Очерк о миссии братии Валаамского монастыря на Камчатке в 2011 - 2012 годах

Весной 2011 года на заседании комиссии Московской Патриархии по делам монастырей впервые прозвучали слова о возможном участии Валаамского монастыря в миссионерской деятельности на Дальнем Востоке. Некоторые из братьев задумались об участии в таком необычном для нас служении, другие и в мыслях не представляли себя в качестве миссионеров, однако никто и предположить не мог, как быстро идеи обретут реальные черты. Благополучно отпраздновали память прп. Сергия и Германа Валаамских, проводили Патриарха, и, наконец, в день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла на братской трапезе после Божественной Литургии игумен монастыря владыка Панкратий объявил, что патриарх Кирилл благословил в кратчайшие сроки открыть наше монастырское подворье на Командорских островах.

Эти острова входят в состав Петропавловской и Камчатской епархии, расположены на границе Тихого океана и Берингова моря в 300 км к востоку от Камчатского полуострова. Край земли. Заповедник Юнеско. Экзотика, которую мало кто из братьев мог себе представить. Глаза загорелись у многих, человек у пятнадцати минимум. Но Владыка довольно быстро определил состав Валаамской миссии, отобрав троих – руководителя миссии монаха Игнатия Смирнова, диакона Михаила Люкшина и послушника Константина Волянского. Задача последнего, главным образом, состояла в юридическом оформлении собственности монастыря на Камчатке.

Начались сборы, переговоры с архиереем Камчатской епархии епископом Артемием, разработка внутреннего устава миссии. Отец Михаил был пострижен в мантию с именем Герман в честь прп. Германа Аляскинского и рукоположен в иеромонаха, о.Игнатий был последовательно рукоположен в иеродиакона и иеромонаха, послушник Константин в иноческом постриге получил имя равноапостольного Кирилла, учителя Словенского.

После встречи Патриарха Кирилла с владыками Артемием и епископом Панкратием первоначальные планы несколько изменились. Посчитали нецелесообразным создавать монастырское подворье на Командорских островах, ведь их население не превышает 700 человек. Группа миссионеров, состоящая из насельников Валаамского и Оптинского монастырей, должна была обособленно разместиться в уединенном скиту в 70 км от Петропавловска-Камчатского.

Предполагалось, что монашеская жизнь в этом скиту будет проходить по уставу, основанному на положениях уставов валаамских скитов. Сама миссионерская деятельность должна была проходить в виде командировок братии (по 2 человека во главе с иеромонахом) в отдаленные труднодоступные поселки Камчатской епархии, лишенные регулярного пастырского окормления. Продолжительность таких командировок не оговаривалась, но при этом предполагалось, что «базой» миссионеров будет означенный скит.

После этого на Валаам из Оптиной приехали двое из трех кандидатов «на миссионерство»: иеродиакон Александр и послушник Вадим, позже постриженный в иноки с именем Питирим и рукоположенный во диакона. Будущие «коллеги» душевно познакомились и под руководством владыки Панкратия обсудили и утвердили проект скитского устава. Вот ключевые моменты этого устава: обязательное участие братии в ежедневном храмовом богослужении, совершение Божественной литургии 3-4 раза в неделю, регулярные исповедь и причастие всей братии. Особый акцент делался на Иисусовой молитве, которой уделялось много времени как в составе келейного правила, так в ходе утреннего храмового богослужения.

Имелись и иные послушания – по поддержанию скитского хозяйства. В достатке обеспеченные деньгами, будущие валаамские миссионеры, напутствованные молитвами всей валаамской братии, 7-8 августа 2011 года покинули Валаам и отправились в Москву. В столице закупили самое необходимое: качественную одежду и обувь для работы в условиях Крайнего Севера, рюкзаки, фонари, средства связи, богослужебные сосуды и литературу. Незадолго до вылета группа совершила паломничество по святыням Ростова Великого и Ярославля, поклонилась чудотворной Толгской иконе Божией Матери и мощам святителя Игнатия Брянчанинова, небесного покровителя о.Игнатия.

21 августа 2011 года рано утром мы отслужили раннюю Литургию на московском подворье монастыря, все причастились и поехали в аэропорт Домодедово. Благодаря усилиям монаха Матфея (ныне иеродиакона), много лет проработавшего в гражданской авиации и аэропорту Домодедово, весь наш немалый груз (около 250 кг) бесплатно приняли на борт самолета, нас посадили на лучшие места и в дороге кормили постной едой. Непривычно долгий полет (11 часов с двухчасовой посадкой в Новосибирске) прошел для нас легко.

Камчатка встретила нас солнцем, вершинами вулканов и радостными лицами – наместника единственного на Камчатке мужского монастыря и.м. Антония и секретаря владыки Артемия и.м. Матфея. Нам очень хотелось спать, сказывалась восьмичасовая разница во времени. Однако для того, чтобы войти в местный ритм, надо было продержаться и не ложиться до вечера.

Знакомство с Петропавловском-Камчатским мы начали с посещения кафедрального Троицкого собора. Затем проехали на машине по городу, умылись водой Тихого океана из Авачинской бухты и отправились обедать в местный монастырь в честь св. вмч. Пантелеимона, расположенный на берегу этой бухты, в самом центре города, в непосредственной близости от краевой администрации, городской набережной, драматического театра и кафе, где горожане очень любят отмечать торжества.

Ближе к вечеру мы наконец-то добрались до монастырского скита в честь Всех Святых. Наместник монастыря оставил нас одних, предложив обустраиваться и налаживать жизнь по своему усмотрению. Скит расположен в горной долине в 72 км от Петропавловска. Если добираться туда из монастыря, то сначала надо ехать на машине до поселка Термальный 60 км. Как преодолеть остальные 12 км – зависит от погодных условий. Если нет снега, то на джипе минут за 40-50. По снегу самый надежный вариант – снегоход. При благоприятном стечении обстоятельств дорога от скита до Термального занимает всего 15 минут.

Кстати, на окраине Термального живет старый геолог, сам лично построивший весь скит; во дворе его дома мы и меняли транспорт. Горная долина, в которой располагается скит, отличается благоприятным умеренно-континентальным климатом, большим количеством источников с подземной термальной (горячей) минеральной водой, а зимой – неимоверным количеством снега. В отдельных местах долины толщина снежного покрова достигает 14 м. За ночь снега может выпасть столько, что его приходится отгребать от окон. Если этого не делать, то в скором времени окна просто выдавит.

