Братия скита святого Николая Чудотворца

Этот маленький остров на входе в Монастырский пролив Валаама когда-то назывался Крестовым. С давних времён в окнах островной часовни во имя святителя Николая на все стороны света горел фонарь. Его сияние указывало подплывающим судам путь к русской православной святыне.

***

В середине XIX века петербургский купец Николай Солодовников предложил тогдашнему отцу-настоятелю Дамаскину возвести вместо часовни храм. 23 июля 1853 года была освящена новая Никольская церковь. Восьмеpик с украшенной кокошниками звонницей, увенчанный шатром с золочёной православной «луковкой», - храм был настолько хорош, что французский романист Александр Дюма, гостивший в 1858 году на Валааме, назвал его «истинным сокровищем как по искусству, так и по богатству». К тому времени за островом закрепилось название Никольский.

Помимо Никольского храма в XIX веке на скиту появилась и домовая церковь, освященная в честь преподобного Иоанна Дамаскина. Этот молитвенный уголок был устроен в 1865 году на втором этаже возведенного на острове дома для священства и братии. Спустя полторы сотни лет в храме, как и при игумене Дамаскине, регулярно служат Божественную литургию и читают Неусыпаемую Псалтирь.

***
О возрождении Валаама, устроении монашеской жизни и об уже почивших монахах вспоминает иеромонах Гедеон, скитоначальник Никольского скита:

Родом я из Украины, из Львовской области. Вырос в церковной семье, набожной. Мать мою зовут Ольгой, она всегда была очень верующей. Матушке сейчас 88 лет, слава Богу здравствует. Когда мне исполнилось 24 года, она благословила меня поступать в Ленинградскую семинарию. Оттуда в 1993-м я пришел в монастырь, вначале на подворье в Приозерск. Когда меня постригли в иночество, маме приснился сон, что у меня теперь новое незнакомое ей имя. Вот, значит, такое ей было откровение во сне. В миру меня звали Юрием, в иночестве назвали Георгием, имя крайне редкое для моей Западной Украины. А монашеское имя уже дали в честь Пророка Гедеона.

Скитская жизнь

В начале 90-х я послушался на монастырском подворье в Приозерске, провёл там пять лет. В те годы по уставлению отца Фотия на подворье существовал особый порядок: один из братии всегда охранял территорию. Тяжелая была обстановка: много людей нецерковных. Случались провокации, ограбления. То трактор пытались угнать, то аккумулятор снять, то что-нибудь ещё. Бывало и так, что просто шкодили…

Потом игумен перевел меня на Валаам. Здесь я год послушался на центральной усадьбе, а потом отец Панкратий благословил меня на скит. Было это в 99-м, кстати, ровно на престольный праздник домового храма Святителя Иоанна Дамаскина.

Чтение Псалтири происходит иначе. В маленьком храме на нескольких аналоях, стоящих рядом, разложены папки со списками имён и книга псалмов.

Основным послушанием Никольского скита всегда было круглосуточное чтение Псалтыри. И при игумене Дамаскине, и всех последующих - Псалтырь здесь читали на протяжении нескольких столетий. Но в конце 90-х именно на нашем скиту шло круглосуточное бдение. Даже из монастыря на подмогу присылали иноков, потому что у нас не хватало братии.

В 90-х у нас жили наши иконописцы. Отец Герман Рябцев со своей звуковой студией церковных песнопений тоже подвизался здесь. И тоже все после основного послушания читали Псалтырь. Круглые сутки, день и ночь. В середине 90-х стали постригать наших первых монахов со скита. В основном это были люди в возрасте. Тем монахам сейчас было бы за 80 лет… Сейчас из них остался только отец Михаил, а остальные уже предстали перед Отцом Небесным…

***

Как-то однажды один наш трудник (он потом стал Ионой - митрополитом всей Америки и Канады) нечаянно отыскал на стенах домашней церкви старые фрески в келейном корпусе. Вот, буквально, ковырнул случайно - и нашёл благословляющую десницу Святителя Алексия, Митрополита Московского и Всея России чудотворца (+1378 г.). А позже уже начали искать по-настоящему. Расчистили вот эти сводики (показывает) - там, в принципе, все росписи сохранились в контуре, что смогли, то восстановили.

Росписи расчищали с помощью бритвочек - самых обычных, бытовых. Реставраторы счищали ими грязь и потом ничего специально не подкрашивали - считали, что нужно сохранить историческую живопись. Если посмотреть на роспись, можно увидеть, что она вся такая блеклая, как будто из того времени.

Изображение Спасителя, которое находится в центре, было частично утрачено. Его пришлось восстанавливать по частям, и там видно, что и где писали заново. Потому что еще несколько лет назад на этом месте люстра висела. Мы иногда уже забываем, что в келейном корпусе в советское время размещалось психоневрологическое отделение дома интерната. В домовом храме тогда жили люди.

