Богословие евангельского чуда

Сегодня феномен чуда в христианстве становится для многих людей камнем преткновения на их пути к Богу. Современный мир с его технологиями скептически настроен ко всему чудесному, ко всему, что не может быть объяснено рациональными средствами. «Да, - говорят эти скептики, - Евангелие – удивительная книга, в которой с особой глубиной описано отношение Бога к миру. Но чудо…. Не лучше ли вообще избавиться от него, как от некого анахронизма, пережитка иудейской и позднеантичной религиозности?». Другие, напротив, видят в чуде утверждение своей веры. Для них именно исцеления, воскрешение из мертвых Лазаря, дочери Иаира, сына Наинской вдовы, а также многочисленные чудеса святых – причина, по которой они верят в Бога. Таким образом, толкование евангельского чуда в современной церковной литературе находится между двумя крайностями – скептическим отвержением любых христианских чудес и наивной верой в них. Отметим, что в этих двух подходах нет богословия, и почти полностью отсутствует вдумчивый анализ соответствующих мест Нового Завета. Данная статья, разумеется, не претендует на всеобъемлющее объяснение смысла и значения евангельского чуда. Мы лишь попытаемся показать, что озвученная тема занимает достойное место в христианстве, но вместе с тем она не является исключительной причиной нашей веры в Господа.

Для начала обратим внимание на важный момент: Евангелие – это не биография Христа в полном смысле этого слова. Мы не найдем здесь описания внешности Иисуса, подробностей Его бытовой жизни. События, о которых повествуют четыре евангелиста, тесно вплетены в контекст осмысленияЕго спасительной миссии. Особенно ярко это видно на примере Евангелия от Иоанна - в нем особенно акцентируется внимание на определенных словах и действиях Христа, что позволяет глубже осмыслить наиболее важные богословские аспекты. Это утверждение верно и в отношении евангельских чудес. Здесь центром являются даже не они сами, а то, что их сопровождает. Они скорее служат наглядным подтверждением учения Господа, не являясь при этом самоцелью.

К примеру, в описании исцеления человека имеющего сухую руку (Мф. 12. 9-14, Мк. 3:1-6, Лк. 6:6-11) пересекаются множество моментов: соотношение закона и любви(«И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы? …. Итак можно в субботы делать добро»), скорбь Христа о человеческой жестокости («И воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их.» Мк. 3:5), начало ненависти ко Христу, которая в результате приведет к Голгофе («Они же пришли в бешенство и говорили между собою, что бы им сделать с Иисусом» Лк. 6:11). В этом чуде Господь восстанавливает изначальное отношение к человеку – отношение любви и милосердия, которые выше закона. Само чудо подтверждает слова Христа, но евангелисты не рассматривают его как некое доказательство. Их, в первую очередь, интересуют слова Спасителя. Его учение. Более того, это чудо не убедило видевших его фарисеев. Напротив, по выражению святого апостола и евангелиста Луки привело их «в бешенство». Тема соотношения любви и закона возникает и в других чудесах: исцеление расслабленного в купальне Вифезда (Ин. 5:1-6), исцеление кровоточивой женщины (Мф. 9:20-22, Мк. 5:25-29, Лк. 8:43-48), исцеление дочери хананеянки (Мф. 15:21-28, Мк. 7:24-30). И здесь любовь и милость ставятся Господом выше закона. Можно даже выразиться точнее: у закона, данного Богом избранному народу, есть единственное правильное толкование – он дан для утверждения любви Божией в мире. Если же закон начинает становиться самодовлеющим и теряет свое изначальное содержание, то это приводит к сухому и механическому перечислению определенных правил поведения. И в результате он превращается в свою собственную извращенную противоположность, которая ведет к распятию Сына Человеческого.

Чудеса мироточения в Валаамской обители

Что же это означает? То, что вера апостолов не была следствием чудес. Она коренится в беззаветной любви к Христу и уверенности в том, что Его слова есть Истина. Апостол Петр восклицает: «Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни». Сначала Христос, Его Личность, Его любовь и милость, а потом – чудо. Такова последовательность евангельской веры, которая, в свою очередь, исключает магизм в христианстве.

Однако скептики выдвигают и другой аргумент, согласно которому чудеса Господни предназначены, прежде всего, для иудеев. Древний Израиль видел свою историю как взаимосвязь знамений, которые Бог посылал избранному им народу. В христианской же вере, говорят сторонники этой версии (в основном представители протестантского богословия), чудеса вообще не важны, т.к. она основана на совершенно другом богословии и ценностях.