Растут в долине практически только березы и, как и почти по всей Камчатке, бродят медведи и делают, что им заблагорассудится. Регулярно случаются трагедии. Так, незадолго до нашего приезда в нескольких километрах от скита у горного источника медведица разорвала отца с дочерью, причем на глазах у многих туристов. Первое наше впечатление от скита – «просто сказка»! Все под одной крышей: храм, трапезная, маленькие кельи, мастерская, кладовка, санузел. Весь этот комплекс обогревается термальной водой. Только на кухне есть печка-буржуйка, на которой зимой готовят кашу отпугивающему медведей волкодаву. Электричества и питьевой воды нет. Электроприборы мы заряжали генератором, служили при свечах и фонариках, еду готовили на газовой плите, за водой ездили на машине или снегоходе на ближайший горный источник. Зимой также использовали растопленный снег. Текущей из крана термальной водой из-за ее химического состава даже нельзя чистить зубы. Зато в двух десятках метрах от основного здания скита, возле архиерейского домика находится бассейн под открытым небом, круглогодично наполненный горячей проточной термальной водой. При правильном употреблении эта вода обладает целебными свойствами. Полезно кратковременное, не более 15 минут, и практически бездвижное нахождение в бассейне. В противном случае могут возникнуть проблемы с сердцем. Температура воды порядка 45 градусов.

Территория скита не была ничем огорожена. Дабы обезопасить себя от внезапной встречи с медведем, мы по благословению владыки Артемия начали возводить вокруг скита металлический забор. Через несколько дней после прибытия на Камчатку состоялась наша встреча с епархиальным архиереем. Он тепло нас поприветствовал, поделился личным опытом создания «с нуля» монастыря в Новосибирской епархии и напутствовал добрыми словами на предстоящее миссионерского служения. Свой рассказ владыка подкрепил демонстрацией буклета об этом монастыре. Он посоветовал не обособляться, жить единой монашеской семьей с обитателями городского монастыря (к этому времени таковых было четыре иеромонаха и один послушник) и выработать единый устав, допускающий при этом определенную специфику скитской жизни. Мы с воодушевлением принялись за исполнение поручения владыки, несколько раз проводили продолжительные собрания братии, обсуждали устав, распределяли послушания. В результате скитоначальником был назначен о.Игнатий, ризничным монастыря и скита – о.Герман, келарем скита – о.Кирилл.

Приезд оптинских братьев постоянно откладывался, и на Камчатке они появились только к концу ноября. Началась размеренная скитская жизнь. Подъем в 5:30, в 6:00 все в обязательном порядке собираются в храме. Служится полуночница, начало утрени (до кафизм), далее утреня по четкам, часы и Литургия (или обедница). После службы для желающих чай в трапезной. В 9:00 начало послушаний. В 13:00 – обед, с 14:00 до 17:00 – завершение необходимых послушаний или выполнение общих послушаний (уборка картошки осенью, расчистка снега зимой и др.). В 17:00 – для желающих чай. В 18:00 все опять обираются в храме, служится 9-й час, вечерня и повечерие с акафистом. По сложившейся до нас традиции после окончания службы совершается крестный ход вокруг всех зданий скита. Потом ужин и в 22:00 отбой.

Во время богослужения читали все отцы, пел практически один о.Герман, так как исполнение песнопений отцом Игнатием и, особенно, отцом Кириллом пением назвать было очень трудно. Келейное вкушение пищи не допускалось, даром что из-за отсутствия электричества вскипятить в келье чайник не представлялось возможным. Каждый насельник скита помимо своего послушания поддерживал чистоту и порядок в закрепленной за ним части мест общего пользования. Еду готовили все по очереди. За продуктами раз в неделю выбирались в город. За счет полученных на Валааме денег мы приобрели б/у семиместный дизельный джип, на котором и ездили по непростым камчатским дорогам. Все крупные покупки мы совершали на средства, полученные на Валааме. На текущие расходы мы некоторое время получали деньги из городского монастыря – за чтение поминальных записок во время кафизм. Но поскольку во время богослужения мы кафизмы практически не читали, то в скором времени от этих денег отказались.

В ноябре, когда выпал снег, мы купили новый снегоход «Ямаха» и добирались на нем до Термального и обратно. Поездка по горной камчатской дороге на снегоходе несколько отличается от подобного путешествия по замерзшему Ладожскому озеру. Дорога ограничена с одной стороны лесом, с другой – резким склоном, в некоторых местах практически обрывом. Очень часто идет снег. Поездка по «пухляку» – дело крайне рискованное. Чуть замешкался – и снегоход «утонул» или перевернулся. Откопать его одному из 80-сантиметрового сугроба очень и очень сложно. А мобильная связь почти на всем пути отсутствует. Когда снег заканчивается, на дороге появляются большегрузные машины, которые накатывают жесткую колею. Снегоход в эту колею не попадает. Поэтому приходится «скакать» по разделяющему две колеи «горбу», постоянно соскальзывая, либо по нераскатанному краю дороги, рискуя улететь в кювет и завязнуть в сугробе. Но ездить, равно как и падать, переворачиваться, откапываться приходилось в любых условиях. Опасаясь встречи с медведями, мы ограничивали свои прогулки территорией скита.

Ни рыбалка в горных речках, ни сбор грибов и ягод не входили в число наших скитских утешений. Лишь однажды, на праздник Крестовоздвиженья, мы на машине съездили на близлежащий горный перевал – полюбовались с высоты необычйной красотой камчатских вулканов, сопок и горных долин. Самым трудным и интересным в скитской жизни было тесное общение друг с другом, которого мы практически лишены на Валааме. Поскольку наша «команда» состояла из взрослых, самостоятельных и утвердившихся в своих взглядах людей, на Валааме по сути только здоровавшихся, нам пришлось потратить некторые усилия на взаимную «притирку». Этому очень способстововало обязательное участие в богослужении, общем послушании, частая исповедь. Кроме нас в скиту периодически жили братья из городского монастыря, клирики Камчатской епархии. Милостью Божьей наша жизнь протекала в целом мирно и радостно. Контакт с мирскими людьми был минимальным. Изредка забредших к нам туристов мы принимали в храме, порой с кем-то беседовали, но во внутренние помещения никого не пускали. Иногда (пока не выпал снег) в скиту принимал гостей владыка Артемий. По выходным и большим праздникам отцы Герман и Игнатий ездили в городской монастырь, где участвовали в соборных богослужениях и исповедовали прихожан монастыря. Миссионерская нагрузка на этом этапе ограничилась эпизодическим участием отцов Германа и Игнатия в разных общественных мероприятиях, совместно проводимых епархией и городской администрацией. Кроме того, о.Герман некоторое время вел занятия у студентов городского колледжа.