Кусочек за кусочком восстанавливали храм. А реставрация, скажу вам, – это всегда искушение. И для монахов, и для реставраторов. Бывает, что приходят работать в храм люди нецерковные. И такое послушание им очень тяжело дается. Мы, конечно, общаемся, успокаиваем, утешаем. Но что поделаешь - пришёл человек нецерковный. Крещёный, православный, но нецерковный. Ему бы исповедаться, причаститься. Но… убедить его сделать это получается не всегда. Если не поймет, не захочет, ему трудно приходится послушаться именно в храме. Много искушений..

Восстановительные работы завершились в домовом храме в 2003-м. Мы тогда расписали основной алтарь и закончили все росписи в храме. А в этот юбилейный год, так уж получилось, завершили роспись притвора храма… Слава Богу за все!

Монахи скита

Дольше всех у нас жили отцы Вадим и Авраам (в схиме он стал зваться Авелем). Было им за 60, а трудились они неустанно: и в храме, и в огороде. Читали Псалтырь по 4 часа! Сейчас молодые и пару часов не могут выдержать, юные жалуются на здоровье. Да я и сам больной, потому не могу большего просить. А вот те люди!.. Пришли из мира уже зрелыми людьми, а вот зажглись ревностью, верой и служили!

У отца Вадима такое благоговение открылось к Божьей Матери и Господу - не передать. Он приходил, молился, плакал. Пришёл как-то со слезами на глазах ко мне в келью и принес молитву, которая ему пришла по откровению: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного, и по кончине моей избави мя от огня будущего и вечные муки». Сейчас я сам эту молитву читаю. Отец Вадим в миру был и моряком, и электриком на заводе, и шофёром. На пенсии успел побыть. Через пару лет впервые пришёл в храм и - отправился оттуда в монастырь. И здесь, ощутив себя «молодым послушником», ринулся в послушание, как будто ему 20 лет. Все молитвенные правила соблюдал, все службы, все бдения отстаивал. Сейчас такого рвения у молодых послушников уже не встретишь. Мы здесь раньше исполняли молитвенное правило в домашнем храме, у нас было вечером общее монастырское правило, так они в этом возрасте много земных поклонов клали... Радостно и наравне со всеми делал отец Вадим эти поклоны.

В монастыре без трудолюбия нельзя. Кроме обязательного чтения Псалтыри, - молитва, правило, твое личное духовное делание. Не надо смотреть по сторонам: а что другие? Не надо себя жалеть, должно быть самоотвержение.

Отец Авель попал по благословению своего старца – отца Симеона, жившего на Кавказе. Пришёл на Валаам отец Авель, когда ему было за 60, и сразу начал подвизаться на хозяйстве. Его рвение и самоотверженность потрясала: 4 часа читает Псалтирь, потом исполняет своё келейное правило, исповедуется, находится в храме весь день с паломниками, открывает и закрывает храм. Конечно, вижу иногда, что он засыпает, дремлет сидя. А только паломники идут, и он опять открывает храм. Опять радуется, опять привечает каждого… Пробыл отец Авель в монастыре лет десять, наверное. В схиму и монашество постригался при нас.

Три года тому назад страшное знамение от святителя Николая произошло в селе Тополница, около города Дупница.Это такая жертвенность, такое послушание несравненное… Сейчас бывает же, говорят мне: «Батюшка, я устал!» А некоторые молодые свое нетерпение показывают. Им говорят: «Ладно-ладно, иди, ничего не надо». А тут от них, людей в возрасте - никогда никакого ропота. На них всё держалось.

Люди к отцу Авелю и отцу Вадиму тянулись. Я ни с кем специально об этом не говорил, не спрашивал. Но я знаю, видел, что люди тянулись к ним. Потому что они реально показывали своё служение Церкви, служение монастырю и служение людям. Потому что они жертвовали собой, и этого было достаточно, мне кажется, никогда ни на кого не обижались.

Светло и радостно уходил ещё один наш собрат – схимонах Иоанн. Он с игуменом Панкратием встречался раньше в горах Кавказа – жил там отшельником. После своего назначения на Валаам отец игумен позвал с собой отца Иоанна. На Валааме он сначала жил на Предтеческом скиту в уединенной хижинке, а в конце жизни жил у нас. Тоже в последние месяцы болел. Но переносил тяготы молча - ни слова ропота, - только молитва. Видно было, что угасает, но беспрестанно молился, очищался. И такое просветление было, - казалось, он изнутри светился. Угасал, но всем видно было, что благодатно угасал.

***
Если мы находимся в послушании, в отречении, если мы молимся, если мы исполняем свои правила, то Господь дает силы. У меня нет особого евангельского отрывка, который бы вёл меня по жизни. Евангелие для меня всё живое, жизненное. И когда ты его читаешь, то сразу понимаешь, исполняешь ты этот отрывок или не исполняешь. Если не исполняешь, сразу себя укоряешь. А если исполняешь, - благодаришь Господа.

материал записан декабрь 2015 года