"Богом обретенные". Глава 4 — Городок

Итак, родился я 23-го января 1993-го года, т.е. всего на пару лет позже моего старшего брата Валентина. Таинство Святого Крещения было совершено над нами тогда же, в молодости, в Звенигородском Успенском Соборе. Господь крестил нас обоих руками священника Богдана Богдановича Пирига, служившего в этом дивном древнем Храме Божьем до 1994-й года вторым священником.

Настоятелем же аж с 1984-го года и по сей день является архимандрит Иероним (Карпов), с трудами и усилиями которого во многом связано духовное возрождение города и его окрестностей. Не рассказать о нём хоть коротко я попросту не могу — его роль в моей собственной жизни невозможно переоценить.

С юности батюшка Иероним, которого до пострига звали Борисом, избрал богоугодную жизнь, не обращая внимания на то, что в те годы (а родился он в 1934-м году) это было чрезвычайно опасно. В селе Песочном Ярославской области жил он вместе со своей семьей. Ближайший Дом Божий находился в семи километрах от них, в Дюдьково, где также была похоронена бабушка Бориса. Чтобы скрыть свои походы в Храм, мальчик делал вид, что посещает лишь могилку бабушки. Несмотря на меры предосторожности, сердце Бориной мамы было «не на месте» — она работала учительницей, и в случае раскрытия их общей тайны, её не только бы уволили, но могли расправиться со всей семьёй безо всякого сожаления...

Позднее Борис стал посещать Вознесенско-Георгиевский Храм в Рыбинске, где познакомился с игуменом Максимом (Крохой). Именно он даст молодому человеку свою рекомендацию для поступления в Ленинградскую Духовную Семинарию (ныне Санкт-Петербургская Духовная Академия). Самому же отцу Максиму предстояло стать архиереем и послужить Господу не только в России, но и в Южной Америке, а также в Беларуссии.

С поступлением в Семинарию в 1956-м году у Бориса начался совершенно новый период жизни. Но сперва пришлось пережить и некоторые потрясения. Дело в том, что по действовавшим в ту пору законам руководство Семинарии обязано было сообщать «совковому» уполномоченному по делам религий обо всех поступивших на учёбу. Тот же передавал эти сведения в места, откуда студенты были родом — для оказания давления на их родителей. Не обошла эта участь стороной и семью Бориса.

Сначала власти пытались подкупить родителей: сотрудники «комсомола» сулили Борису «тёплое» местечко в хорошем (по их мнению) ВУЗе, а также путёвки в санаторий в обмен на то, чтобы семья молодого человека удержала его от учёбы в Семинарии. Когда подкуп не подействовал, решено было действовать посредством угроз: мать Бориса стали публично клеймить позором (опять-таки — позором в их понимании), что она, будучи учителем, не «уберегла» собственного сына от «постыдной участи». Для этого было устроено собрание местных жителей в сельском клубе.

Чуть позже вся семья перебралась в Дубну, т.к. старший брат Бориса после окончания учёбы был направлен туда для работы в Институте атомных исследований. Борин папа, Илья Иванович Карпов, также устроился туда на работу в качестве бухгалтера. Но и сюда поступила информация о Борисе. Начальство Ильи Ивановича также незамедлительно устроило собрание, на котором потребовало от него публичного отречения от собственного младшего сына... Единственным человеком, который заступился за «обвиняемого», стал академик Боголюбов, который воззвал к совести «судей»:

— Что же, вы хотите, чтобы он, как Иван Грозный, убил сына?!

В итоге дело кончилось выговором для Ильи Ивановича и запретом выезда за границу в командировку для Бориного брата (до этого предполагалась его поездка в Польшу). Но главное, что от семьи, наконец, отстали. И весьма примечательно, что заступился за них человек со столь говорящей фамилией — да воспомянет его Господь и подаст ему Свою Милость...

Учёба в Семинарии стала для будущего батюшки Иеронима самым светлым периодом его юности. На первом курсе он познакомился с архимандритом Никодимом (Ротовым), который в тот момент был выпускником и начинал служение в родной для молодого Бориса Ярославской Епархии. К 1960-му году состоялось рукоположение архимандрита Никодима во епископа Подольского с последующим переводом на Ярославскую Кафедру, а в 1961-м году, когда молодой Борис закончил Семинарию, владыка Никодим лично совершил монашеский постриг и последующее рукоположение Бориса. Новым небесным покровителем молодого человека стал святой блаженный Иероним Стридонский, а сам постриг состоялся 11-го июля. На следующий день, когда Святая Церковь чтит память святых первоверховных Апостолов Петра и Павла, монах Иероним был рукоположен во иеродиакона. Но самой удивительной стала дата рукоположения отца Иеронима во священники — иеромонахом он стал 30-го июля (17-го по старому стилю), аккурат в день памяти преподобного Саввы Сторожевского, Звенигородского чудотворца, в день перенесения его святых мощей. Именно в Звенигороде будет проходить наибольшая и значительнейшая часть служения батюшки...