Однако, правда ли это? Чуть выше мы уже говорили о том, что, в конечном счете, чудеса, совершенные Спасителем, не привели фарисеев к вере в Него. Но важнее другое. Во-первых, не все евангельские чудеса публичны. Исцеление прокаженного (Мф. 8:2-4, Мк. 1:40-45, Лк. 4:38-38) у Матфея: «И говорит ему Иисус: смотри никому не сказывай, но пойди, покажи себя священнику и принеси дар, который повелел Моисей, во свидетельство им»), исцеление слепого в Вифсаиде (Мк. 8:22-26). Т.е. они совершены Христом непосредственно для тех людей, которых Он исцелял. Во-вторых, главным условием всех явленных чудес оказывается искренняя вера. Плачущей о своем умершем брате Марфе Христос говорит: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит: так, Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир» (Ин. 11:25-27). После этого и происходит воскрешение Лазаря.

В евангельском понимании вера делает возможным чудо. Знамение же ее не требует. Поэтому чудеса Христовы гораздо шире и могущественнее, чем ветхозаветные знамения. В них нет цели кого-то в чем-то убедить. Они совершаются в силу любви и того царственного достоинства, данного человеку – веры.

Однако, такое наше понимание, казалось бы, опровергается самим Евангелием. На вопрос святого Иоанна Крестителя «Ты ли Тот, Который должен придти или ожидать нам другого?» (Мф. 11.3) Христос отвечает: «Пойдите, и скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и нищие благовествуют» (Мф. 11: 4-5). Не означает ли, что чудеса Христа становятся здесь для евангелиста Матфея причиной его веры, с одной стороны, и доказательством вышеозначенной точки зрения скептиков, с другой? На этот вопрос нельзя дать односложный ответ.

Чудо от иконы Божией Матери «Всецарица»

Дело в том, что Библия – удивительная книга, ведь ее конец находится в некотором богословском и метафизическом единстве с началом. Оно принципиально целостно. Мы не сможем в полной мере осознать спасительную миссию Христа, если забудем книгу Бытия или пророчества. Это верно и для обратного – книга Бытия не ясна нам в полной мере без Евангелия, апостольских посланий и Откровения. Отсюда вытекают два понимания знамений. В священных текстах они присутствуют. Первое из них мы можем назвать «игрой богов» - так греческие олимпийские боги соревнуются между собой в своих сверхъественных способностях. Это некая «божественная игра». Причем, боги рассматриваются в языческих мифах крайне антропоморфно. Они такие же, как и люди с их страстями: любовью, ненавистью, завистью, исканием личного счастья, стремлением властвовать. Иное мы видим в Священном Писании. Здесь знамения складываются в единое спасительное Действие Бога в отношении созданного Им мира.

Со времени грехопадения «тварь стенает и мучается доныне» (Рим. 8:22). И этому мучению Господь противопоставляет Себя Самого. Знамения Ветхого Завета становятся свидетельством того, что Бог по-прежнему вместе с человеком, что Его отношение не изменилось, что мир рано или поздно будет спасен Христом. Слова, переданные Господом через учеников святому Иоанну Крестителю, есть прямое свидетельство начала этого спасения. Они возвещают о Боге, Который грядет в мир, и Которым уничтожается древнее страдание человеческого рода, о котором говорит апостол Павел. В этих словах сбывается, сказанное пророком Исаей: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам открытие темницы, проповедовать Лето господне благоприятно» (Ис. 61:1-2).

Трагедия состоит в том, что фарисеи хотели от Бога знамений в языческом понимании. За чудесами Ветхого Завета они не видели никакого смысла, который эти чудеса возвещали – грядущего Бога. Фарисеи хотели чуда как обоснования своего невежества и слепоты, но Христос ответил им: «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамения не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка» (Мф. 12:39).

Таким образом, можно сделать три главных вывода. Во-первых, православной вере чужд языческий магизм. Евангельские чудеса неотделимы от своих частных контекстов и от общего содержания Священного Писания. Сначала принятие Христа, Его «глаголов жизни вечной» и только затем – чудо. В противном случае, очень легко впасть в языческое чудолюбие. Во-вторых, чудеса не ли́шни в христианстве. Дробление Евангелия, выискивание в нем важного и не важного, приводят к профанации и нарушению его целостности и единства. Да, мы верим не потому, что Христос воскрешал, исцелял, изгонял бесов. Наша вера в Него основывается на Его смерти и Воскресении. Однако, чудеса Христовы являются такими же делами Его любви и милосердия, как и слова. Если мы знаем, что Христос есть Бог, то не может быть никаких сомнений в важности и действительности чудес, Им совершенных. В-третьих, есть прямая взаимосвязь между каждым отдельным чудом Христа и всеми знамениями Библии: они составляют единую картину спасения мира и являются зримым воплощением его. Как писал о. Александр Шмеман: «Христос творил чудеса. И никогда — для того чтобы «доказать» Свою Божественность или заставить людей поверить в Себя. Но всегда потому, что любил, жалел, сострадал, страдания и нужды людей воспринимал Своими нуждами, Своим страданием».

Автор: Артемий Сафьян, выпускник Философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова