Сеятель любви, слышавший глаголы вечности

Хорошо известна история о том, как молодой инженер-архитектор Венко, будущий архимандрит Мефодий, получил благословение дедушки на иноческий путь. Во многих интервью отец Мефодий неизменно подчеркивал, что род Пе́тровых – боголюбив, что дедушка Пётр – благочестивый человек и молитвенник, которому Господь открыл день смерти. Когда приблизился срок, дедушка призвал старшего внука, а когда тот не явился, благословил на монашество младшего. История завораживает коллизией благословения на путь, выбранный не юношей, а дедушкой, оставляя за скобками главное – неслучайность произошедшего. Венко, ласковое семейное солнышко, надежда семьи, отказался от земных перспектив и планов, выбрав путь следования за Христом, как единственно возможный для его души:

Получается, что не было никакого переворота, не было подчинения себя интересам семьи ради послушания, а было обретение себя истинного, обретение своего пути в жизни, следование промыслу Божию, осознание, распознавание и понимание природы огня души и сердца, которые, как известно, и есть источники жизни.

Дедушкино благословение – лишь знак, значимая веха при отсчёте начала монашеского пути, звоночек из вечности, услышанный чуткой душой. Венко собрался в одночасье, попрощался с родными и уехал. Уехал в монастырь, который искал на Афоне и в Троице-Сергиевой Лавре до тех пор, пока не встретил архимандрита Панкратия, позвавшего его на Валаам – помогать восстанавливать обитель. Тут было и благословение старца Кирилла (Павлова), и воспоминание давнего пророчества у могилы старца Панкратия [2], валаамского схимонаха, похороненного в македонском монастыре святого Никиты, где некая старица предрекла юному Венко: «Будешь жить в России и помогать Панкратию». Слова архимандрита Панкратия прозвучали для Венко как ещё один знак из вечности, как призыв, который он принял не сомневаясь, как кодовое слово, открывающее путь от символов к смыслам.

Далее начался путь длиною в 28 лет, когда в порушенном и осквернённом монастыре отец Мефодий вместе с братьями и под руководством владыки Панкратия возрождали обитель.

Епископ Троицкий Панкратий, Игумен Валаамского монастыря:

«В те тяжёлые, полуголодные времена мы опытно искали, нащупывали путь развития монастыря, ориентируясь на Старый Валаам, на его строгий, очень строгий устав с жёсткой дисциплиной и долгими службами. Старый Валаам жил по такому уставу с налаженным бытом и хозяйством, а мы, полуголодные, изнуренные тяжёлой физической работой, ввели длинные службы и строгие, уставные законы, когда, например, монаху нельзя было выходить за пределы каре без благословения. Нам нравилась эта строгость, нравилось быть аскетами, мы были ещё достаточно молоды и полны сил.

Мы жили по Типикону, по жёсткому правилу, а отец Мефодий, подчиняясь и выполняя все дисциплинарно-иерархические требования, действовал по любви. Если все мы ориентировались прежде всего на закон, на устав, то отец Мефодий ориентировался на Евангелие. Все эти конфетки, подарочки, угощения, – внешнее проявление его любви; он так жил, так чувствовал, так поступал. И нас, «законников», по чуть-чуть, потихоньку переводил на сторону любви, на сторону подлинной евангельской любви, когда нужно отдавать жизнь за други своя, а не «являть» сияющие образцы поведения. Отец Мефодий по сути и отдал свою жизнь за монастырь, за братию, за духовных чад – сгорел на своём послушании. Он задал нам направление, задал высоту жертвенного служения людям. Надеюсь, эта высота у нас сохранится, и это будет самой хорошей, самой доброй памятью отцу Мефодию».

Суть служения отца Мефодия в соединении сиюминутного, живого, жизненного и вечного, высокого, небесного. Не отказ от земного в пользу неба, а соединение, сопряжение в повседневной жизни во всех делах любви, от которой тепло и радостно, от которой хочется жить, приумножая радость и славя Творца. Любовь отца Мефодия выражалась в конкретных делах, сделанных братьям, гостям монастыря, паломникам – всем, кто к нему обращался и с кем он общался. Обо всех было его попечение и молитва, обо всех, знаем, молится Батюшка у Господа.

Приходя на Игуменское кладбище, мы видим красивый крест темно-красного гранита с беломраморной резной вставкой и надписью: «РАБ БОЖИЙ АРХИМАНДРИТ МЕФОДИЙ, много потрудившийся в деле возрождения ВАЛААМСКОЙ ОБИТЕЛИ, преуспевая в милосердии и любви к ближним. Преставился 22 июля 2021 года, на 61 году от рождения, прожив в монастыре 28 лет». На гранитном выступе у лампады надпись, завещанная [3] батюшкой: «Отец Мефодий безмерно любил русский народ».

Отец Мефодий не раз говорил о великой роли русского народа в мире, о его миссии миротворца, говорил, что нам очень повезло, что мы родились в России, что мы русские. Иногда мы не замечаем величия и красоты своей земли. Так бывает, ведь красота и величие видны на расстоянии. Когда увидишь, узнаешь, как живут другие народы, тогда поймешь, что «русский народ – наивеличайший, наибоголюбивейший, наиблагодатнейший и наисмирнейший народ, который может положить душу за ближнего своего».

Батюшка ушёл от нас внезапно и невероятно рано. Наверное, он очень понадобился Господу, ведь отец Мефодий был миротворцем. Он уже примирил Македонскую Православную Церковь с Сербской, верим, что примирит враждующие стороны, умирит с Божией помощью и души наши.

[1] «Когда умру, напишите: отец Мефодий безмерно любил русский народ»

[2] Монах Панкратий († 6 февр. 1949) // см.: Русские монахи в Македонии / игумен Николай (Трайковский). - Скопье: Македонска реч, 2012.

[3] «Когда умру, напишите: отец Мефодий безмерно любил русский народ»