Слово в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы и Лазареву субботу

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Вглядываясь в ткань евангельских событий, мы пытаемся найти в них свое место. Иногда увидеть себя в евангельском персонаже просто. Но иногда это сделать, может быть, чуть более трудно, и требует определенной духовной работы и определенных духовных размышлений – о том, что евангельские события могут означать в нашей жизни. Мне кажется, что сегодняшнее событие, совмещение этих двух праздников, которые мы с вами сегодня празднуем, Благовещения и дня воскресения Лазаря, принадлежит как раз к одному из тех событий, в которых нам очень важно найти свое место и в которых очень часто мы своего места найти не можем.

Не будет ли правдой сказать, что когда мы размышляем о строках Евангелия, рассказывающих нам о воскресении Лазаря, мы как будто бы смотрим на это воскресение, стоя рядом с Марфой, Марией, апостолами и другими присутствующими за этим великим событием. Мы смотрим как будто бы извне вовнутрь Лазаревой гробницы.
Недавно, читая канон Андрея Критского, в одном из его тропарей мы слышали приглашение автора увидеть себя в образе Лазаря. И если мы с вами попытаемся взглянуть на евангельское событие воскресения Лазаря не снаружи вовнутрь, а изнутри вовне, мне кажется, что мы очень многое сможем почерпнуть в этом размышлении - очень многое такого, что действенно и применимо к нашей духовной жизни.

Попытаемся перед своим духовным взором представить эту картину - как душа Лазаря не видит выхода и томится в мрачной темнице, как привален камень ко гробу, и как в душном, тяжелом воздухе могилы, исполненной смердения от истлевающего тела Лазаря. Там нет света, там нет надежды. Единственный небольшой вход в пещеру закрыт тяжелым камнем. Те из нас, кто был на Святой Земле, помнят эту могилу: метры и метры земного слоя, каменистой коры, нависающей над маленьким отверстием глубоко в сердце земли, где как будто бы тесно и дышать, куда не доходит дневной свет. Здесь погребено тело Лазаря, в этой пещере заточена и томится его душа. Она ищет надежды, ищет жизни, и жизни этой не находит. Проходит час за часом, стирается грань между днем и ночью, время все больше замедляет свой ход, становясь вечностью. И вдруг в глухой немоте темной могилы что-то начинает меняться: где-то там наверху, намного метров выше того места, где лежит тело Лазаря, его душа слышит топот ног, шум толпы, гул разговора. Большая каменная глыба, закрывающая вход в пещеру, начинает дрожать; тонкая полоска света подобно игле пронизывает могильную тьму. Все громче людские крики, все дальше отсупает темнота и смрад гробницы перед врывающимся вовнутрь светом животворящего солнца. И вот, камень отвален – выходит из гроба Лазарь в слепящий дневной свет, и первое, что он видит, это лицо самого Бога, которое светлее всякого света.

Это - образ нашей духовной жизни. Как часто наша жизнь становится подобна водам тяжелой, черной реки, которая без конца и без края несет нас в неизвестном направлении, и мы не видим никакого выхода, мы больше себе не принадлежим. Наш грех, наша страсть, грех и страсть ближних как будто бы обволокли нас, как какая-то мазутная пленка, сквозь которую мы не можем дышать и не видим радости Божиего света, постепенно теряя способность видеть что бы то ни было, кроме греха и мрака, постепенно задыхаясь и умирая. Если в таком томлении проходит достаточное время, многие из нас, - а, может быть, и мы все на определенном этапе жизни, - в какое-то время задаются вопросом: а ради чего все это? Зачем?

Люди, далекие от веры, далекие от церкви, часто решают этот вопрос тем, что просто прерывают свою физическую жизнь. Люди верующие часто встают перед искушением прервать свою духовную жизнь и совершить духовное самоубийство, сказав, что в Церкви они ответа не получили: «Ответ на мои молитвы не пришел; тяжесть, которая была у меня на душе, от безысходности становится еще тяжелее. И тогда человек ввергает себя в пучину мирских страстей и мирских удовольствий, пытаясь заполнить внутреннюю пустоту внешним. И это – духовное самоубийство.

Ключевой вопрос нашей веры, ключевой вопрос нашей жизни, к которому сводится, в конечном итоге, все то, что мы с вами делаем в Церкви, все то, что мы делаем в духовной жизни, заключается именно в этом. Смогу ли я понести весь тот груз, который ляжет крестом на мои плечи, и не сойти с этого пути? Своей собственной силой я этого не смогу, но Благовещение дает мне эту надежду и эту уверенность. Уверенность в том, что верой (а сказать «верой», означает сказать «любовью») возможно все. Ибо когда Мария сказала «да» Богу, с этого момента все пошло не так – не так, как любая мать могла бы желать своему чаду. Любое жизненное зло, которое можно было бы пожелать врагу, легло на плечи, стало печатью жизни Ее чада. И вот в то же самое время все пошло так, как должно было быть. Потому что в конечном итоге, точно так же как от гроба Лазаря был отвален камень, камень отпал и от Христовой гробницы. И все то, что было сотворено над Ним людьми, стало как будто бы не бывшим, и жизнь восторжествовала над смертью. И мы с вами, проходя каждый по своему крестному пути, в какой-то момент входим в те темные пределы, из которых как будто бы нет выхода. Но если в нас есть вера, если в нас есть преданность Богу, то когда мы зададим Ему вопрос, подобный тому, который задали ему сегодня Мария и Марфа: «Господи, если бы Ты был здесь, мы бы не умирали», мы услышим слова Спасителя: «Я здесь. Вы не умрете». Аминь.

Игумен Иосиф (Крюков), Валаамский монастырь, 7 апреля 2012 г., Игумен Иосиф (Крюков)