8 ноября отец Герман впервые отправился в миссионесркую поездку, правда, не совсем обычную. Вместе с инспекционной комиссией пограничного начальства он на военном вертолете за 26 дней облетел 8 труднодоступных камчатских поселков, в том числе побывал на Командорах. Во время этой поездки о.Герман вел подробный дневник, выдержки из которого мы приводим. 8.11.2011. Вторник. Вмч. Димитрия Солунского. Вылет из Елизово в 11.30. В Усть-Камчатск прибыли в 13.05, дозаправка вертолета. Вылет в 14.05 в Оссору. Летим больше тысячи километров. В 18.00 служил в храме Архистратига Божия Михаила молебен и панихиду. Присутствовало 9 прихожан. Староста храма Валентина Петровна, энергичная, деловая, организованная женщина. Держит в руках всю информацию о приходе и поселке, активно заботится о прихожанах. Имеется казначей храма. Храм отапливается, освещается, отлично ухожен. Имеется новый иконостас, тетрапод, купель. В храме есть Антиминс, богослужебные сосуды, новые иерейские облачения почти всех цветов, подризники, напрестольное Евангелие и кресты, кадило, вино для проскомидии, маленький служебник, требники, календарь с тропарями, часослов. В храме нет богослужебных книг: миней, октоихов, триодей. Не пекутся просфоры. Службы поют уверенно староста и казначей, но на один «девятый» глас по одному последованию. Благодарные прихожане одарили тремя большими пакетами вкусной домашней выпечки, которую передал в общий котел нашей выездной комиссии.

