Заметки волонтера-журналиста

На Валаам я хотела попасть в качестве гида, но гидов для острова готовят долго, штат уже был набран, надеяться было не на что. Я все же написала письмо, точно зная, что все будет так, как надо. Все так и вышло. Мне предложили работу журналиста. Церковной журналистикой занимаюсь почти 10 лет, долгое время работала в Ростовской епархии. Но такого островного опыта у меня не было. Все же Валаам — это совсем другое время, другое пространство.
Представление о дороге немного угнетало: из Ростова в Москву, затем в Петербург (или сразу в Петербург), потом в Приозерск, там переночевать, наконец — метеор или теплоход на Валаам. В действительности все оказалось не таким страшным, путешествие в Иерусалим XIX века куда более захватывает и бодрит. Тут есть другое: если объявлено штормовое предупреждение, то метеоры и теплоходы перестают ходить. В такие моменты чувство острова особенно сильно: сколько угодно можешь выбегать на пристань, ответа не будет.

***
Первый день работы на маленьком острове напомнил мне рабочий день в родном Ростове: не надо осваиваться, не надо привыкать, прыгай прямо с лодки и плыви. Здесь почти каждый день — праздник в честь святого или события, а торжественные дни — одна из областей церковной журналистики. За день может скопиться очень много информации: интервью, требующие расшифровки, фотографии, видеозапись. В Канцелярии нас оказалось трое: послушник Артемий С., послушник Александр В., которые здесь постоянно занимаются журналистской и редакторской работой, а также вновь прибывшая я.

***

Окно, перед которым я сидела, выходит на старое братское кладбище, на большие деревья. Здание, в котором располагается Канцелярия, старое, сейчас оно ремонтируется. Перед окном протянута балка, и стоило мне зазеваться, как на нее садился воробей и начинал прыгать и щебетать.
В углу стоит печка: летом в ней сжигают ненужные бумаги, черновики. Я видела печку в деревне, но она была безмолвна. Здесь же я открывала заслонку и смотрела на настоящий печной огонь, который так привычен насельникам Валаама.
Как правило, с текстами работала в Канцелярии, иногда — в келье. Еще нашла тихое место у воды, где можно спокойно поработать в одиночестве, сидя на камнях. Людей вокруг всегда очень много, уединение иногда необходимо. Здесь же — тишина, только катера проходят, вызывая широкую волну. Чайки еще в глаза заглядывают. Сюда ведет тропинка водоноса. Кто-то себе испытание устраивал: спускался и поднимался с ведром воды сквозь заросли. В этом месте было особенно интересно работать с впечатлениями прошедшего дня.

***
Послушник Александр В. в этот день делал фотографии послушников и монахов. Их надо было запечатлеть для личного дела. Каждый становился у светлой монастырской стены, в темной одежде, в которой их застали врасплох, — до этого они занимались своими делами, развозили дрова, раздавали хлеб. А теперь они только стоят и смотрят в объектив. Так я впервые познакомилась с братией. Мне сразу вспомнился немецкий фотограф Август Зандер, который делал снимки своих современников, а в их глазах, спустя десятилетия, — не только личная история, но и вся эпоха. Отличный монастырский проект получился бы. Не надо действия, улыбки. Только взгляд в объектив, преодоление времени.

***
Свободное время после послушания появлялось под вечер. Чтобы успеть разглядеть остров до серых северных сумерек, брала напрокат велосипед, и это было любимое приключение. Здешние дороги называют «валаамскими горками»: сначала тащишь велосипед на себе, а потом летишь на нем, подскакивая на камешках. По сторонам мелькает лес, поляны, красные ягоды семафорят и остаются где-то далеко позади — потом соберу, потом рассмотрю. Впереди — мост, скорость лучше сбавить. Так я посетила множество валаамских скитов: Воскресенский, Всехсвятский, Гефсиманский (от Гефсиманского до Коневского - дорога была труднее — мешали корни деревьев, которые покрывали почву, ехать приходилось по лесу). Больше всего я любила приезжать к скиту во имя Всех Святых, название которого дополняется фразой «куда женщин не пускают (только раз в году, на престольный праздник)».

Останавливалась у маленькой часовни, расположенной на небольшом холме, поднималась и сверху смотрела на белые ворота скита, на белую усадьбу, на сад. Из-за того, что солнце светило очень ярко сквозь лес, освещало белый камень, мне представлялось, что я где-то на юге Франции, где-то совсем близко — море. Схиигумен Серафим (Покровский), начальник скита, — тоже француз. Он родился в Лотарингии, это северо-восток страны. Теперь вот живет на севере России.
Валаам полон скрытых образов, их можно развивать, работать с ними. Все уже присутствует в природе, в судьбах живущих здесь людей, нужен только повествователь, с которым мир совершает диалог.