Но случится это гораздо позже. А сначала батюшка Иероним был назначен настоятелем Благовещенского Храма в Ярославле. Однако вскоре, поразмыслив, владыка Никодим сказал:

— У меня монахи должны быть образованные.

Так отец Иероним получил благословение пройти дополнительно и курс обучения в Академии в дополнение к уже завершённому семинарскому курсу. Занял этот процесс четыре года, после которых решено было закончить и Аспирантуру при Московской Духовной Академии. Из трёх лет обучения два года прошли заочно, т.к. батюшку в это время перевели в Олонецкую Епархию для служения в Петрозаводском Крестовоздвиженском Соборе — владыка Никодим, ставший к тому времени митрополитом Ленинградским и Ладожским, временным управляющим Олонецкой Епархией, назначил батюшку Иеронима местным благочинным. Позже довелось ему послужить Господу и в Коврове, а затем и в селе Коростынь, в городах Боровичи и Валдай.

Главным же местом служения батюшки, уготованном ему Самим Богом, стал город Звенигород. В «80-х» отца Иеронима направили в этот городок на Западе Подмосковья для восстановления одной из самых значимых святынь Русской Православной Церкви — Саввино-Сторожевского монастыря, который в те дни пребывал в самом плачевном состоянии и запустении. Монастырскую жизнь пришлось возрождать практически с нуля, и без помощи Свыше сделать это было бы попросту невозможно. Но Господь помогал во всех трудностях и невзгодах, и монастырь святого Саввы Сторожевского, ближайшего ученика преподобного Сергия Радонежского, вновь стал центром духовной жизни Звенигорода и его окрестностей. Были восстановлены Храмы Божьи, отреставрированы стены и корпуса, и, — самое главное, — в монастырь вновь устремились люди, желавшие посвятить свои жизни Творцу. Число братии стало постепенно возрастать. Сейчас монастырь полностью восстановлен, и монашеская жизнь в нём налажена. Благоустроен и соседний скит преподобного Саввы, куда подвижник во время своей земной жизни удалялся для сугубой молитвы и покаянного подвига. Рядом с этим местом находится замечательная купель, открытая для паломников.

После возобновления монашеской жизни в обители приснопамятный патриарх Алексий II-й, бывший в то время на Первосвятительской Кафедре Русской Церкви, насколько мне известно, желал видеть батюшку в сане епископа, с местом служения в Москве, но отец Иероним по своему смирению, считая себя недостойным этого, попросил не рукополагать его и позволить служить в Успенском Соборе на Городке, который находится примерно в километре от монастыря. Его просьба была удовлетворена — так батюшка в сане архимандрита и начал своё служение в этом удивительном Храме Божьем, ставшим впоследствии значиться как подворье Саввино-Сторожевского монастыря.

Как с юмором рассказывал сам отец Иероним, первое его посещение Успенского Собора запомнилось ему на всю жизнь. Случилось это, если не ошибаюсь, в 1984-м году. Он вошёл в Храм перед началом службы и остановился где-то неподалёку от амвона, потихоньку молясь и с благоговением взирая на древние величественные фрески. Душа с умилением стремилась ввысь, в Небесные просторы, славя и воспевая Творца всего видимого и невидимого... Но с Небес на грешную землю пришлось спуститься неожиданно и внепланово — какая-то бойкая старушка из числа «бывалых» в момент наибольшего умиления подтолкнула батюшку в спину со словами:

— Сынок, ты чего тут встал? Это моё место!

Так отцу Иерониму напомнили о добродетелях смирения и кротости, и урок этот запомнился на всю жизнь — зная любовь батюшки ко всем людям, я уверен, что та добрая старушка, несмотря на поступок, который не стоит повторять, тем не менее обеспечила себе пожизненное поминовение на Божественной Литургии и сугубую молитву батюшки как о своей благодетельнице. С этого урока смирения и началось знакомство отца Иеронима со своим новым приходом, каждого человека в котором он навсегда вместил в своё доброе любящее сердце и хранит в нём, служа в Храме на Городке уже 38 лет.[1]

Но не только Успенский Собор обязан возобновлением богослужебной жизни отцу Иерониму. Рядом (тоже на Городке) при нём был возведён небольшой Богоявленский Храм, где Литургия совершается по субботам. Он же помогал в восстановлении Храма святого благоверного великого князя Александра Невского, в сёлах Колюбакино и Троицкое, осуществлял закладку Троицкого Храма в соседнем селе Ершово. При этом батюшка опекал Дом престарелых на Верхнем посаде, и являлся духовником Государственной Академии Славянской Культуры. Усилиями отца Иеронима почти с самого начала его служения была устроена Воскресная школа, ставшая настоящим вторым домом для всей молодёжи прихода — говорю это как человек, своими глазами видевший радостные, светлые лица её воспитанников. Таких прекрасных, таких удивительных людей, как на приходе Городка, о которых я и говорить-то недостоин, я не видел больше нигде и никогда! Говорю это, положа руку на сердце!