Военными были высоко оценены кулинарные способности прихожан. В поселке действует тоталитарная секта иеговистов в составе ~ 20 чел. 10.11.2011. Четверг. 6.30.-8.30 Божественная Литургия. Проповедь. Заготовил Дары для трех болящих на дому. После Причастия срочно подъехала машина пограничников и по приказу командира комиссии увезла в расположение заставы для скорого вылета в Тиличики. Дары оставил на Престоле до 14.11.2011. Завтрак на заставе в Оссоре и вылет в Тиличики. Прилет в полдень в Тиличики. Встреча с командиром заставы на аэродроме. Переправа на пароме. В 18 часов служил молебен и панихиду. Затем таинство исповеди. Присутствовало прихожан 8 человек. После службы свечница устроила чай для оставшихся прихожан. В поселке наездами действуют тоталитарные секты. 11.11.2011. Пятница. Полет на Пахачи не состоялся по причине нелетной погоды. По заявке бабушки Наталии освятить квартиру пришли на дом. Хозяйка отсутствовала. Долго стучались и звонили по мобильнику. Пришлось уйти ни с чем. В 14 часов в расположении погранзаставы (а не в церкви, т.к. в храме холодно, +3ºС) состоялось Таинство Крещения трех младенцев: Никиты, Таисии, Виктора. 28.11.2011. Понедельник. Начало Рождественского поста. Рано утром доехал до парома на микроавтобусе, переправа, добрался до заставы на поселковом автобусе. Завтрак, обед, ужин. В Усть-Камчатск прибыл второй вертолет, без которого невозможен перелет в поселок Никольский из-за длинного пробега над океаном. Молитва, отбой. «Чемоданы» упакованы, все готовы к вылету на Командорские острова. 29. 11. 2011. Вторник. Утром выезд на старт. На аэродроме при пуске винтов ощущаются сильные биения. Бортмеханик, как канатоходец-эквилибрист, шагая по скользкому хвосту геликоптера, очистил лопасти винтов от намерзшего льда. Долгожданный вылет. Летим над океанской бездной на край света, в страну восходящего солнца, туда, где первыми встречают восход дневного светила жители России и всей Азии. После приземления нас встретили пограничники и увезли в расположение заставы. Как обычно, каждый занялся своим делом. Стоит отличная солнечная погода. В нашем распоряжении 120 минут, затем вылет обратно. Командир заставы предложил посетить местный храм и встретиться со старостой Варварой Савельевной, которая работает в детском саду. В садике мы посетили детские группы. Передал для детей сладости и детскую православную литературу, которую возил с собой с начала поездки. Варвара Савельевна пригласила местных прихожан для короткой встречи со священником. Дружный приход быстро собрался в цветущем фойе садика, где было сделано несколько фотографий. Первое впечатление о Командорах было самое светлое. Находясь в отдалении от материка, командорцы сохраняют радушие и взаимную поддержку. В поселке проживает около 700 человек. Активно возводится новый бревенчатый храм. Строится новая школа. В лицах местных жителей видно соучастие и сердечность. Показалось, что и природные условия острова вписываются в настрой посельчан. Нет резких переходов от острых гор к пустынной равнине, свойственных Камчатке, присуща некоторая пологость, хотя есть, конечно же, и сходства. Мы немного осмотрели местные достопримечательности, и погода начала портиться. Командование решило срочно отправиться на вылет из-за погодного риска. Миссия пограничников выполнена успешно и досрочно. Честь и хвала. Прилетели в Крутоберегово. Теплое прощание. Оставшиеся отправились на заставу, надеясь на завтрашнее возвращение. Вечером нежданно-негаданно с военными завязалась нравственная беседа на тему вечности и смерти. Чувствовалось искреннее желание разобраться в вопросах религии. Внутренне очень радовался, что лед тронулся. 01.12.2011. Четверг. Метет пурга, снежный покров увеличился на 0,5 м. Снег не чистят, а утрамбовывают снегоходами. В столовую ходим по большим сугробам шаг в шаг, как разведчики. Сообщение с поселком только на «буране». 02.12.2011. Пятница. Снега намело до края забора, местами до 1,5-2 м. Появляются шутки: еще немного, и будем выходить на улицу через второй этаж. Несколько дней назад поднимались по лестнице в подъезд, теперь же уровень снега сравнялся с уровнем этажа. Пурга не утихает, сильный ветер, низкая видимость. Сегодня всю ночь вьюжистый ветер бил в окна, подобно сильному удару руки или птицы. Прогноз погоды на завтра оптимистический, но верится с трудом. Военные смотрят видео, бильярд надоел, как и видео, все в ожидании вылета. Ближе к полуночи возобновился разговор на тему Церкви, монашества и спасения. Непогода благоприятно сказывается на нравственной погоде нашего путешествия. Продолжись еще немного наше пребывание в снежном затворе, и люди пожелали бы прийти и участвовать в богослужении. Как бы этого хотелось! 03.12. 2011. Суббота. С утра многообещающее небо. Тишь да гладь. Все весело упаковывают сумки. Прощальный завтрак. Летчики первыми трапезничают, и, загрузившись баулами на снегоход с прицепленными нартами, вчетвером отправляются на аэродром, на ходу прощально махая и улыбаясь до ушей. Прощальный круг почета над Усть-Камчатском. Виден золотой купол храма. Вот паром, переправа, горы, океан… Долгое путешествие заканчивается там, где началось – на аэродроме Елизово. Радостные лица встречающих, жены, дети. Светит яркое солнце. На память последняя дружеская фотография всех участников полета. Слова благодарности экипажу. Дружеское прощание всех со всеми. За это время все сдружились и стали родными. В середине ноября братия городского монастыря увеличилась за счет отцов, приехавших вслед за владыкой Артемием из Новосибирской епархии. Духовником и казначеем монастыря был назначен «новосибирец» иеромонах Федор, одновременно исполняющий послушание руководителя епархиального миссионерского отдела. Владыка установил для всех единый устав, подобный уставу Троицо-Сергиевской Лавры и предусматривающий перенос молитвенного делания с келейного правила на совместное храмовое богослужение. В скиту владыка благословил помимо забора начать строительство теплицы, курглогодично обогреваемой термальной водой. Нас стали привлекать к исполнению дополнительных послушаний в городе. Так, о.Кирилл две недели прожил в Петропавловске в одной келье с наместником монастыря. Его послушанием была подготовка документов для оформления городской монастырской недвижимости, разъезды на машине по городу по различным хозяйственным нуждам. Затем ему предложили возглавить епархиальный апологетический отдел, призванный в тесном контакте с правоохранительными органами вести непримиримую борьбу с заполонившими Камчатку сектами. После дополнительных консультаций руководителем отдела назначили о.Германа, а о.Кирилл стал его помощником. Но с сектами нам «повоевать» не удалось. Отец Кирилл 30 декабря улетел вслед за о.