Существует лишь один и тот же Божественный свет – тот, что апостолы видели на Фаворе, тот, что очистившиеся души созерцают уже сейчас

Чтобы нам по-настоящему оценить заслуги святителя Григория Паламы перед Православием, нужно вспомнить тот исторический период с его философскими, богословскими и культурными веяниями времени, в котором находилась как Западная, так и Восточная Церковь. Как уже много раз это случалось в истории Церкви, возникла опасность, когда нужно было открыто встать на защиту Православия, но уже не только в его догматическом учении, но также и в аскетическом. Последнее затрагивало христианское сознание как сведущих в богословии, так и простых христиан, которые руководствовались испокон веков в своей духовной жизни традиционным святоотеческим преданием и правилами Святых Отцов, на которые покусились противники святителя Григория. Один из них был калабрийским монахом и философом по имени Варлаам, прекрасно знающий греческий язык, прибывший в Грецию из Италии для более близкого ознакомления с наследием древних греческих философов: Аристотеля, Платона и других.

Дело в том, что в христианской Европе в этот период, а это 14 век, начиналась эпоха Возрождения, или как по-другому её называли, эпоха Ренессанса, как последовательная реакция западно-христианской мысли на внутренний духовный голод, который не смогли удовлетворить на протяжении нескольких веков ни схоластическое богословие с его многочисленными формулировками и доказательствами христианского вероучения, ни изнурительный аскетический внешний подвиг, ни огромная миссионерская деятельность, ни вера в непогрешимость папской власти.

Эпоха Возрождения навсегда изменит не только огромный христианский мир Запада в его мышлении, миропонимании и культуре, но со временем окажет влияние и в целом на весь мир вплоть до сегодняшних дней.

С этого момента авторитет Церкви и её учения, некогда считавшийся непоколебимым на Западе, начнёт постепенно падать, подготавливая почву для раскола в самой католической Церкви в период Реформации и зарождения в Европе протестантизма. Катастрофические духовные последствия этого периода Возрождения, спустя несколько веков, из Европы придут и в Россию, но не в лице западного капитализма, а в утопических идеях социализма и коммунизма. Десятилетиями будоража умы верующих людей, они, в конечном итоге, приведут к семидесятилетнему периоду атеизма и богоборчества в нашем государстве.

Итак, в 14 веке, в эпоху Возрождения, в Европе появляется движение гуманистов. По мнению исследователей, они стали родоначальниками категории тех лиц, которые впоследствии будут называться светской интеллигенцией. Гуманисты противопоставляли аскетическому идеалу жизни – идеал жизни, построенной на здоровой чувственности и наслаждении. Их цель состояла в том, чтобы направить человеческую мысль от познания Бога и божественного к изучению, в первую очередь, самого человека со всем тем, что составляет его жизнь и его нужды. Тем самым, желая помочь человеку самостоятельно познать и найти самого себя в этом мире, свою свободу, своё благо и счастье. Критерием истины самопознания или познания окружающего нас мира у гуманистов является не Божественное откровение или Священное Предание Церкви, а человеческий разум, который нужно развивать и направлять на изучение, прежде всего, гуманитарных наук, включая античную философию. Впоследствии к этим наукам прибавится уже естествознание и все остальные науки того времени. Но именно в античной культуре и философии ранние гуманисты черпали вдохновение для реализации своих идей. Гуманист Гуарино Веронезе писал: «Нет ничего более пригодного и подобающего для приобретения добродетелей и благонравия, чем усердное чтение учёных античных писателей». В своей философии они стремились соединить дух и идеи античности с христианским учением, заявляя о том, что между ними нет никакого противоречия. Чтобы понять, насколько глубоко этот дух проник в христианское сознание на Западе, в саму Церковь, ещё в то время, а это 15 век, можно привести в пример слова одного из гуманистов, который впоследствии станет римским папой Пием II: «Христианство – не что иное, как новое, более полное изложение учения о высшем благе древних».

В современной трактовке, гуманизм – это прогрессивная жизненная позиция, которая без помощи веры в сверхъестественное, утверждает нашу способность и обязанность вести культурный образ жизни в целях самореализации и в стремлении принести большее благо человечеству. Из этих слов следует, что Бог не участвует в земной жизни человека, не имеет с ним личностного общения в вере, предоставляя его полностью самому себе, со всеми его природными способностями и силами для созидания собственного блага и счастья.

