Валаам остался в наших сердцах

Про этот остров, конечно, снято немало всего, потому что Валаам — это маленькая Вселенная. Почувствовать дух монашеского острова можно, и просто приехав туда на пару экскурсионных часов, но нам удалось там пожить несколько дней и это как раз то, о чем пишут в романах — «он остался в наших сердцах».

В нашем проекте мы попробуем рассказать, что история страны и Церкви — неразделима, человеческая экзистенция и церковная культура — сочетаемы, обряды, знаки и символы — часть веры и хранилища смыслов. И, конечно, расскажем о людях Церкви, о тех, кто молится и работает, кто спасает и спасается, во всех смыслах этого словосочетания. Покажем, как изнутри устроены храмы и монастыри, общины и отшельнические скиты. Очень надеюсь, что для кого-то это будет еще одна страничка непознаваемого, а для кого-то шаг по направлению к Храму. И то, и другое — хорошо.

Знаете, я давно работаю в теме православной культуры, но у меня много знакомых, кто думает теми самыми шаблонами, которые, кажется, неизживаемы: «все попы ездят на мерседесах», «купола у них в золоте, а народ нищий», «Бог не в Церкви, а в душе», «я вообще-то верующий, но в храм не хожу». И таких шаблонов в наших головах очень много. Часто виной этому становятся сами церковные люди, позволяющие развиваться всему этому бреду. Но часто, люди, которые кроют Церковь всеми невозможными словами, не очень хорошо (или вообще не) разбираются в вопросах истории и взаимодействия Церкви и страны. Не видят границы между ритуалом и таинством, между истиной и заблуждением, между благодатью (в церковном смысле) и послушанием (в смысле мирском).

***

Пока мы жили и снимали в Валаамском монастыре, я попробовал много неведомых для меня дел. Попробовал печь просфоры с братией (кстати, в просфорню женщин не допускают, дело это сугубо мужское), пару раз мазнул в иконописной мастерской (теперь на плаще Архангела Михаила будет и мой почти незаметный след), помогал монахам выкорчевывать старые пни на скиту, обедал в братской трапезной, молился с братьями в храме на рассвете и многое другое. Когда проект будет готов к эфиру, я вам обязательно расскажу, где его посмотреть. И спасибо всем, кто помогал.

Знаете, как начинается день на Валааме? В половине пятого утра один монах трижды обходит территорию храма, подходит к братским корпусам и непрестанно бьёт в деревянное било, стуком созывая братию на полунощницу. В монастыре это особое время. Еще никого нет на территории, все только-только начинают просыпаться. Сейчас даже рассвета нет, к которому мы привыкли, потому что на Валааме наступило время белых ночей. Граница между днем и ночью как-бы стирается.

В пять часов утра начинается служба в храме, сначала полунощница, потом утреня и Литургия. На полунощницу собирается братия монастыря. Это очень волнующее действо. В главном Валаамском соборе — Спасо-Преображенском, по традиции не зажигают электричества. Утренние службы проходят при свете свечей.

Вообще, на Валааме ощутим дух христианской любви. В старые времена, рассказывают, монахи здесь даже комара пристукнуть считали зазорным. Хотя комары здесь чудовищные, особенно ночью в лесу. А про вааламских котов можно легенды собирать (где они только живут?). Вот уж кто чувствует себя вольготно. И монахи, и трудники прикармливают их, куда же денешься, когда к тебе рыжий хитрец ластится и мурлычет по-свойски. Если вы решите привезти с Валаама котенка, напишите мне, я дам проверенный контакт. Как раз недавно на Владимирском скиту родились котята.

А знаете, в чем еще любовь проявляется? В молитве обо всех нас. Утренняя служба как я уже сказал, начинается в пять часов. Исторически, полунощница начиналась в полночь, как это и положено, согласно названию. Но потом её решили соединить с утренней и Литургией. В такое раннее время здесь обычно только свои. В храме — братия и трудники. Паломников почти нет. На братской стороне храма стоит этажерка с кучей исписанных тетрадок — это синодики (или по-другому, помянники) за здравие и за упокой.

Среди монахов я затерялся на службе. Только-только начали. Местный служка, пономарь, который следит за порядком в храме, подходит ко мне: «Доброе утро, вот вам!» — и протягивает мне потрепанную тетрадку. Оглядываюсь — вся братия стоит с такими же и молча читает их под звуки молитвы. В храме мерно читается 17-ая кафизма из Псалтири святого царя Давида. «Блажени непорочнии в путь, ходящий в законе Господни…». А братья стоят с тетрадочками и под молитву читают списки имен, которые подали в лавку в виде записок. Когда видишь и понимаешь эту симфонию молитвы и имен простых людей, то по-другому начинаешь вообще оценивать церковную жизнь. Вот стоят люди, посвятившие себя Божьему служению, и молятся за совершенно незнакомых им людей. За нас с вами. Каждый день.

Я открыл свою тетрадку и тоже начал молиться за сотни имен, которые вывела чья-то старательная рука. Запомнилось, что было несколько имен македонских (в общем, неудивительно, если знать, что валаамский архимандрит Мефодий – македонец). Еще попалось имя — Клеопатра. Это меня удивило, стал искать в святцах, нашел, была такая блаженная праведница. И еще среди привычных пометок «младенец», «иерей», «монах» впервые увидел пометку «заключенный», звали Сергием. Помолился и о нем. Не знамо кто, ну пусть ему тоже Бог поможет.

Теперь, когда мимо храма пойдете, загляните и напишите записку о здравии или об упокоении своих близких и друзей. Кто-то однажды в сердцах бросил: «да кому нужны эти записки, только деньги собирают, и не читает их никто». А вот и нет. Братья читают. Каждый день. Молятся за всех нас.

Продолжение следует...