Торжество Валаамской зимы - , занявший 2-ое место в литературном конкурсе "Валаам - мое вдохновение"

Мелькает-уносится за окнами снежное, царственное, тишайшее – торжество Валаамской зимы. Бесконечные, высоченные, словно выросшие из сугробов, деревья остаются позади… Перед глазами белым-бело. Не различить ни сосен, ни елок, ни земли, ни неба… ни солнца – все слилось.

Господи, что было, и что будет? И прошлое, и настоящее, и все другие времена однажды заключились в единственном, дивном и строгом – Валааме. Мелькают-уносятся за окнами минуты, часы, дни и месяцы… Но есть среди них самое слезное-печальное-пронзительное мгновение – расставание со святым Валаамом. Ни о чем так не помнится, как о прощальных сияниях Валаамских храмов-часовенок-куполов. Корабль отплывает… напоследок еще раз смотрим-всматриваемся в Спасо-Преображенский собор, крестимся, ловим глазами каждую черточку-веточку… вот-вот протянем руки – схватиться… удержаться бы! Мыслимо ли… уезжать с Валаама?

Далеко уже Никольский скит – преподано последнее благословение на дорогу от Святителя Николая. Теперь, куда не глянь, - зимняя Ладога, ледяные волны-брызги и слезы… А вчера я ехала проститься с дорогими друзьями на Валаамскую ферму в монастырской «скотовозке» - для здешних сугробов и заметеленных дорог это царская карета. На Валааме все – царское… И тишина – царская. Даже время останавливается – ее послушать.

Чем дальше отплывает корабль, тем ближе, дороже и роднее святая обитель… И выходит – у меня не расставание, а новая встреча.

Перед глазами белым-бело…

Мелькают-уносятся за окнами нашей кельи причудливые снежинки, слетают огоньками-искорками с крыш и исчезают в темно-синем ночном Валаамском небе… Я с дороги – нашла долгожданный приют после бесконечного путешествия по беспокойным ладожским водам. На лице моей со-келейницы Любы засияла тихая улыбка. Она уже успела затеплить лампадку у иконок и приготовить чай, словно знала, что кто-то приедет… зимой? в такую погоду? Смотрю на лампадку, на ее мягкий, чуть голубоватый свет, а на душе – оттаивает… И спалось мне тепло-тепло… и были Валаамские ночи белее и солнечнее Валаамских дней.

Так начиналось плавание… Иное, несказанное – плавание под сводами-куполами Валаама.

- Ты надолго сюда? – слышу сквозь сон вопрос. Таят слова… от икон доносится тончайшее-колокольное потрескивание свечей… где-то здесь звучит-рождается молитва.

- А ты знаешь, что с Валаама невозможно уехать? Оказавшийся на острове однажды обязательно возвращается, - говорит моя со-келейница.

Пахнет ладаном, медом, детскими улыбками и Рождеством – это зима здесь благоухает в заснеженных окнах, в добрых глазах Любы… в том, что она рассказывает. - В Валаамской тишине.

- Фунтик – и тот вернулся. Увезли его поздней осенью с Валаама на другой остров. Недели не прошло, а он тут как тут. Приплыл по холодной Ладоге обратно!

И кто такой этот Фунтик? Да вон, сидит на крылечке почтенный кот в белом «галстучке» - и весь в ссадинах-ранениях, словно в боевых орденах… охраняет покой паломников. А паломников-то и нет… На всю «Летнюю гостиницу» нас едва наберется с десяток. Валит снег – занесло все пути-дорожки. Покой-успокоение. Нет на Валааме для тишины и уединения вернее стража, чем зима.

Корабль плывет: трещит-разламывается лед, обнажая невидимые еще дотоле глубины… Понимаешь, что ты дышишь. Очень уж вкусен-живителен Валаамский воздух: слышно каждый глоток… и не различить ни неба, ни земли… во всем обитает незримый и несомненный Свет – Солнце Правды.

Господи, живу я или не живу?

Ушел блудный сын из дома, а отец слуг своих послал вослед чаду возлюбленному и сам – отправился за ним… блюсти-беречь.

Куда не направь стопы на святом Валааме, везде тебе густой-одинокий колокольный звон – со-путник. А перестанут колокола, так начнут откуда-то сверху, с еловых «лап», падать вниз белоснежные варежки-рукавицы… То тут, то там… только и успевай поворачивать голову да ловить глазами. Пошла по лесу Валаамскому игра в снежки.

Над кронами деревьев появились первые звездочки, в отражениях-отблесках полумесяца сугробы замерцали золотом, ожили стройные тени-стволы… Чей это дворец, простой-просторный? Запрокинешь голову и не можешь наглядеться… так бы и ходил до конца дня, пока не лег спать, - лицом к небу…

Чья это заботливая рука протерла небо? Чисто – до слез. Вдруг покатилась по куполу и стремительно сорвалась вниз звезда. На мгновение лед вокруг озарился-вспыхнул – еще одним предрождественским подарком… Мигнули у берега иссиня-красным сосенки, заблестела под нами крепко схваченная морозцем озерная вода… трещит-похрустывает с каждым шагом. Когда, как не зимой, может выпасть счастье – «смотреть» Валаам по внутренним озерам? Впереди, на ледяной глади, виднеются чуть подтаявшие лосиные следы… На противоположном берегу, за деревьями, показался огонек-фонарик. Это какой-нибудь брат возвращается с вечерней службы на ферму. Спешит, наверное, к монастырским коровкам, петушкам и курочкам, чтобы вновь приняться за Святое Послушание… Сейчас самое время.

Зазвучала в курятнике молитва: послушник начинает, а петухи да куры – подхватывают-подпевают тишайшим кукареканием-кудахтанием… «Све-э-э-те Ти-и-хий…». Еще тише… тише… тише. А теперь петухам да курам пора укладываться спать. Здесь, на Валааме, свои колыбельные.

- У нас сегодня праздник. Травка долго мучилась и, наконец, родила Клубничку, - улыбается-радуется брат.

Оказывается, на Валаамской ферме появилась на свет Божий еще одна телочка.

- А недавно Кнопка родила теленка. Так пока еще не решили, как назвать. Долго думали. Будет, скорее всего, Рубильник… коль мама – Кнопка.

Мы оглянулись назад… на той стороне озера, от фермы, из печных труб, потянулся вверх, к самым звездам, густой волнистый дым. Запахло чем-то простым, добрым, исконным… трудом-молитвою…

Запахло нашей Родиной. Святою Русью.

Цветкова Екатерина Викторовна