Не загорать, не песни петь, а трудиться

***
Мое важное открытие, связанное с северным островом: адресов нет, есть направления. Надо идти в сторону скита, Центральная усадьба остается за спиной. Но потом уже ничего нет, кроме леса.
***

Валаам знает, что он прекрасен. Остров выражает себя живым языком публичных объявлений, говорит со своими гостями, обращается к ним. Тексты объявлений так привлекают внимание, что некоторые паломники фотографируют информационную доску:
«Отдаем очаровательных валаамских котят в заботливые руки. Родились 7 июня в праздник Всех Святых. Обладают кротким нравом. Ласковые и послушные. Рыжий мальчик и четыре дымчатых кошечки».
Котята здесь рождаются постоянно, их стараются раздавать паломникам:
«Уникальная, живая память о Валааме — рожденные на острове котята! Малыши самых разных мастей и размеров, пушистые и не очень, веселые и ласковые, игривые и тихие — ждут своих заботливых хозяев. Не упустите шанс найти здесь свое маленькое счастье!»
На Центральной усадьбе живет небольшое кошачье семейство — семейная пара и их ребенок, который очень походил на своих родителей. Признаюсь, автор объявлений не преувеличивал, животные и вправду были кроткими и тихими.

***
Когда стоишь перед дверью в келью или в кабинет, то не срабатывает принцип «постучал — открыл». Читаешь вслух короткую молитву, если отвечают — заходишь, если нет — еще раз читаешь, но только громче. У монастыря свои правила и свой ритм жизни. Поначалу они мне показались странными, а потом — очень человечными. Стук — формален, все равно дверь откроешь по своему усмотрению, причем неосознанно, по привычке. А на свое слово осознанно ждешь ответа другого человеческого голоса. Там, где мне поначалу представлялась дистанция и замкнутость, вдруг обнаружилось понимание ценности человеческой личности. Быть может, со временем и к этому привыкаешь. Но остается некая веха, отметка — почему делается именно так, а не иначе.

***

У меня был выходной. Собираясь утром в велосипедные странствия, взяла с собой диктофон: быть может, встречу кого-нибудь особенно интересного. Когда я проезжала картофельные поля, мне позвонил послушник Артемий С. и сообщил, что они с послушником Александром Л., едут на метеостанцию, и если повезет, мы сможем рассказать о ее специалистах.
Это было отличное предложение, потому что в начале года удалось посмотреть фильм режиссера Алексея Попогребского «Как я провел этим летом» о работе далекой метеостанции. В фильме прорекаются библейские сюжеты, показано все это очень тонко и ненавязчиво. В общем, станция притягивала своей уединенностью и ассоциациями. К тому же основали ее сами монахи при игумене Дамаскине. Своего рода погодный скит.

«Усердно прошу и умоляю сохранить это дело!»

Послушник Александр Л., который живет на острове более 20 лет, вел нас тайными путями, показывал оборонительные военные сооружения финнов, повторяя фамилию Маннергейма — русского генерала, финского маршала. С каждым его повтором образ бывшего подданного Российской Империи все более мифологизировался в моих мыслях.
Но тут к нам вышла Наталья Кадырова, она исполняла обязанности начальника метеостанции. Маннергейм ускакал, а она согласилась дать интервью, рассказать про погоду и особенности станционной жизни. Беседовали вчетвером: Александр Л. делился 20-летним опытом наблюдения за Валаамом (лед гудит и взрывается), Наталья рассказывала о своей работе, я узнавала об атмосфере места, а больше всего вопросов было у послушника Артемия С., который и был инициатором нашего путешествия. Мы все это записали. Кажется, все получилось.

***

Меня поселили в гостинице «Святые врата». Это небольшие, очень уютные кельи, в которых живут женщины-волонтеры. Столько профилей, характеров. Они приезжают отовсюду, чтобы сажать цветы, полоть грядки, работать в садах, лечить животных.
Каждый день за окнами нашей кельи чайки устраивали лютую драку: с истерическими криками и агрессивным кружением вокруг чего-то. Два раз за ночь под окнами проезжала телега с лошадью: куда-то туда и обратно. И ничего чеховского в этом не было. Даже наоборот.
Несмотря на то, что традиционный срок привыкания к месту — 2 недели, остров не утомляет, не превращается в рутину, не вызывает хандру. Здесь всегда есть место новому. Как ни странно, некоторые волонтеры, живущие тут месяцами, многого могут и не знать об острове. Открытием для некоторых моих товарищей стало существование запасника, где хранятся валаамские картины: они были написаны разными художниками в разное время, а затем подарены монастырю.
В то утро я шла на послушание в Канцелярию и увидела женщину, которая, сидя на раскладном стульчике, посматривала на колокольню собора, а потом опускала взгляд на большой белый лист. Это была петербургская художница Капитолина Ткалич, она готовилась к выставке, посвященной острову. А за несколько дней до этого познакомилась с художником Страховым: он к закату выходил на певческое поле, раскладывал стул, устанавливал мольберт и начинал ловить вечерние солнечные отблески на белой колокольне.

