Иноческий постриг трех Валаамских братий. Исследование о рясофорном иноческом постриге

В начале Великого поста, благословению Святейшего Патриарха Кирилла, в Валаамском монастыре, во время Литургии Преждеосвященных Даров, Игумен монастыря епископ Панкратий совершил иноческий постриг трех братий. Вступить на первую ступень монашества сподобились рясофорные послушники Валерий, Вячеслав и Михаил, с сохранением прежних имен, но изменением святых покровителей.

Братья несут послушания заведующего гаражом, заместителя начальника фермы и кладовщика сыроварни.

Владыка, после положенных молитв и крестообразного пострижения волос посвящаемых, облачил новопостриженную братию в рясы и клобуки, испросив у Господа сподобить их «пожити достойно во ангельском сем житии».

Иноков также называют рясофорными монахами (от греческого – «носящий рясу»), а монахов постриженными в малую схиму – мантийными (т.е. носящими мантию). Облачение постригаемого в рясофор состоит из подрясника, пояса, рясы и клобука, ему также даются четки.

Чин пострижения в рясофор не предполагает произнесения обетов, однако в духовном плане, как о том свидетельствует святотеческая традиция, инок — это новоночальный монах.

---

Святые отцы имели благой обычай взирать на рясофор именно как на начальную степень монашеского чина и относились к нему с уважением. Приведем несколько мнений греческих и русских святых отцов:

Преподобный Никодим Святогорец: «Рясофорные уже не могут сбросить рясу и вступить в брак — да не будет! Как они дерзнут на это, в то время, как и власы на голове их пострижены, а это означает, что они отверглись всякого мирского мудрования и посвятили свою жизнь Богу? Как они дерзнут на это, когда с благословения носили монашескую рясу и камилавку, поменяли имя и над ними были прочитаны иереем две молитвы, в которых иерей благодарит Бога за то, что Он “избавил их от суетнаго мирскаго жития и призвал на честное обещание монашеское”, и просит Его принять их “во иго Его спасительное”? И если тот, кто только дал обещание стать монахом, пусть и не приняв рясофора, не должен нарушать обещание, но должен исполнять его, по изречению обеты мои Господу исполню[1], — то сколь более тот, кто носил рясу?»[2]

Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого: «Принятие рясофора есть вписание себя в войско и беспрестанное изучение боевого дела. Мантия же есть выступление в поход, подобно тому, как при наступлении войны войска выступают на войну и шествуют военным походом. Принятие же великого образа, схимы есть вступление в решительное сражение, когда войска достигнут места боя и приведут себя в полную боевую готовность. Возвращение из рясофорного пострига в мир так же недопустимо, как если бы кто вписался в войско, потом дезертировал и не присоединился к войскам, пошедшим на войну; он становится отступником царя. Когда царь увидит сего отступника, сего преслушника царского веления, вычеркнет его из списка. Подобное сему постигнет того, кто, вознамерившись быть монахом и вписавшись в воины Царя Небесного, потом раскается в сем намерении, выпишется, сделается рабом мира, поработившись и делам мира — смраду греховному...»[3]

Святитель Феофан Затворник: «Бог благословит и монашескую одежду (рясофор) принять. И старайтесь с этого же раза явить в себе настоящую монахиню»[4].

Преподобный Макарий Оптинский: «Монашества три степени: рясофор, мантия и схима; первый — новоначальных, второй — средних, а третий — совершенных»[5].

Преподобный Амвросий Оптинский: «Поздравляю тебя с пострижением в рясофор — это первая степень монашеского образа. Сердечно желаю тебе пожить отселе по-монашески, в терпении и смирении, и во страхе Божием, и хранении совести, как требуют заповеди Божии, начиная с искреннего покаяния пред Богом и духовным отцом»[6].