Игнатием в Палану. Отца Германа периодически направляли в непродолжительные командировки в различные отдаленные поселки, и, в конце-концов, апологетическая тема как-то перестала упоминаться. В Палане начался очередной, принципиально новый для нас, этап служения на Камчатке. Здесь важно сделать небольшое отступление и обрисовать среду, в которой мы оказались. До этого нам приходилось общаться с людьми европейского типа, проживающих в Петропавловске и его окрестностях. Большинство из них приехали на Камчатку из романтически-материальных соображений и задержались здесь на несколько десятков лет. Геологи, моряки, военные, учителя, врачи… Почти все открытые, не по-столичному душевно отзывчивые и … далекие от глубокой веры. Видимо, сам характер камчатской жизни, необходимость выживать в сложных условиях, богатство и красота природы привлекали сюда людей целеустремленных, самостоятельных, привыкших уповать только на собственные силы и получать максимум удовольствия от того, что их окружает. При таких «стартовых» услових смириться и открыть свое сердце Господу непросто. Поэтому, несмотря на все прошлые успехи миссионеров за 300 лет существования Православия на Камчатке, этот регион остается духовно «непрогретым». Непросто так ведь советская власть установилась на Камчатке последней, а о полном истреблении на своей территории Православия Камчатка заявила первой. После открытия железного занавеса на Камчатку хлынули и прочно обосновались различного рода сектанты: баптисты, неопятидесятники, адвентисты, свидетели Иеговы и др. Коренного местного населения (коряки, чукчи, ительмены, эвены и др.) на Камчатке осталось совсем немного. Порядка 10000 на весь полуостров. И их численность продолжает стремительно сокращаться. Самое печальное, что аборигены, до сих пор исповедующие язычество (при самом разном уровне образования!), по нашему убеждению, находятся под непосредственной властью демонических сил. Это проявляется у них в чувстве постоянного страха и одиночества, в регулярных «предчувствиях» и видениях, в употреблении галлюциногенных мухоморов, в крайне низкой внутренней сопротивляемости невзгодам, в отсутствии видения каких-либо перспектив в собственной жизни, в неспособности трезво рассуждать о своей загробной участи, в повальной алкогольной зависимости и высоком проценте самоубийств, в том числе среди молодежи. При этом сама система жизнеобеспечения аборигенов (в большей части кочевых оленеводов) основана на постоянном общении с темными духами. Это и разнообразные жертвоприношения, и обряд погребения (коряки верят в то, что за душой умершего приходят злые духи), и наречение имен новорожденным, в которых, по вере коряков, в результате реинкарнации вселяются души умерших родственников. Еще в конце 19 века у аборигенов практиковались случаи, когда люди убивали ставших экономически невыгодными родственников-стариков. С христианской точки зрения жизнь аборигенов-язычников выглядит, как сущий ад: полная лишений, она часто заканчивается скоропостижно, или от алкогольного отравления, или самоубийством. Потом реинкарнация. И все начинается сначала. Естественным завершением такой «дурной бесконечности» является то, над чем бесы целенаправленно работают,– вымирание местных народностей. Одновременно душа аборигена предельно доверчива, кротка и незлобива. Осознавать этот разрыв очень больно, как больно смотреть на маленького ребенка, погибающего от страстного недуга. Как в этих условиях приступить к христианскому благовестию? Во-первых, система ценностей родовых отношений для большинства аборигенов по-прежнему весьма актуальна. А тот, «кто во Христе, [тот] новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор.5:17). И в этом новом «…нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол.3:11). Во-вторых, необходимость выживания в сложных природных условиях способствует развитию у северян эмоционально-чувственных, тактильных способов восприятия окружающей среды. Их внимание сосредоточено на том, что происходит вокруг. Православная аскетика, напротив, начинается с обращения мысленного, созерцательного взора внутрь себя, к поиску своего сокровища за пределами чувственно-воспринимаемого мира. Поэтому аборигену гораздо проще вступить в псевдохристианскую секту, чем начать жить по-православному. Неопятидесятники (они же харизматы) успокоят совесть одним фактом веры в Бога Иисуса Христа, немного загрузят голову методично-рациональным изучением Священного Писания (по заранее отработанной технологии), и, что самое главное, дадут возможность испытать каждый раз пьянящую «радость» общения со «святым духом». Это опьянение может оказаться и посильнее алкогольного. Но проистекает эта пресловутая «радость» из того же источника, что экстаз языческого шамана. Поэтому так легко попадает в сети харизматов молодежь. Вот почему харизматическое движение в условиях Камчатки нам представляется особенно опасным. Для аборигенов более степенных, искренне желающих благочестиво и сытно прожить земную жизнь, всегда открыты двери баптистских общин. Здесь все культурно и чинно. Алкоголиков и разных маргиналов тут просто не держат. Выбор в пользу этой секты, как нам кажется, человек делает вполне осознанно: его сокровище здесь, на земле. Он хочет честно работать, не пить, совершать положенную меру добрых дел, заучивать тексты Священного Писания и уважать безгрешного себя. Самое страшное, с чем нам воочию пришлось столкнуться – подобную систему ценностей полностью разделяют очень большое количество крещенных и считающих себя православными людей. Таких условно православных по факту гораздо больше, чем сектантов-баптистов. Что с этим делать? Первые миссионеры несли Православие на Камчатку через приобщение аборигенов к русской культуре и быту. Впервые услышав о Христе, аборигены видели своими глазами, как живут христиане, которые их учили, лечили, строили им дома. Сейчас даже в самой нищей квартире есть телевизор, круглосуточно проповедующий отнюдь не христианскую жизнь. Та Россия, которая принесла на Камчатку весть о Христе, стала Советским Союзом и разрушила привычный родовой уклад местных жителей. Детей забрали в детдома. Взрослых приучили надеяться не на собственные силы, а на дотации из центра. В результате аборигены, особенно молодежь, не хотят жить так, как их недавние предки. А жить жизнью «как в телевизоре», подобно европейцам, не могут из-за своей крайне низкой сопротивляемости действию греховных страстей. Ни у нас, ни у «команды» владыки Артемия, оказавшейся на Камчатке всего на 4 месяца раньше нас, не было никакого опыта осуществления миссии в подобных условиях. Всему приходилось учиться на месте, самим выбирать форму миссионерства. А таких форм к настоящему времени сложилось как минимум три. Первая и наиболее распространенная форма внешне напоминает миссионерскую деятельность протестантов. Группа миссионеров приезжает на несколько дней в отдаленный поселок, служит Литургию (если нет освященного храма – молебен), исповедует, совершает таинства Крещения, Соборования, отпевает, проводит концерт, чаепитие, раздает православную литературу и гуманитарную помощь и едет дальше. Протестанты внешне поступают так же (конечно, ни Литургии, ни таинств у них нет!), однако уровень материального обеспечения у них пока заведомо выше. Баптисты для перевозки гуманитарных грузов могут арендовать целый самолет. Результаты такого миссионерства на примере поселка, в котором мы жили: всего проживает порядка 2500 человек; процентов 70 из них крещеные; хотя бы раз в год исповедуются и причащаются не больше 100 человек; регулярно ходят в храм не более 20 человек. В детдоме крещены 99 процентов детей (некоторые по 2 раза), процентов 30 из них в Бога вообще не верят, процентов 70 не знают, что Христос – Бог, в храм ходит одна девочка, которая была воцерковлена еще до детдома. Бывает, правда, что миссионеру удается задержаться в поселке на несколько недель или даже месяцев. Но даже в этом случае очень непросто установить с людьми доверительные отношения, привить им навык регулярного участия в богослужении и таинствах. Тем дороже бывают радостные исключения яркого проявления искренней веры людей, с которыми сталкивался о.