«Днесь вод освящается естество…»

Обратимся к евангельскому повествованию о Крещении Господнем: «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордан, исповедуя грехи свои. Иоанн носил же одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. И проповедовал, говоря: идет за мной Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым. И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение» (Мк. 1:4-11). Этот небольшой текст лаконично, с помощью минимума средств объединяет множество нитей и смыслов, обрести которые пыталось древнее человечество.

Лучше понять этот евангельский рассказ позволит осознание того факта, что перед нами лежит не биографическая справка, не историческая хроника, и не «репортаж с места событий», но икона, переданная средством слов. Христиане знают, что иконопись, избегая реализма, т. е. точного воспроизведения окружающих нас пропорций и форм, стремится выразить реальность, лежащую по ту сторону мира, языком зримых символов передать богословскую глубину откровения. Каждая деталь иконы существует не для себя, не для своего эстетического совершенства, но дана как средство соединения созерцающего с неким смыслом, внеположным изображаемому: образ отсылает нас к первообразу.

Тоже и с евангельскими повествованиями. Мы не увидим на страницах Нового Завета подробного жизнеописания Иисуса, евангелисты не сообщают нам даже как выглядел Господь. Все их мысли сосредоточены на Его мессинаском служении: проповеди, Смерти и Воскресении. Именно в свете этой священной, а не хронологической, истории и воспроизводятся те или иные события в земной жизни Иисуса Христа. И рассказ о Крещении яркое иллюстрация такого иконического восприятия.

Погружение в воду, как символический акт покаяния, очищения от скверны было известно задолго до Иоанна Крестителя. К примеру, ритуальное омовение должны были пройти язычники, принимающие веру Израиля. Но и за пределами ветхозаветной культуры омовение широко применялось. Вода – один из древнейших символов. Многие философские и богословские системы учили о том, что сущность тварного бытия составлена из четырех стихий: земли, огня, воздуха и воды. С каждым из этих начал связывалось определенное состояние мира и души человека: так огонь был основой страстной, хаотичной, мятежной природы. Вода же мыслилась как источник жизни, первооснова, без которой невозможно существование. Она есть утешение и очищение, зримый знак божественной милости.

В библейском мире образ воды имеет центральное значение. Без живительной влаги земля не может дать плода, она ссыхается, трескается, превращается в страшную и убийственную пустыню. Но и душа человеческая гибнет без источника своего бытия – Бога: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие!» (Пс. 41:2-3); «Как драгоценна милость Твоя, Боже! Сыны человеческие в тени крыл Твоих покойны: насыщаются от тука дома Твоего, из потока сладостей Твоих Ты напояешь их, ибо у Тебя источник жизни» (Пс. 35:8-10).
Одновременно вода воспринимается здесь как средство изменения жизни, символическое умерщвление падшего греховного состояния, возможность обновления в Боге. Поэтому иудеи, приходящие к Иоанну креститься воспринимали этот акт не с точки зрения формальной, но имели самое живое, опытное знание о нем, основанное на Откровении. Но можно задать вопрос: ради чего Израиль принимал крещение? Только лишь для сиюминутного очищения или он повиновался чему-то большему?

И здесь мы вплотную подходим к образу Предтечи. Древнее человечество жило постоянным ожиданием грядущего спасения, предчувствием того, что должно вот-вот произойти нечто, самым радикальным образом преображающее мир в самой его сущности. Так римский поэт Вергилий писал: «Возраст последний настал. Новых великих веков чреда зарождается ныне». И когда сбывается эта «полнота времен» Иоанн начинает свою проповедь. В чем состоит ее содержание? Прежде всего, в возвещении наступающего избавления: именно ему – единственному из пророков – дано указать на Мессию и увидеть пришедшее Царство Божие.

Праздник богословия в самом высоком его значении

Весь смысл пророческого служения Иоанна сосредоточен в словах: «я крещу в воде, но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете» (Ин. 1:19) «Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Лк. 3:16). Здесь начинает сбываться предвозвещенное Исайей: «ибо как Я изливаю воды на жаждущее и потоки на иссохшее, так излию Дух Мой на племя твое» (Ис. 44:3). Итак, Предтеча проповедует покаяние во имя грядущего, омовение как приготовление пути Господу. Перед грядущим спасением все равны в своей греховности: иудеи готовы принять Мессию ничуть не больше чем язычники, коих они считали за грязных животных. Это уравнивание приводит в ярость фарисеев и зилотов. Именно здесь рождается тот соблазн, которому уготовано закончиться полным ненависти ко Христу воплем «Распни Его!».

И вот на Иордан приходит Иисус, чтобы креститься от Иоанна. Это событие может и должно повергнуть нас в недоумение. Более того, оно смущает самого Предтечу: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?». Ведь если Иисус есть Христос, Спаситель, Мессия, Богочеловек, то зачем Ему крещение? Ведь последнее связывается с покаянием, очищением от греха. И Церковь отвечает на это вопрошание верой в тайну божественного снисхождения. Христос идет в Иордан, чтобы полностью войти в измерение человеческой жизни, взять на Себя ее боль. Погружаясь в воду вместе с грешниками, Сын Божий свидетельствует, что Он пришел не судить мир, но спасти его, не устанавливать порядок с высоты Своего совершенства, но соединиться с человеком до конца: «Он взял на Себя наши немощи, понес наши болезни, и раною Его мы исцелились».

На вопрос святого Иоанна Крестителя «Ты ли Тот, Который должен придти или ожидать нам другого?» (Мф. 11.3) Христос отвечает: «Пойдите, и скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и нищие благовествуют» (Мф. 11: 4-5).(материал по теме)

Но это абсолютное истощание Иисуса одновременно являет Его миру как грядущего Царя: «И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение». Этот эпизод Церковь толкует в тринитарном ключе: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, возлюбленного Тя Сына именуя, и Дух в виде голубине, извествоваше словесе утверждение».

Слова Отца, обращенные к Сыну, открывающие Его миру как Царя и Спасителя, тесно связаны с провидениями ветхозаветных пророков и патриархов. Так Давид во втором, так называемом мессианском, псалме восклицает: «Ты Сын Мой, Аз днесь родих Тя». Но есть не менее известная фраза, сказанная Богом Аврааму: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение». Мессианство Христа открывается через Его добровольную жертву, к которой Он начинает идти с самого Рождения.

И последнее на чем хотелось бы остановить внимание. Чин водосвятия в Церкви начинается радостным криком псалмопевца: «Глас Господень на водах». Это все тот же великий библейский образ воды, как символа жизни, чистоты, милосердия. В эту воду и спускается Христос, обновляя ее естество, открывая перед человеком реальность преображения, полного единения с Богом. Вода крещения становится той, о которой сказал Сам Спаситель: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой». Иордан стал купелью для всего мира, впервые увидевшего здесь тайну Бога Троицы. Погружение из акта символического, превращается в онтологическое событие, в корне меняющее бытие человека.

Праздник Богоявления – это праздник силы Божией, совершающийся через немощь, света, открытого через самоумаление, торжествующего в смирении, красоты, данной в любви. Это Праздник богословия в самом высоком его значении. Наконец, это Праздник природы, освященной и преображенной Христом.

Пришествие Мессии, соответственно, понималось как наступление эры благоденствия – социальной и духовной стабильности.

Автор Артемий Сафьян, выпускник Философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова