Отец Мефодий – это человек, который всей своей жизнью являл необыкновенную любовь к людям

– Я не могу не спросить о Вашем, не побоюсь этого слова, друге, брате, о батюшке Мефодии, который почил не так давно, но который имел столь удивительный, редкий дар – любви. Потому что кого ты ни спросишь – капитана, паломников, братьев: «Что для Вас батюшка Мефодий?», все говорят: «Любовь».

– Да, это правда. Это редкий человек, который всей своей жизнью проявлял необыкновенную любовь ко всем. На Валааме в своё время, когда мы только начинали возрождать обитель, было много местных жителей. Некоторые из них выпивали, опускались, так сказать, довольно сильно. И, конечно, с таким человеком не очень хочется общаться. А он даже таких мог обнять и сказать им доброе слово. Я прям даже удивлялся иногда, думаю: «Ну, как так?»

И был такой милый эпизод в его жизни. Он приглашал к себе в келью и какие-то конфеточки детям давал. Я ему запретил, говорю: «По уставу монастыря не положено, твоя келья – это место только для молитвы, твой домашний храм, и всё, больше ни для чего. Не должно быть никаких приёмов, даже благотворительных». Хотя, конечно, в те годы, 90-е, благотворительность – смешно даже говорить… Но тем не менее. Так он нашёл выход. Он, значит, открывал форточку и из окошка детишкам кидал, как воробушкам, конфетки, всякие сладости.

Ну а потом, когда я уже увидел, что с этим бороться бессмысленно, а лучше, так сказать, это правильно организовать, то сказал ему: «Давай, создавай благотворительную организацию "Свет Валаама", возглавляй её и делай это всё уже по благословению». И после этого он уже развернулся по-настоящему, и тогда очень многие люди его узнали.

Он стал, действительно, очень известным почитаемым священником. Ну, такой дар, конечно... Пожалуй, я даже не встречал других людей с таким даром любви, как у него.

– Помните, он всегда говорил: «Вы мой наи-наи-наи-наилюбимейший». У него были эпитеты для каждого человека и каждый думал, что батюшка любит его больше всех на свете.

– Да, это правда.

– А как батюшка попал на Валаам?

– Тут сложная история была. Насколько я знаю, его благословил на монашество перед смертью дедушка . А он сам не думал о монашестве. Но дедушка для него был настолько большим авторитетом, что, когда пришло время, он сначала хотел поехать на Святую Гору Афон, потому что от его родных мест до Афона можно добраться почти за полдня. Несколько часов – и ты на Афоне. Естественно, он прежде всего хотел поехать туда. Но там у него возникли какие-то проблемы с оформлением документов, кто-то его не очень-то принял, потому что к македонцам у греков такое отношение, скажем, не очень доброе. Не будем разбираться в причинах, но дело в том, что батюшка понял, что надо искать другой путь.

И тогда он приехал в Россию и попал в Троице-Сергиеву лавру, где я в то время был. А какая-то духовная женщина у него на родине, ещё раньше ему сказала: «Ты будешь помогать Панкратию». И там, в Македонии, есть могилка и место, монастырь, где подвизался очень почитаемый валаамский старец схимонах Панкратий. Я там был, служил панихиду на этой могиле. О нём до сих пор осталась светлая, хорошая память.

И поэтому, когда я ему предложил поехать со мной на Валаам, а мне нужны были помощники (прим. ред. – в то время эконома Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Панкратия назначили Игуменом Валаамского монастыря), он неожиданно легко согласился. Хотя, конечно, он... только в России впервые увидел снег, холод, мороз какой-то, а тут нам пришлось поехать на север... Я вижу, послушник Венко (прим. ред. – мирское имя отца Мефодия), парень действительно хороший. У него лицо такое доброе, светлое, какой-то очень светлый человек. Я думал: «Ну, такой не подведёт. Попрошу его».

В первый раз, когда мы с ним плыли на корабле, было примерно так же, как сейчас. Это был февраль, мороз, лёд, нужно было по Ладоге пробиваться сквозь льдины, да ещё и шторм был. В общем, конечно, пришлось нелегко.

То, что он так себя отдавал людям, ему всегда Господь воздавал. Эти дары, они, как будто знаете – ты отдаёшь, вроде бы всё отдаёшь, а тебе Господь тут же сторицей возвращает. Ты один шаг делаешь – а тебе Господь навстречу десять. А какие дары мы можем принести Богу? Это исполнение заповедей. Это вера, самое главное, любовь, это смирение, терпение и кротость. Их много. Воздержание. А все вместе они, так сказать, складываются в тот путь, который ведёт нас ко Господу.

– Уход батюшки был неожиданностью для Вас?

– Да, как-то я не верил, что он может так быстро уйти.

– Его духовные чада, матушки здесь рассказывали, что он знал, что после болезни уже не вернётся. Он сам им говорил. Доподлинно не знаю этот случай, но Пресвятая Богородица ему сказала: «Иди, но ты не вернёшься». И он не мог не послушать Матерь Божию. Может ли быть такое?

– Я не знаю, как всё это происходило, какие были последние часы. Но мне правда говорили о том, что были какие-то видения, что он что-то видел, но я не могу судить об этом, это всё-таки вещи очень личные, что там было и как.

Потом, например, я честно признаюсь, что, к сожалению, не очень доверчив, «Фома неверующий» в каком-то смысле. То есть я всегда подвергаю такие вещи анализу: что там могло быть, а что могло быть иначе. Вероятно, что-то можно естественными причинами объяснить, в особенности если это касается каких-то мистических вещей, каких-то видений.

Но и святые отцы тоже об этом предупреждают. Есть даже такое правило – не принимать и не отвергать. Если что-то такое происходит, является кто-то, видение происходит, то не надо ни принимать, соглашаться с этим, потому что это может быть обман от врага (прим. ред. – дьявола), но и отвергать нельзя, потому что это может быть от Бога. То есть мы как бы никак не реагируем, так сказать, по-святоотечески. Это аскетический подход, правильный. И поэтому мне такие видения… Я не очень их принимаю. То, что происходит между душой и Богом – это крайне личная, закрытая тема и не надо её вытаскивать. Она нам ничего не даст.

Образ батюшки, его любовь, отзывчивость, доброта – они перед нами. Он нам в полной мере их раскрыл, и нам этого вполне достаточно. А что там было в глубине, так это пусть останется между ним и Богом.