Из дневника преподобноисповедника Никона Оптинского:

«В Великую Субботу перед Светлой заутреней я был около Батюшки [имеется в виду преподобный Варсонофий Оптинский]. Вот Батюшка мне и говорит:

— Вы, быть может, заметили, что я теперь стал к Вам строже. Мне, когда я был пострижен в рясофор, о. Анатолий в свое время сказал так: «Теперь для вас начинается новая жизнь. И какое дает себе направление и настроение монах в первое время по пострижении в рясофор, то останется у него до гроба».

— Вот как, — я говорю, — а я думал, что настоящая монашеская жизнь начинается с пострижения в мантию.

— Да, время пострижения в рясофор имеет великую важность в жизни монаха».

Если допустить, пострижение в рясофор не является посвящением в начальную степень монашеского жительства. Разве в таком случае эти святые не могли бы сказать своим послушникам: "Вот, над тобой совершится рясофорное пострижение, но ты еще можешь передумать, это не окончательный твой выбор, ты волен в любую минуту вернуться к прежней своей жизни"? Напротив, знаменитые святые и подвижники благочестия говорят о великом значении пострига в рясофор, называют его началом монашеской жизни, подчеркивают то, что этот постриг есть некая граница, отделяющая мирское прошлое человека от его новой ангелоподобной жизни во Христе. Благодаря этому святоотеческому воззрению в Православной Церкви и поныне существует взгляд на рясофор именно как на начальную степень монашеского образа, и силу этой традиции, которая заместила собой писаные законы и каноны, нельзя недооценивать.

Она сохранялась даже в труднейшие годы гонений на Русскую Церковь: подвижники тех лет постригали своих духовных чад именно в рясофор, считая его полноценным монашеским постригом.

Например, о преподобноисповеднике Игнатии (Лебедеве) сообщают следующее: батюшка предпочитал постригать именно в рясофор, он "постепенно подготавливал человека, тщательно выбирал имя и всегда говорил: “Так как вы без стен монастырских и без одежды монастырской, надо менять вам имя в рясофоре, чтобы у вас был новый предстатель, чтобы вы чувствовали страх перед своим новым святым и радость, что у вас есть новый заступник”. Батюшка хотел, чтобы новая жизнь была более реальна и ощутима в условиях монашества без стен и одежды…"[7]

Стоит указать, что молитвы на пострижение в рясофор содержат в себе выражения, говорящие именно о восприятии монашеского образа:

«Благодарим Тя, Господи Боже наш, Иже по мнозей милости Твоей избавил еси раба Твоего, имярек, от суетнаго мирскаго жития, и призвал еси его на честное сие обещание…» — по меткому замечанию преподобноисповедника Никона Оптинского, благодаря этим словам, "Святая Церковь Православная и на рясофор смотрит, как на обет Богу"[8].

«Сподоби убо его пожити достойно во ангельстем сем житии…» — нет нужды напоминать о том, что ангельским житием в святоотеческой традиции именуется именно житие монашеское.

«Во иго Твое, Владыко, спасительное приими раба Твоего, имярек» — образ ига Христова, по выводам современной исследовательницы Е. Жуковой, очень часто встречается в житиях святых преподобных отцов, и совершенно не случайно эта молитва обозначает вступление в монашескую жизнь через подъятие ига Христова[9].

«И сподоби его сочетатися пастве избранных Твоих» — прямой параллелизм с молитвой из чинопоследования пострига в малую схиму: «введи раба Твоего сего в духовный Твой двор и сопричти его словесному Твоему стаду».

Эти молитвы говорят именно о сопричислении к лику монашествующих и отныне брат, над которым они были прочитаны, вступает в монашеское жительство, жительство "земных ангелов и небесных человеков".

Наконец, надо сказать, что молитвы на пострижение в рясофор уникальны и читаются только в ходе чинопоследования пострижения в рясофор.

Документ Положения о монастырях и монашествующих, принятый на Архиерейском Соборе РПЦ 29 ноября — 2 декабря 2017 года, однозначно определяет рясофорное иночество как монашество:

Глава VI. Подготовка к монашеству. Степени монашества. Пункт 6.3.2. Статус иноческого пострига как первой степени монашества: Настоящим Положением определяется, что в Русской Православной Церкви иноческий постриг является вступлением в монашеский чин, со всеми соответствующими каноническими последствиями[10]».