Герман. Именно на его долю выпало большое количество краткосрочных поездок по самым разным поселкам Камчатки. Приводим его поэтический рассказ о праздновании Рождества Христова в пос.Ключи. Благословенная, дивная, святая ночь! Мы, православные в камчатских Ключах, шли к этим детским яслям вместе с персидскими царями с прошлого года. Они, «волсви», шли две тысячи лет назад. Мы, последние, в ожидание Пришествия Господня стоим перед заснеженным и украшенным вертепом в темной ночи, на дворе жгучий 37ºС мороз. Эта зловещая цифра 37, от которой русская земля обливалась кровью, великие поэты трепетали, возможно, встревожила и сегодня сомневающихся или равнодушных. Вот, смотрите, идут пастушки со скотами. Они играют на свирели ангельскую песнь. Ангелы указывают путь пастухам, пастухи – скотинушке. От животинки, дышащей и смотрящей на чудо, идет пар. Эти животные пришли к Своему Творцу, и мы радуемся вместе с ними. Нас немного, но мы стоим тесным кругом и поем: «Христос рождается, славите. Христос с Небес, встречайте!». От Ключевской сопки отражается тихое эхо и манит к себе всех поселян. Пришла молодая мама с ребенком. Ребенок плачет. Ему показывают вглубь вертепа, где светится огонек от керосиновой лампы, которую принес наш прихожанин Игорь. Чадо на руках замолкает, с удивлением глядит блестящими глазами на таинственное событие. С большим трудом, с посторонней помощью пришла укутанная пуховыми платками старушка; раскрасневшееся от мороза лицо излучает радость. Ее усадили на стул, и она, умиротворенная, наверняка думает, что теперь и умереть не страшно, сказав: «Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко». Подоспели воины из близлежащей части и сразу подключились к завершающим штрихам праздничной подготовки храма. Дружно несут лестницу, ловко взбираются наверх, как на нашу гору Толбачик, меняют лампочки в паникадиле, очередным маневром дислоцируются в заданный квадрат. Появляются девочки с мамашами. Золотистым дождиком и елочными игрушками покрывают замысловатым орнаментом все, что осталось неукрашенным. Наклоняют головки набок, отходят чуть назад, присматриваются, поправляют, получается законченное произведение. Сколько удовольствия читается в детских глазах, причастных общему делу. Приходят мужчины в галстуках и пиджаках, в накрахмаленных рубашках. Ставят свечи. Свечи наклоняются, падают. Напряженными руками снова ставят… В уголке бабушка-одуванчик тихо улыбается… У всех праздничное настроение, все пришли за великим, бесценным богатством, сокровищем, никогдаже иждиваемым. Храм наполняется, как наполняется Брачный пир. Пришли все званные и работники всех времен, всех самых последних времен. Еще может кто-то вбежит, сподобится, успеет внити за минуту до пришествия Славного Царского Жениха, Который грядет в Полунощи и затворит за Собой Дверь так, что никто не отворит никогда же во веки веков, как некогда затворился Ноев Ковчег. Выстраивается очередь перед ликом Христа, Евангелием и Крестом. Произносятся грозные слова: «Аще что скрыеши от Мене, сугуб грех имаши… Се и икона Его перед нами…». Слышаться хорошие слезы и воздыхания перед Богомладенцем, Который младой ручкой благословляет приходящих к Нему и исповедающихся. Вот уже совсем близко Час. Господь скажет своим ученикам, что на этот Час Он Пришел. Все замирает. Возвышается глас из глубины ночи: «Слава Святей..!». Святая Церковь поет: «С нами Бог, разумейте языцы и покаряйтеся, яко с нами Бог!.. Услышите до последних земли! Яко с нами Бог!.. И мира Его несть предела! Яко с нами Бог!.. Его же начальство бысть на раме Его! Яко с Нами Бог!..» Возжигаются светильники, и все верные поют: «Величаем Тя, Живодавче Христе!» Чтутся часы. В алтаре предстоятель со страхом священнодействует: «Яко овча на заколение ведеся…». Заполночь раздается великое райское благословение: «Благословенно Царство…». Придите, обедайте. (Ин. 21,12). Вторая форма – оседлая жизнь среди людей, разделение с ними житейских радостей и забот, проникновение в их культуру, то есть демонстрация собственным примером того, что можно жить в миру, заботиться о хлебе насущном и при этом любить Господа и исполнять Его заповеди. Примеры успешных миссионеров на таком пути – святитель Иннокентий Московский, святитель Николай Японский и отчасти митрополит Нестор Анисимов. На Камчатке такую миссию осуществляют белые священники, живущие со своими семьями в отдаленных поселках. Третья форма – оседлая, но параллельная жизнь среди просвещаемых мирян. Жизнь по своему уставу, своим хозяйством, общение с мирянами только на службе, исповеди, во время духовных бесед. Ярким примером успеха подобного служения является прп. Герман Аляскинский. Таких миссионеров на Камчатке нам встретить не довелось. Мы с отцом Игнатием как-то пытались совмещать вторую и третью формы. И вот что из этого вышло. Палана находится в 1000 км к северу от Петропавловска, в 7 км от Охотского моря. Основной способ сообщения с миром – самолет и вертолет. Грузовая теплоходная навигация продолжается несколько месяцев, с июня по октябрь. С января по апрель можно доехать до города по зимнику – временной дороге, проходящей по замерзшей тундре и рекам. Несмотря на близость моря, всю длинную зиму (октябрь-апрель) в Палане сухо и холодно. Лето очень похоже на валаамскую осень – холодное и дождливое. По-настоящему летний месяц, когда температура может подняться выше 20 градусов, только один – июль. Палана – один из самых благоустроенных поселков на Камчатке. До 2005 года он был столицей самостоятельного субъекта федерации – Корякского автономного округа. Поэтому в Палане пока сохранилась больница, хорошо обустроенный детский дом, современно оборудованный туберкулезный диспансер, большая новая школа, медицинское училище, педагогический колледж, детская музыкальная школа, несколько этнографических танцевальных ансамблей. Детей в Палане очень много. Больше всего Палана напоминает советский заповедник: и по внешнему облику (классические пятиэтажки), и по характеру отношений между людьми. Вопреки телевизионной пропаганде, люди живут очень скромно, спокойно относятся к деньгам и в большинстве своем лишены страсти накопительства и постоянного усовершенствования бытовых условий. Все заготавливают рыбу, икру, грибы и ягоды. За 2-3 теплых месяца умудряются вырастить на своих огородах и в теплицах огурцы, помидоры, картошку и зелень. Работают паланцы в основном в социальной сфере, в нескольких частных магазинах, на расположенном поблизости угольном карьере. В поселке есть небольшой православный храм, переоборудованный из помещения бывшего магазина (строительство заложенного патриархом Кириллом нового храмового комплекса должно завершиться в 2013 году), а также большой, добротный и хорошо отремонтированный дом собраний баптистов. Местные харизматы собираются по квартирам и в здании суда. Мы с отцом Игнатием поселились в принадлежащей местному приходу двухкомнатной квартире, состоящей из двух отдельных комнат, прихожей, маленькой кухни и совмещенного санузла. Помимо необходимой мебели и электроплиты в квартире были холодильник, морозильник, стиральная машина и микроволновая печь. Квартира расположена на первом этаже трехэтажного блочного дома, в двух минутах ходьбы от храма. Благодаря центральному отоплению зимой в квартире сухо и тепло. Нам очень повезло с соседями. Во всем подъезде не оказалось ни одного буйного алкоголика при условии, что пьянство – повальное бедствие в Палане среди всех слоев населения. Квартиру мы убирали вместе, приготовлением пищи, выпечкой просфор, закупкой продуктов ведал о.