Вместе с батюшкой Иеронимом на Городке всю мою сознательную жизнь до монастыря служил и отец Тарасий (Вдовин). Отца Богдана (Пирига) я сам не помню, т.к. был тогда совсем маленьким, и он был переведён в другой Храм раньше, чем я смог его запомнить. А вот батюшка Тарасий остался в моём сердце навсегда. Тогда ещё достаточно молодого Тараса отец Иероним заметил сразу — будущий служитель Алтаря Божия выделялся своей скромностью, добротой, незлобием и благочестием. Когда отца Богдана перевели, возник вопрос: кто же теперь будет вторым клириком?

Выбор был очевиден, и молодому человеку было предложено подумать о том, чтобы самому стать священником. На радость всем своим будущим духовным чадам, Тарас согласился. Вскоре после одобрения патриархом Алексием была назначена дата хиротонии. Сам я слышал, что отец Иероним просто позвонил ему, и после описания своей просьбы и рассказе о кандидате, получил самый добродушный и краткий ответ:

— Благословляется!

10-го сентября 1995-го года тогдашний архиепископ Солнечногорский Сергий (Фомин) рукоположил Тараса во диаконы. Так Тарас стал отцом Тарасием. Но в диаконском сане он пробыл не слишком долго, и 16 декабря того же года епископом Орехово-Зуевским Алексием (Фроловым) молодой диакон был рукоположен во священники. Занятно, что небесный покровитель отца Тарасия — это святитель Тарасий Константинопольский, который сам был избран со стороны для столь высокого служения, будучи ещё простым и скромным мирянином. Во всём этом очевидным образом усматривается Перст Божий и Его Святой Промысел.[2]

Впоследствии батюшка Тарасий закончил Московскую Духовную Семинарию (в 2003-м году), а в 2010-м был возведён в сан протоиерея. К 2012-му закончил и академический курс. Но для меня он важен совсем не по этой причине. Отец Тарасий с детства запомнился мне как один из светлейших людей, что я знал. От него всегда словно исходит спокойствие. Бывало: стоишь в ожидании своей очереди на Исповедь, нервничаешь, переживаешь. Думаешь: «Ну как я буду сейчас грехи свои называть? Ох, стыдобища!.. Ведь так „накосячил“!» Но, как только подойдёшь, — всё! Волнение и страх как рукой сняло. И куда только они делись? Если нужно было спросить какого-то духовного совета, то всегда его можно было получить. Спокойно, взвешенно, обоснованно. Так двое батюшек неизменно дополняли в своём служении друг друга, и лично для меня они в памяти практически неотделимы.

Славное это место — Городок... Сколько воспоминаний всего в одном слове! С ранней юности ходили мы сюда гулять с матерью и бабушкой Таней — вдохнуть аромат леса, пройтись по древнему рукотворному насыпному валу среди сосен, испить жарким летом студёной водицы из двух источников, бьющих из земных недр по двум сторонам горы, а зимой покататься на санках и ледянках с горок неподалёку...

Тихое сие и уединённое место располагает к размышлению и молитве до сих пор, ненавязчиво помогая задуматься о своём месте в Божественном Плане мироздания. Несмотря на то, что на службах бывали мы в детстве очень и очень редко, всё же именно Успенский Собор на Городке стал для меня главным символом Звенигорода. И именно через этот Храм (и даже просто через прогулки возле него!) заложил Господь в то моё детское сердце внутреннюю тягу к чему-то ещё неведомому мне и непонятному, к чему-то пока неосознанному, что мне уже нравилось, но пока не открывалось, не было явным и даже было вовсе неизвестным — к монашеству...

Но что говорить о духовном — даже просто историческое значение Успенского Собора и всего Городка было мне тогда почти вовсе неведомо. Слишком уж юн я был тогда. Конечно, я слышал, что Храму сему уже более шестисот лет, что построен он был благодаря усердию звенигородского князя Юрия Димитриевича, сына святого благоверного великого князя Димитрия Донского [3] и духовного чада преподобного Саввы Сторожевского. Что к росписям Собора приложил свою мастерскую руку сам преподобный Андрей Рублёв — величайший иконописец Церкви Русской [4]. Но всё это воспринималось мной в те годы ещё не вполне ясно, поверхностно и просто как должное. Осознание великого значения Городка в моей жизни пришло гораздо позднее — на тот момент час ещё не настал...

Продолжение следует...

---

[1] На момент написания этих строк (конец марта 2022-го года).
[2] Память святителя Тарасия совершается 10-го марта (25-го февраля по старому стилю).
[3] Дни памяти: 1-го июня (19-го мая) — основная, 5-го октября (22-го сентября) — в Соборе Тульских святых.
[4] Память совершается 17-го (4-го) июля, а также в дни празднования Соборов Радонежских и Московских святых.