Глава VII. Оставление монастыря или монашества: Принявший пострижение любой степени (в рясофор-иночество, мантию, великую схиму) изменяет свой канонический статус и считается вступившим в монашеский чин. Принятие монашества является канонически необратимым. Оставление монашества, согласно церковным канонам, является каноническим преступлением и подлежит определенному наказанию (епитимии), срок и мера которого определяется епархиальным архиереем с учетом особенностей каждого случая.

Одним из доводов против того, что иноческое пострижение сообщает рясофорному иноку монашеское достоинство, является будто бы отсутствие оглашения перед постригом и отсутствие произнесенных вслух обетов.

Во-первых, необходимо заметить, что каноны и традиции Древней Церкви свидетельствуют о том, что если даже человек не произносил вслух обета стать монахом, но вступал в монастырь с намерением посвятить себя Богу, — он считался монахом со всеми вытекающими отсюда последствиями, как показывает 19 правило святителя Василия Великого: «А обета мужчин мы не знаем, разве только кто-либо причислил себя к чину монашествующих, которые своим молчанием показывают, что принимают безбрачие»[11].

Иначе говоря, в древности даже то, что обеты не были произнесены вслух, не препятствовало быть причисленным к лику монашествующих. Практику произнесения обетов установил только сам святой Василий Великий в вышеупомянутом правиле. Стоит привести и толкование Вальсамона[12] на этот священный канон: «Не скажи, что те монахи, которые не дали такого обета, должны быть признаны неповинными; ибо хотя бы кто и не был пострижен, но наденет рясу, не может уже снять (монашеского) образа и вступить в брак»[13].

Из современных греческих богословов профессор Панайотакос высказывает мнение о том, что рясофорный инок "молчаливо дает свое согласие с содержанием монашеского исповедания, которое, пусть и в сжатой форме, заключает в себе читаемая ради него молитва (Трисвятое, благословение, молитва на облачение в рясу (ῥασοευχή)), и принимает, как и монахи двух других видов пострига, то есть великосхимники и малосхимники, каноничный монашеский постриг"[14].

Во-вторых, нужно сказать, что последование пострига в рясофор прямо предписывает игумену совершить оглашение до пострига и тщательно расспросить постригаемого, добровольно ли он принимает пострижение, хорошо ли обдумал свое решение и готов ли нести за него ответственность. В уставных предписаниях, содержащихся непосредственно перед самим чином пострижения, указано, что игумен должен вручить новопостригаемого искусному монастырскому старцу и объяснить новичку важность главнейшей иноческой добродетели — послушания, а помимо того, до самого пострига постригаемый должен засвидетельствовать свою готовность вступить в ангельский чин и решимость пребыть в монастыре: "Хотяй прияти рясу приходит ко игумену и сотворь обычное пред ним поклонение, вопросимь бывает от него, аще со всяким усердием ко иноческому приходит житию, и аще многодневным усмотрением сие предложение неизменное имать: обещавшу же ся ему невозвратно пребыти в монастыри в посте и молитвах, и тщание творити помощию Божиею, еже день и нощь преуспевати в добродетелех и во всех повеленных ему службах, прежде всех повелевает ему чинно прежде изчитати согрешения своя…"[15]

Конечно, собственно обетов послушания, девства и нестяжания постригаемый в рясофор не произносит, но тем не менее требование дать обещание пребыть в монастыре уже говорит о том, что чин пострижения в рясофор далек от простого благословения носить рясу, которое может быть дано мирянину в особых случаях. И кроме того, что собственно может означать обещание постригаемого "день и нощь преуспевати в добродетелех", как не то, что он с ревностью будет подвизаться в исполнении всех монашеских правил и установлений?