Кирилл. Мы состояли на полном обеспечении местного прихода, и еды нам приносили столько, что приходилось раздавать соседям и малоимущим жителям. Жили мы с о.Игнатием вполне уединенно, в гости не ходили, к себе не приглашали. Распорядок у нас установился примерно следующий: в дни, когда в храме нет утренней службы, подъем в 6:30, в 7:00 дома читаем полуночницу, главу из Апостола и Евангелия, пьем чай и расходимся по «кельям», в 13:00 – обед, в 17:00 – опять чай, к 18:00 идем на службу в храм, по возвращении для желающих ужин. Время отхода ко сну у каждого свое. По будням мы вечером служили в храме малое повечерие с акафистом дня, по вторникам – водосвятный молебен от недуга пьянства перед иконой Божией Матери «Неупиваемая чаша» и иконой свт. Игнатия Брянчанинова. Раз в неделю (во вторник или четверг) утром служили часы и Литургию, а вечером накануне – 9-й час, вечерню и утреню. Утром в субботу о.Игнатий служил панихиду. Вечером в субботу и накануне больших праздников мы служили всенощное бдение, на следующее утро – часы и Литургию. При составлении службы мы старались руководствоваться валаамским уставом, служили без особых сокращений. Всенощное бдение с литией и непорочными, которые мы читали, а не пели, продолжалось порядка трех часов. Литию, к слову, до нас никто здесь не служил. На каждом богослужении о.Игнатий исповедовал. Первую неделю Великого поста, Страстную и Светлую седмицы (до пятницы, когда о.Игнатий улетел сдавать экзамены в семинарии) мы служили строго по уставу, без сокращений. Проповедовали после каждой Литургии по очереди. Во время отъездов о.Игнатия на сессию все службы проводил мирским чином о.Кирилл (вместо Литургии служили обедницу). Крещение совершалось в храме обливанием в большом тазу, как правило, раз в неделю. Усопших отпевали чаще дома, изредка в храме. Довольно часто о.Игнатия приглашали освятить квартиру или производственное помещение. Приход, которым нам довелось управлять, назвать таковым можно с большой долей условности. Люди привыкли жить по протестантской модели, без священника и таинств. Наш приезд совпал с конфликтной сменой приходского старосты, пожилой, активной и самостоятельной в своих взглядах женщины, которая практически на свои деньги отремонтировала храм и долгое время единолично руководила жизнью небольшой православной общины. Часть прихожан держали сторону прежней старосты, другие, осуждавшие ее за конфликт со священноначалием, поддерживали новую старосту, тоже немолодую женщину, очень активную и привыкшую руководить. По вечерам в будние дни в храме собирались 5-7 «активистов», которые почти каждый день исповедовались и раз в неделю причащались, пока в Камчатской епархии не признали такую практику духовно рискованной и не установили общее правило для мирян: причащаться не чаще, чем раз в две недели. Сверх этого можно причащаться по большим праздникам. На всенощном бдении и воскресной Литургии собиралось 15-20 человек, на ночной Пасхальной службе порядка 50-ти. 99,9 процентов прихожан – женщины от 50 лет и старше; они приводили на воскресную Литургию внуков, всего 3-5 ребятишек. Единственным чтецом был о.Кирилл (прихожане помогали ему читать часы и канон на утрене). Он же, не обладая никакими певческими навыками, руководил хором, состоящим из трех немолодых женщин. В сложившихся условиях мы решили центром своей миссии сделать храмовое богослужение, в первую очередь, Божественную Литургию, и направить основные усилия на тех людей, которые давно посещают храм, но имеют очень смутное представление о сути христианской жизни. Ведь почти постоянно разные прихожане задавали нам один и тот же вопрос: что нам такое сделать («на раз – два – три»), какие правила исполнить, молитвы прочитать, чтобы в нашей земной жизни все наладилось. Мы, в свою очередь, неизменно пытались убедить прихожан, что с подобным запросом лучше обращаться к баптистам, наша же задача – всю жизнь искать личной встречи с Господом, желать этой встречи, с этим желанием встретить свой смертный час. А для того, чтобы открыть в глубине сердца это самое главное желание, необходимо понуждать себя исполнять Евангельские заповеди и участвовать в таинствах Церкви, главнейшее из которых –Евхаристия. Для того, чтобы помочь прихожанам собраться вокруг Христа, мы и старались соблюдать график богослужений, служить без сокращений. Параллельно мы обучали клирошан навыкам чтения на церковно-славянском языке, правилам составления служб, использования богослужебной литературы. Очень многое для них было впервые. Впервые на глазах у многочисленных зрителей наши прихожане окунулись в освященные крещенские воды, почти все впервые приняли участие в полном круге великопостных служб и причащались на Литургии преждеосвященных даров, впервые на собственном примере ощутили значение частого исповедования и причащения. Только благодаря последнему обстоятельству удавалось гасить постоянно возникающие в сложном женском коллективе конфликты. Для ответов на многочисленные вопросы мы стали проводить воскресную школу для взрослых (этим преимущественно занимался о.Игнатий). Два раза после воскресной службы мы выезжали с прихожанами на природу, в неформальной обстановке ели уху, пили чай и, как всегда, отвечали на вопросы. Некоторой неожиданностью для нас оказалось отсутствие у паланских православных практики церковного напутствия своих усопших родных и близких. Отец Игнатий устранил этот пробел. На отпевании складывается особая атмосфера, появляется возможность поговорить с людьми о вере, затронуть вопросы, касающиеся основной цели жизни человека на земле, напомнить им о спасении души. Для коряков это особенно актуально, ведь для многих из них живо национальное поверье о реинкарнации, потому и к смерти они относятся довольно оптимистично. Миссионерская деятельность в Палане не ограничивалась пространством храма. Представлять Церковь приходилось, едва переступив порог квартиры. Перемещение по поселку в подряснике уже демонстрировало инаковость, поэтому просто погулять не получалось (выходить за пределы поселка опасно из-за медведей). На улицах поселка приходилось общаться с людьми, для которых любой человек в подряснике и с бородой – батюшка (объяснить отличие монаха от священника, а тем более, кто такой инок, было практически невозможно). Привычным было обращение маленьких детей «Здравствуй, бог». Особенной словоохотливостью отличались выпившие люди. Иногда нас приглашали на общественные мероприятия (праздник в детском саду, хореографический благотворительный концерт), брали интервью для местной газеты и телестудии. По благословению владыки Артемия состоялась книжная ярмарка. Отец Игнатий провел несколько встреч с учащимися местного колледжа, о.Кирилл – несколько тематических занятий в местной библиотеке со школьниками на тему церковного пения и Таинств Церкви. В местном тубдиспансере благодаря отзывчивости главврача открыли молельную комнату. Мы несколько раз проводили там беседы с больными и медперсоналом, но привлечь кого-либо к участию в таинстве исповеди нам не удалось. Также о.