***
На Валааме можно заняться устной практикой английского языка. Даже если ты не гид, все равно в какой-то момент к тебе подойдет кто-то и спросит: «Do you speak English?» Иностранных паломников и туристов тут очень много. Так мы с одним паломником из Греции, стоя посреди усадьбы, пытались разобраться с особенностями мобильной связи.
К тому же начинался певческий фестиваль «Просветитель», съезжались исполнители со всего мира. Мы общались с певчими из Мексики и Германии, других стран.
Меня больше всего поразил один маленький хор: отец Илия и его певчие. Я подумала, что они ирландцы, потому они были в зеленых одеяниях и все время передвигались в пространстве. Настоящие странники. Но нет, приехали из Германии.
— Как бы вы описали Валаам, отец Илия?
— Валаам — валаамен.
Они путешествуют с миссией по всему миру, особенно по Южной Америке. В каждой стране выучивают местный богослужебный распев. На концертах исполняли корсиканские, китайские, индийские христианские песнопения. В Россию приехали впервые, но русское пение немного знают.

***

Собственно пению была посвящена первая половина моего пребывания на острове. Помимо того, что мы освещали три дня работы фестиваля, брали интервью у участников, нужно было разобраться в особенностях богослужебного пения Валаама. В монастыре используют знаменный распев с исоном, это нижний голос, поддерживающий остальные голоса. Елена, моя соседка по келье, сравнила это с пением в горах. Я прислушалась — точно, горы. В своем интервью один из монахов сказал, что тот, кто соприкоснулся со знаменным пением, партесное уже не будет воспринимать. Забегу вперед и скажу: когда я вернулась домой, то на приходских богослужениях я уже немного скучала по валаамскому пению.

***
Писатель Борис Зайцев рассказывал про одну пожилую парижанку, которая гуляла по Валааму и все восторженно что-то говорила. А потом присела отдохнуть под деревом, а встать не смогла — была стара же. Так она и сидела некоторое время, охая и ахая. Вот мои чувства к Валааму — вроде вынужденного привала старой восторженной француженки: никак не наглядеться. Так бы я и написала в своем школьном сочинении, если бы в сентябре меня ждала школа.

***
Самое лучшее на свете — это рыба. Нельзя выпить море, реку или озеро, которое любишь, но можешь съесть его рыбу. Так пахнет сама жизнь. В монастыре на обед иногда дают форель малосольную, в ней еще много озера остается. Еще на Валааме готовят форель горячего и холодного копчения, а в саду продают пирожки с форелью. Их примерно за час разбирают. Я успевала купить себе два и садилась в яблонях с книгами и компьютером. Почти как та старая парижанка.

***

Как уже говорила, на Валаам приезжают люди со всей России, со всего мира. Но все же больше — с самого севера страны. Я приехала с юга, с Дона. У нас все чрезмерно, ярко, просто и понятно: ускоренный темп речи, жестикуляция, внешний облик (связь с казачеством). И хотя современная жизнь постепенно стирает какие-то региональные отличия, они все же есть.
Мне очень нравилось наблюдать за лицами северных женщин, приехавших на остров по своим причинам. Очень тонкие, спокойные лица северной воды, северного неба. Они говорят размеренно, не торопятся. Сами ли они такие или же это свойство острова, настроение которого мы воспринимаем, — точно не знаю. В конце своей поездки я тоже находилась в каком-то покое.
Хотелось бы мне обо всех этих женщинах больше рассказать, они ведь тоже — образ современного Валаама. Наверное, самый главный жанр для острова — это портрет (будь то живопись, фото, видео или текст). А портрет — это пусть и отдаленное, но напоминание об иконе.

***
Мне очень нравилось, когда об острове говорили так, как если бы он был живым человеком. Часто слышала, что остров должен сам принять своего гостя. Если встреча произойдет, гость вернется вновь. Если нет — забудет об острове, будто и не было его. Еще одно важное замечание — остров может изменить человека, и когда тот будет уезжать, то незаметно даст ему какой-нибудь особенный подарок. О своем опыте скажу так: «А ведь сбылось!»