнес царю три репы со своего огорода.

Благоухание еще более усилилось. Тогда позвали скитского старца иеросхимонаха Алексия (Блинова). Когда отец Алексий увидел череп и почувствовал дивное благоухание, то с великой радостью взял в руки честную главу и сказал предстоящей братии: "Это глава святого старца иеросхимонаха Клеопы".

После богослужения схимонах Иоанн, невзирая на погоду, шел в холодную верхнюю церковь и клал поклоны перед Распятием, стоявшем на Горнем месте, так что на полу постепенно образовались следы.

Смиренный подвижник, бегая людской славы, удалился в пустынь, в шести верстах от монастыря. Впоследствии по имени подвижника эта местность стала называться Никоново, а две бухты, в одной из которых находится главная валаамская пристань, — Большой и Малой Никоновскими.

Отец Антоний, склонив голову и тихо вздохнув, скончался 19 июля 1862 года 78-ми лет от рождения. Стоявшие рядом с ним даже не заметили его кончины.

"Что же ты, батюшка, не учишь нас художественной молитве? Вот отец Антоний учит ей своих учеников". Старец покачал головой и сказал со вздохом: "А понимает ли он сам, чему учит других?"

Надпись на могильной плите была заранее иссечена за год до его кончины. Причем старец сам сказал, что написать на надгробной плите: "Схимонах Михаил почил мая 1854 года".

Когда старец умолк, тихая радость почивала на его лице. На вопрос отца Ионы, как его здоровье и кто грядет, старец радостно ответил: "Это — Господь наш Иисус Христос, про Него я говорил…"

Схимонах Анастасий скончался 20 августа 1939 г. (н. ст.). Тело старца погребли на старом братском кладбище монастыря. К сожалению, точное место захоронение о. Анастасия не известно.

«Воистину, старец Алексий был великий святой и дивный прозорливец – свидетельствовал владыка Феофан (Быстров) – он был так красив, как ангел Божий. На него порою было трудно смотреть, он весь был как бы в пламени, особенно, когда стоял на молитве в алтаре. В это время он весь преображался, его облик становился непередаваемо особым, крайне сосредоточенным и строгим. Он, действительно, был весь огненный».