Примечательно, что Вальсамон, не упоминая об этом обещании перед постригом (оно сохранилось, вероятно, лишь в русских печатных требниках), тем не менее, настаивает на необходимости для рясофорных не покидать своего монастыря. В толковании на 5 правило Двукратного собора он делает это со ссылкой на мнение других: «Большинство людей более благоговейных думают, что кто вошел в монастырь и, как бы то ни было, надел черное одеяние и живет подобно монахам, тот не имеет права сделаться опять мирянином; ибо, говорят, ему можно было в течение трехлетия вынести испытание в мирской одежде»[16].

В послании же Περί ρασοφόρων (О Рясофоре) он излагает и свою собственную точку зрения: «То, чтобы … принявшим рясофор была дана свобода до истечения этого [трехлетнего] срока, если им не понравится суровость уединенной жизни, отложить монашеские одежды, а облечься в мирские, мне не кажется ни каноничным, ни достойным нашего жительства и обещания»[17]. Особый интерес в этом отрывке представляет то, что известный византийский канонист открыто говорит: ему не представляется каноничным, то есть соответствующим правилам, то, чтобы принявшие рясофор могли покидать монастырь.

Православное сознание не смотрит на пострижение волос и перемену имени как на что-то, само по себе дарующее монашеское звание. Этим элементам постригам ни в коем случае не придается значение католической тайносовершительной формулы, которая имеет большое значение для католического богословия. Нет, пострижение волос и перемена имени рассматриваются только в совокупности со всем чинопоследованием пострига в рясофор. И именно тогда, когда человек воспринимает постриг в рясофор, пострижение волос обретает свое, свойственное только этому таинственному чинопоследованию значение: "Чрез отнятие же и пострижение волос [постригаемый] приносит Господу, как жертву, начатки от тела: ибо всего себя приносит и посвящает Христу, и отверг всё излишнее и мирское"[18].

Нужно сказать также и о том, что большое значение имеет и намерение постригающего и постригаемого. Священнослужитель, совершающий чин пострижения, намеревается дать Церкви именно такого Ее члена, который будет служить в лике монашествующих, — постом, молитвой, совершением монашеских добродетелей. Архиерей при совершении хиротесии в чтеца или псалта вводит в клир нового его члена, который будет призван совершать служение Церкви словом и своим, именно ему определенным служением.

Таким образом, несмотря на отсутствие священных правил Церкви, которые прямо говорили бы о рясофоре как о монашеской степени, очевидно, что монашеское достоинство усваивается рясофорным инокам, во-первых, святоотеческой традицией; во-вторых, самим значением рясофорного пострига, которое нельзя умалять или недооценивать.

Итак, принимая рясофор, человек оставляет чин мирян и вступает в лик монашествующих. Таким образом, он меняет свой статус в системе церковного права. Одновременно он берет на себя определенную ответственность сохранить свои обетования пред Богом. Теперь следует сказать несколько слов о последствиях этого.

1. Несомненно, как мы уже сказали, принявший рясофорный постриг (сейчас мы не говорим о рясофорных послушниках, облаченных в рясофор без произнесения молитв, пострижения волос и перемены имени)[19] не должен оставлять место своего покаяния — монастырь, в котором он принял постриг. Вот как говорит об этом Вальсамон: "И от того, кто облечен в рясофор до истечения трех лет [испытания], не должно быть слышно ничего вроде: "Я раскаиваюсь. Ибо бремя уединенной жизни представляется мне тягчайшим и как бы бесполезным грузом. В общем, я не хочу потоплять корабль своей души грузом монашеского жития, но желаю, чтобы он несся на мирских парусах"[20].