У многих из нас, несмотря на то, что мы были крещены в Православии, до момента нашего воцерковления миропонимание было именно таким, искаженным влиянием в обществе гуманизма. Хотя наши предки были православными, их разум не смог устоять перед волной западного гуманизма, перед соблазном поверить в собственные силы и возможности человеческой природы. Вследствие чего, они ушли от божественного откровения и живой веры во Христа в идейные утопии гуманизма. Трудно себе представить, как развивалась бы сейчас наша церковная и духовная жизнь, если бы в 14-15 веках, святителем Григорием и его последователями не было бы защищено Православное учение от влияния западного гуманизма.

Надо отметить, что в 14 веке, одновременно с успехами светского гуманизма на Западе, в Византии в среде монашества возникает духовное течение, получившее название «исихазм». Несмотря на то, что слово «исихазм», в понятие которого вместе с молитвенным трезвением ума и призыванием Имени Иисусова, входило также и понятие безмолвия, оно не было в то время деланием лишь отшельников. Немалое количество исихастов жило в стенах городских монастырей, другие из них были патриархами и епископами, некоторые даже занимали государственные должности. К этому движению принадлежал и святитель Григорий Палама с большинством его последователей. Как писал протопресвитер Иоанн Мейендорф, «Исихазм затронул в Византии в то время все стороны христианской жизни – от внутреннего совершенствования до отношения к таинствам и общественной жизни». Исихазм, в конце концов, восторжествует на Востоке, и это торжество позволит восточным христианам выжить под турецким игом и долго оставаться чуждыми тому великому кризису обмирщения, который на Западе был вызван эпохой Возрождения, которая, скорее всего, повела бы Византийскую культуру в том же направлении, что и всю Европу, если бы не ревностное сопротивление и борьба с ней на Востоке монашествующих. Движение исихазма в Восточной Церкви в лице святителя Григория и его сторонников станет той противоборствующей силой, которая открыто выступит против гуманизма с его нападками на Православное учение и святоотеческое предание.

В своём учении гуманисты провозглашали определённую независимость человеческого разума, его свободу от Бога, Которого они считали непроницаемой и недоступной Сущностью. Соединение Бога и человека, раз и навсегда осуществлённое в лице Христа, позволившее падшему человечеству в Таинствах вновь соединиться со своим Творцом, стать причастником Божественной жизни, в их сознании не играло определяющей роли. Что касается исихастов, то они отстаивали понимание христианства, унаследованное от отцов Церкви, которое не отделяло никакую человеческую деятельность от деятельности Бога; мысль о полном «сотрудничестве», по-гречески, «синергии» между двумя этими деятельностями является сутью того, что сообщает нам учение Паламы. «На всём протяжении пути, ведущего человека от его падшего состояния к соединению с Богом, благодать Божия помогает ему побеждать тление, затем превзойти самого себя и, наконец, являет ему Бога. Эта «синергия» благодати и человеческих усилий является для учителя безмолвия (Григория Паламы) очевидной аксиомой».

В учении святителя Григория Паламы тематика Боговоплощения, которую он противопоставит философским воззрениям Варлаама и его сторонников, дававшим лишь историческую и символическую оценку этому новозаветному событию, приобретёт более глубокое духовное осмысление. «Ещё сильнее, чем предшествовавшие ему духовные учители, ощущает Палама реальность полной перемены, происшедшей в отношениях между Богом и человеком после Воплощения Бога Слова. Именно Христос, а точнее, Его Тело, то есть Его человеческая природа, прозябшая в девственной утробе, является нашей единственной точкой соприкосновения с Богом; именно Он есть Посредник, приносящий освящающую и обожающую благодать, и Его присутствия в Церкви есть объективная реальность… Утверждать после Воплощения, что Бог остался неведом человеку, или говорить, что Его действия не ставят нас в соприкосновение с реальностью Его нетварной жизни – значит уничтожать тайну христианства, "отказываться от Царства пришедшего в силе в день Преображения, по слову Господа (Мк. 9:1)"». В этой связи мистика церковных Таинств, прежде всего Крещения и Евхаристии, становится мостом нашего соединения с Богом во Христе, единственным средством истинного богопознания и познания самого себя.

Ничего подобного не присутствовало в новоучении, образовавшемся в эпоху Возрождения. Защищая свою философскую позицию, Варлаам отрицал возможность достичь уже в этой жизни сверхъестественного познания Бога, которое бы отличалось от естественной способности человека что-либо познавать. Но если такое познание действительно невозможно, отвечает ему Палама, то христианство не даёт человеку ничего существенно нового. Учение Варлаама, в своём подходе к пониманию христианства, вставало в абсолютное противоречие Евангелию и ставило под сомнение действительное присутствие Христа в таинственной жизни Церкви. В противовес паламитскому богословию, оно вновь переносило человеческий разум в поисках истины от библейского откровения в языческую эпоху, к изучению античной культуры и философии.