Игнатий периодически посещал местную больницу, исповедовал и причащал больных. Общением с детьми из местного детского дома занимался о.Кирилл. Этой деятельности очень способствовала директор детдома, которая изредка посещала храм и даже привела с собой на Пасху 7 воспитанниц. Правда, поначалу о.Кирилл напугал ее своими откровенными расказами о подвигах христианских мучеников, о добродетели «отдать душу за друга своего». Боясь суицидальных наклонностей своих подопечных, директор просила скорректировать «проповеди» о.Кирилла, по максимуму удалив из них упоминание о смерти. Что и было сделано. Первоначально состоялось несколько групповых занятий, на которые детей по заведенному в детдоме обычаю «сгоняли». Не имея навыков управления подростковой аудиторией, о.Кирилл перешел к индивидуальным беседам, в ходе которых близко познакомился практически со всеми обитателями детдома (всего их порядка 70). В детдом он приходил на 2-3 часа 2 раза в неделю. Все дети оказались в детдоме в результате очень непростых семейных ситуаций, многие были свидетелями пьяной и блудной жизни своих родителей, некоторые наблюдали их самоубийство или убийство одним родителем другого. Вот эта улыбающаяся на фотографии 8-летняя девочка Вера больна туберкулезом, в 5-летнем возрасте родственники выбрасывали ее вниз головой с 3-го этажа. И при этом она никогда не унывает, жизнерадостна и со всеми дружна. После общения с такими детьми за наши монастырские «скорби» становится откровенно стыдно. В детдоме всё замечательно в части материального обеспечения, но главную свою задачу его руководители видят в том, чтобы ребенок вышел из их рук живым и физически здоровым. Поэтому действует жесткая система контроля за каждым шагом ребенка. Дети почти все время на виду. Вопросы «зачем?», «какой смысл?» являются по сути запрещенными. Куча всяких кружков и занятий, на которых детей «загоняют». И самое главное, что при внешнем протесте и желании вырваться на прогулку такая система детям отчасти нравится. Они не умеют хотеть чего-то своего, не знают, как самостоятельно разрешать критические жизненные ситуации и панически боятся уходить из детдома в самостоятельную жизнь. Процентов 70 из них после детдома спивается, садится в тюрьму и, в конечном счете, гибнет физически или нравственно. В итоге результат работы о.Кирилла с детьми, если его оценивать по количеству начавших посещать храм детей, оказался нулевым. Помимо Паланы в зону нашей ответственности входил поселок Лесная, также расположенный на берегу Охотского моря в 130 км к северу от Паланы. Добраться зимой туда можно на снегоходе или вездеходе, а летом только не вездеходе. Часть пути вообще приходится преодолевать по рекам и болотам. Дорога на снегоходе занимает порядка 3,5 часов. Управлял снегоходом муж старосты, а мы ехали в прицепленных к нему нартах. В отличие от Паланы, Лесная находится в удручающем состоянии. Люди живут в трущобах без водопровода и канализации, туалет на улице, вода в речке, раз в неделю баня. Продукты в магазине очень дорогие. Поселок относится к числу береговых, жителей которых крестили еще осваивавшие Камчатку казаки. Когда-то в Лесной был храм, большой приход. Сейчас прихожане собираются в покосившейся избушке. Сектанты-неопятидесятники обустроены традиционно лучше. Народ, который сто лет назад полностью обеспечивал себя рыболовством и охотой, сейчас живет от получки до получки. В день зарплаты почти весь поселок начинает пить, пока не закончатся деньги. И это при условии, что официально продажа спиртного в Лесной запрещена. В Лесной о.Игнатий традиционно крестил, исповедовал, служил панихиды, освещал квартиры, детский сад, детскую площадку. Довелось нам побеседовать и со школьниками, отдельно с начальной школой, средней и старшеклассниками. Говорили о Христе, о смысле Его пришествия на землю в человеческом образе, о мучениках, о бесконечной радости христианской жизни. Немного поведали и об устройстве монашеского общежития (наша одежда и бороды вызывали немало смешков и вопросов). Особой отдачи от бесед в таком формате (класс – урок – учитель – священник) мы не почувствовали, видимо, по причине собственной невыразительности и непривлекательности. Правда, частные беседы с ребятами во дворе происходили гораздо живее и, в отличие от встреч в классе, всегда инициировались самими детьми. Из этих бесед мы и узнали от одной девочки, что во время наших выступлений она «чуть не заснула». В январе о.Игнатий соборовал в Лесной порядка 17 человек и впервые со времен советской эпохи отслужил Божественную Литургию. Убогая, меньше всего похожая на храм избушка, нет иконостаса, нормальных престола и жертвенника. И при этом вся полнота Церкви здесь, Христос посреде нас, и мы вкушаем Его Тело и Кровь. Большинство из 18 причастившихся в тот день участвовали в Литургии впервые. После отпуста каждому из присутствующих были розданы так называемые пояски Божией Матери, приложенные в Москве к ковчегу с настоящим поясом Божией Матери, привезенным с горы Афон. Летом дорога в Лесную занимает 6-8 часов. Ехать приходится на жесткой железной крыше вездехода, своевременно уворачиваясь от веток придорожных деревьев. Вездеход в дороге периодически ломается и даже иногда вязнет в грязи. Летом на протяжении всего пути встречаются медведи. Одно из самых радостных откровений в Лесной – это местные дети. Господь наградил их неиссякаемой кротостью и жизнелюбием, которые не могут поколебать ни убожество жилищ, ни скудное питание, ни пьяные и матерящиеся родители. Глядя на них, хорошо понимаешь слова Спасителя о том, что не войдете в Царство Божие, если не станете как дети. Нам, постоянно живущим беспопечительно в благоустроенном монастыре возле источника благодати, до этих детишек очень и очень далеко. Постепенно, после того, с чем мы столкнулись в Палане и Лесной, пришло осознание основной проблемы нашего миссионерского служения. Ни трудности перелетов-переездов, ни опасность встречи с медведем, ни снега-холода, ни даже необходимость постоянного общения с женщинами и детьми проблемами, по сути, не являются. Главная проблема – невозможность ответить на боль, которую испытывают люди без Христа. Можно красочно и убедительно рассказывать о Христе и Его Церкви. Но эти слова ни к чему не приведут, никого не утешат, пока люди не увидят Христа в тебе, в твоих каждодневных поступках, в твоем отношении к ним. У нас не получилось ни жить с мирянами одной жизнью, ни следовать путем Германа Аляскинского. Ни охота, ни рыбалка, ни сбор ягод и любование местной природой не привлекают нас даже в форме «законного» утешения. Способностью хранить ум в сердце практически при любых внешних обстоятельствах мы тоже не обладаем. Поэтому в какой-то момент мы поймали себя на том, что скатываемся в откровенно душевное общение, которое только создает видимость взаимного утешения, но на самом деле не ведет людей ко Христу. Чтобы избежать «приручения» людей к себе и собственного уклонения от монашеского пути, мы попросили благословения вернуться на Валаам, что к нашей великой радости и произошло в канун Рождества Богородицы. Миссия для нас оказалась невыполнима. Но миссия Валаамского монастыря еще не окончена. Свой подвиг продолжает нести стойкий во многих отношениях, способный к автономному существованию о.Герман. Надеемся, что его опыт окажется более успешным. Валаамский монастырь