В случае, если рясофорный инок решится оставить свой монастырь, он подлежит определенной канонической ответственности. Ее мера определяется духовником инока и правящим архиереем по тщательном рассмотрении всех обстоятельств и в согласии с церковными канонами и приличествующей настоящему немощному времени икономией, так, чтобы человек имел возможность остаться в лоне Церкви и жить церковной жизнью. Кстати, можно заметить, что и в древности епитимии за оставление монашеского пострига существенно варьировались. См., например, правило 18 святителя Василия Великого, где в начале он говорит: "О падших девах, обещавшихся Господу в чистоте жити, но потом впадших в плотския страсти и обеты свои нарушивших, отцы наши, просто и кротко снисходя к немощам поползнувшихся, законоположили: приимати их по прошествии года, учредя сие по примеру двоебрачных"[21]. Ниже в этом же правиле, исходя из того, что Церковь укрепляется и чин дев увеличивается, святитель Василий предписывает наказывать за подобные канонические преступления епитимией, положенной за прелюбодеяния, то есть, по толкованию Аристина, отлучением от причастия на 15 лет[22]. Разницу в сроке епитимии мы находим и в указаниях преподобного Феодора Студита: монаха-великосхимника, впавшего в блуд, он отлучал от причастия на 5 лет, а монаха-малосхимника на 2 года, снисходя монахам, находившимся на более низкой ступени монашества[23].

Конечно же, подобные епитимии не под силу современному немощному человеку, и, говоря о них, мы ни в коей мере не хотим проявить к отступившим от иноческого жития какую-то жесткость или строгость. Монашество — это тесный путь, и во все времена найдутся те, кто не смогут на нем устоять, потому что душа человека переменчива. И потому мы хотим лишь показать ту глубину ответственности, которой требует от своих монашествующих чад Святая Церковь.

2. Касательно того мнения, будто бы рясофор накладывает лишь нравственную ответственность, но не каноническую, можно заметить следующее. Во-первых, как уже было сказано, постриг в рясофор изменяет канонический статус человека, переводя его из разряда мирян в чин монашествующих. Во-вторых, различие между нравственной и канонической ответственностью возможно провести только гипотетически и приблизительно. Ведь даже сами каноны — это не только и не столько юридические нормы, сколько нравственные ориентиры, указующие путь к духовному совершенству. По замечанию прот. В. Асмуса, "поскольку Церковь — нравственный союз, св. каноны и другие церковные законы, кроме законно-юридического, имеют и нравственно педагогический аспект, который иногда совершенно заслоняет первый (напр., VI Всел. 75)[24]. Поэтому имеет большую важность и то, что не имеет чисто юридического значения"[25].

В этой небольшой статье были рассмотрены некоторые свидетельства святых отцов Церкви и канонистов о рясофорном постриге. Мы увидели, сколь великое значение они придают рясофору, и думается, что всякий, непредвзято мыслящий человек, будет рассматривать постриг в рясофор так, как он того заслуживает, — как первую ступень монашеской лествицы, возводящей к высшему евангельскому совершенству. Именно это сознание будет укреплять вступающих в монашескую жизнь в их благочестивом выборе и жизни согласно их честному обещанию.

---

По-материалам: статья Иг. Домники "О рясофоре как о начальной степени монашеского чина"; http://e-vestnik.ru/analytics/ryasofornoe_monashestvo

Фотографии инока Иоанна (Толкачева) и Ивана Трандина

---

[1]См. Пс. 115, 9. Греч. εὔχομαι может означать не только "молиться", но и "давать обет". Однокоренное с ним εὐχή также имеет значения и "молитва", и "обет". В данном контексте имеется в виду именно второе значение.

[2] Πηδάλιον. Ἐκδ. 12. Ἀθῆναι, 1998. Σ. 259.

[3] Посмертные вещания прп. Нила Мироточивого. СПб., 200. Репринт. с изд. 1912 г. С. 134.

[4] Феофан Затворник, свт. Письмо 376 // Творения. Собрание писем. М.: Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь; Паломник, 1994. С. 10.

[5] Макарий Оптинский, прп. Письма. Минск: Православное братство во имя архистратига Михаила, 2002. С. 453.

[6] Амвросий Оптинский, прп. Письма к мирянам. Письмо 59 // Собрание писем оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. М.: Паломник, 1995. С. 161.

[7] Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии. Тверь: "Булат", 2003. Июнь – август. С. 277.

[8] Воспоминания монахини Амвросии (Оберучевой) об иеромонахе Никоне.