Начиная с эпохи Возрождения вплоть до наших дней, гуманистская идея с её стремлениями к совершенствованию человеческих познаний, в поисках земного счастья и материальных благ, до конца прилепит человечество к самому себе, к своей падшей природе с её страстями и болезнями. Фактически, гуманизм повторно отделит человека от живого общения с Богом, как уже это и было в истории человечества до пришествия Христа. Божественное присутствие в мире у гуманистов может созерцаться лишь в естественном познании и изучении Его творений и законов природы. В учении гуманизма отрицалось всякое сверхъестественное познание, его место твёрдо заняло человеческое воображение и рассудочное мышление, только лишь через них возможно какое-либо познание и связь человека с Творцом. Из этого понимания следовало, что наше соединение с Невидимым Богом в этой жизни, даже в Церковных Таинствах, может быть только умственным или символическим, но не благодатным, в котором человек становится причастником нетварной божественной энергии.

Учение же исихастов-паламитов открывало человеку совсем иную действительность. В Евангельском событии Преображения Христа на горе Фавор, апостолы «видели саму благодать Духа, позднее вселившуюся в них». «Разве не очевидно, – пишет Григория Палама, – что существует лишь один и тот же Божественный свет – тот, что апостолы видели на Фаворе, тот, что очистившиеся души созерцают уже сейчас, тот, наконец, что есть само осуществление вечных будущих благ?» На Фаворе, как и в сердцах святых, является одна и та же реальность – Царство Божие, и это есть единственное богатство, к которому стремятся христиане. Чтобы узреть Бога, наши способности, будь то телесные или разумные, недостаточны; чтобы достичь Его, мы нуждаемся в Его собственных способностях, в Его жизни, в Его «энергии». Именно Божественную энергию пришёл Сын Божий соединить с человеческой энергией, чтобы дать человеку возможность вернуться к Отцу. Через Таинства Церкви в Иисусе Христе человек получает нетварную жизнь, которая является нам, и действительно становится нашей жизнью. Это Божественная тайна, в которую Бог позволяет нам проникнуть, это соединение с Ним, которое Он делает нам доступным, есть Тайна Церкви, Тела Христа. Нет другого способа «познать Бога в Боге», кроме как присоединить себя через новое рождение в Крещении к Телу воплощенного Слова. «Христос, – пишет Григорий Палама, – стал нашим братом, приобщившись нашей плоти и крови и так уподобившись нам… Он сопряг нас и усвоил Себе, как супруг супругу, став с нами одной плотью через причастие этой Крови; Он стал и нашим Отцом через Божественное крещение, уподобляющее нас Ему, и питает нас из Себя, как нежнейшая мать своих младенцев… Придите (говорит Христос) ядите Моё Тело, пийти Мою Кровь… чтобы вы были не только образом Божьим, но стали богами и царями вечными и небесными, облекшись в Меня, Царя и Бога».

«Господи! хорошо нам здесь быть…» (Мф. 17:4)

Наша Церковная жизнь и христианский опыт состоят в скрытом, но уже сейчас реальном предвосхищении Царства Божия. В духовной жизни христианин ищет не пространственное или материальное «где-то там, когда-то», а будущее Царство Божие, которое уже сейчас присутствует в его душе. Христос, искомый и обретаемый исихастом внутри себя, является Царём этого будущего Царства; «для нас, – пишет Палама, – Он (Бог) в Своём будущем Царстве будет вместо всего, по слову апостолов и Отцов»; а созерцаемый исихастом Божественный свет есть «свет будущего века»; это – основание любой христианской аскетики. Именно эта реальность, конечного состояния единения достойных со Христом в конце времён, уже сейчас предвосхищается нами в Таинствах Церкви, и последовательно усваивается нами в духовной жизни как залог нашего единения со Христом и Его Церковью в будущем веке.

Когда святые отцы в своих писаниях говорят об обожении, о соединении человека с Богом, они полагают начало этого блаженного единения в трезвении ума в молитве, добродетель трезвения постепенно исцеляет наш помраченный грехом ум, дарует ему духовное чувство...

Проповедь иеромонаха Игнатия (Смирнова) во 2-ю неделю Великого поста