[9] Εὐγένια Β. Ζούκοβα. Γέννηση καί ἐξέλιξη τῆς ἀκολουθίας τοῦ μοναχικοῦ σχήματος κατά τούς 4–7 αἰώνες βάσει ἀγιολογικών πηγών. Ἀθήνα, 2010. Σ. 314: "Это последование очень напоминает нам древний образ приема в монашество, который мы обнаружили в житиях святых… Мы дерзнули бы сказать, что это совершаемое до сегодняшнего дня последование — древний вид последования великого (по своему значению) ангельского образа".

[10] http://www.monasterium.by/ustavy_i_dokumenty/dokumenty/polozhenie-o-monastyryakh-i-monashestvuyushch...

[11] Правила святых апостолов и святых отец с толкованиями. М., 2000. С. 231–232. Текст дан в русском переводе для ясности понимания. В славянском переводе: "Обетов мужей не знаем иных, как разве которые причислили себя к чину монашествующих, которые молчанием показуют, яко приемлют безбрачие"

[12] Патрирх Вальсамон. Один из самых авторитетнейших толкователей Священных канонов

[13] Правила святых апостолов и святых отец с толкованиями. М., 2000. С. 233.

[14] Π. Ι. Παναγιωτάκος. Σύστημα τοῦ Ἐκκλησιαστικοῦ Δικαίου. Ἀθῆναι, 1957. Τ. 4. Τό Δίκαιον τῶν μοναχῶν. Σ. 100.

[15] Монашеский требник. Чин, бываемый на одеяние рясы и камилавхи.

[16] Ράλλης Γ., Ποτλῆς Μ. Σύνταγμα θείων καί ἱερῶν κανόνων. Θεσσαλονίκη, 2002. Τ. 2. Σ. 666.

[17] Ράλλης Γ., Ποτλῆς Μ. Σύνταγμα θείων καί ἱερῶν κανόνων. Θεσσαλονίκη, 2002. Τ. 4. Σ. 503.

[18] Сочинения блаженного Симеона, архиепископа Фессалоникийского. "Галактика", 1994. Репринт. С изд. 1856 г. С. 340.

[19] Вероятно, в настоящее время настоит насущная необходимость на основании не канонической, но существующей литургической практики более определенно и четко разграничить эти две группы лиц: принявших рясофорный постриг в подлинном значении этого слова, со всеми его элементами, разобранными в настоящей статье и являющихся рясофорными иноками, и рясофорных послушников, получивших только благословение носить монашеские одежды и по своему каноническому статусу являющихся действительно мирянами. В одной обители вполне могут сосуществовать обе эти категории. Можно преподать благословение носить рясу и послушнику с целью более утвердить его в избранном житии, укрепить его ревность к прохождению монашеских подвигов, так как, по верному замечанию святых отцов, во многих случаях человек сообразовывает свое внутреннее состояние с внешними обстоятельствами своей жизни. Впоследствии такой рясофорный послушник может воспринять и постриг в рясофор.

[20] Ράλλης Γ., Ποτλῆς Μ. Σύνταγμα θείων καί ἱερῶν κανόνων. Θεσσαλονίκη, 2002. Τ. 4. Σ. 506.

[21] Правила святых апостолов и святых отец с толкованиями. М., 2000. С. 224.

[22] Правила святых апостолов и святых отец с толкованиями. М., 2000. С. 229.

[23] Прп. Феодор Студит. Монастырский устав. Великое оглашение. М., 2001. Ч. I. С. 35.

[24] Текст канона в русском переводе: "Мы желаем, чтобы приходящие в церкви петь не испускали бесчинных воплей, не принуждали свое естество к крику и не добавляли ничего неприличного и несвойственного Церкви, но с великим вниманием и умилением возносили псалмопения Богу, взирающему на сокровенное. Ибо священное слово учило сынов Израилевых быть благоговейными (Лев. 15, 31)".

[25] Богословский вестник. 2004. № 4. С. 575